Старые долги - Ande

— Монаков! Вот рапорт начальника смены. Вот объяснительная начальника участка. Вот дефект-лист. Ответь мне Монаков, ты что, бухой варишь?

На журнальном столике лежали цветные рекламные постеры формата А-4. Судя по надписям — финский ширпотреб. Пилы, лопаты, тачки, кондиционеры Нокия. Над следующим листком я завис. Это было глянцевое фото сборной концертной площадки, роскошно оборудованной светотехникой и звуковыми порталами. Судя по размерам её запросто можно воткнуть даже на стадион.

Со стороны стола доносилось «Владимирыч! Да я ни в жись!», «Почему шов, бля, дефектный? Руки трясутся?», «Христом Богом клянусь!», «Жене клянись! Шов еще и кривой, как бык поссал…». Вмешиваться в производственный процесс явно не стоило, могло и мне прилететь. Они, впрочем, уже заканчивали.

— Значит так! Премии у вас не будет. Выходите с бригадой сверхурочно. За сутки переделываете все, что ты там сваял. Если я тебя замечу не то что с запахом, а после вчерашнего — отмудохаю лично. А потом поставлю варить арматуру. Иди с глаз долой!

Помятое лицо отразило ужас даже кончиком красного носа. Обладатель мгновенно испарился.

— Так, Антон! Теперь с тобой. Ты чего хотел-то?

— Паш, а что это за хрень? — я показал ему фото мобильной концертной площадки.

— А! Мы сделали предварительный этап работ на Ловиза. А тут хлопнул Чернобыль. Финны приостановили проект. А за сделанную работу предлагают рассчитаться вот этим всем. Просят изучить и принять решение, что мы будем брать. У тебя в руках — какое-то концертное оборудование б/у. У них в прошлом году был грандиозный фестиваль, теперь хотят нам впарить, за ненадобностью.

Ха. Договор наммодернизацию АЭС в Ловиза был заключен в восемьдесят втором. Потом случился Чернобыль. Проект был заморожен. И вернулись к нему в конце девяностых.

— Паш. Давай я вам эти площадки реализую?

— Да мы уже писали в МинКульт. Ни мычат ни телятся.

— Вы, Павел Владимирович, не туда обратились. Обращаться нужно ко мне, я это концертное добро продам.

— Что, поедешь в Москву, слоняться по кабинетам?

— Значит так, Паш. Соберись и внемли мудрости моей. Ибо услышать такое тебе больше негде.

— Мне, Тош, как-то тревожно сделалось.

— Гениальность всех тревожит, не ты первый. Итак. Для реализации товара, он должен быть представлен потребителю. В самом выгодном для продавца ракурсе. Потребителем этого товара у нас в конечном итоге являются артисты, а формально — филармонии. Вот с ними и нужно переговариваться. Нужно организовать рабочий показ этого добра возможным покупателям. Дать оценить возможности. Показать удобства и объяснить выгоды. Это, Павел, я поделился с тобой азами маркетинга, то есть моей мудрости.

— Душераздирающе! А ты не мог бы простыми словами объяснить скромному инженеру-атомщику, что тебе нужно и какой будет результат?

— Не мне, а вам, нужно организовать рок-группу, которая на этом оборудовании даст несколько концертов перед потенциальными покупателями. Тем, которые предложат самые выгодные условия, мы его и продадим.

— А с чего ты решил, что они обязательно купят?

— Во-первых — это вещь. Во-вторых, я зимой был на нескольких концертах. Более убогое зрелище трудно представить. А здесь шоу сразу переходит на другой уровень. Не говоря о повышенной мобильности. Ну и в третьих, на этом оборудовании готовы выступать импортные исполнители. Они нервничают на самопальных, никем в европах не аттестованных подмостках.

— Что тебе для этого нужно?

— Формальная должность у вас в управлении, для переговоров с продавцами из Чухны, и ваш ангар на Обводном.

— И какие сроки?

— К следующему лету управлюсь.

Брат снял трубку.

— Егор Михалыч! Тут вопрос по финским долгам. Мы к тебе зайдем? — выслушал ответ, засмеялся и положил трубку. — Он сам сейчас придет.

В кабинет вошел Горик Стоцкий. Он же Егор Михайлович Стоцкий, главный инженер управления, давний друг моего брата, и, соответственно, мой близкий знакомый.

— Паша! Ты слесарям премию срезал, ты и отдувайся! Чего они ко мне плакать идут?

— Горик, тут Антон берется с финнов расчет получить.

Стоцкий с интересом посмотрел на меня.

— Спишь с финской миллионершей? Снял на Невском и подпоил?

Я коротко изложил план. Обрисовал предполагаемые трудности и перспективы.

— И, вообще, если все пойдет как я думаю, я вас с Пугачевой познакомлю! — посулил в конце.

— Если б ты Пугачеву не пообещал, было бы правдоподобней. А так — меня мучает смутное подозрение о какой-то афере.

— Егор Михалыч, Павел Владимирыч! Если к лету не пойдет реализация, клянусь отработать два месяца на чистке барабан-сепараторов, или монтажником на сороковой отметке!

— Ну что ж. Пиши заявление. Инженером в плановый отдел. На пол-ставки. Пока все завизируют, первый отдел, бухгалтерия, АХО и прочие. Недели через две можешь приступать.

— Кстати. Хотелось бы уведомить Первый отдел, про мои переговоры с финнами. Чтоб не возбуждались, а помогали. Там всяко несколько раз с ними встречаться придется.

— Ты должен будешь все то, что рассказал нам, но только подробно, рассказать боссу. Я не думаю, что он будет возражать, но готовься всерьез. Он сейчас в отпуске, вернется в конце сентября. К этому моменту будь готов.

— Я сегодня в колхоз уезжаю. Картошку собирать. У меня куча времени продумать презентацию.

— Что? — это они в один голос.

— Доклад. Во всем мире доклад по новому проекту называется — презентация.

— Ты знаешь Горик, — задумчиво сказал брат. — Я подозреваю что он там не только девок щупает. Но и учится.

— Завидуй молча, Паш. И вообще, дайте мне машину, в Лебяжье съездить.

Отец мне завещал дачу. Несуразный дом на берегу Финского залива. До покупки отцом, в нем располагались какие-то службы БалтФлота. Потом флот от него избавился, а отец приобрел. Мать это приобретение горячо не одобряла. Поэтому отец доводил дом до ума изредка, да так и не успел.

В другой реальности у меня так и не дошли руки, и я продал его в девяносто пятом. Сейчас я решил привести дом в порядок. Линия Доставки мне в помощь.

— Решил все же доделать?

— Ну а чего?