Аэроторпеды возвращаются назад - Владко Владимир

Он крепко пожал всем руки. Командиры повернулись, Миети подошел к пульту управления, стоявшему здесь же, у ангара, Райвола и Гагарин торжественно поднесли к губам серебряные свистки — и в ту же минуту взорвались бешеным ревом моторы самолетов. Грохот моторов заполнил все поле; казалось, на аэродроме не осталось ни единого уголка, куда не проникал бы этот грохот.

Генерал Ренуар спокойно посматривал на часы: все шло, как на учебном параде. Самолеты стартовали с интервалами в двадцать секунд; срываясь с места, они мчались по полю — и отрывались от земли. Истребители, легкие и подвижные, сразу набирали высоту, как будто их кто-то подтягивал вверх; тяжелые бомбовозы медленно кружили в воздухе, все выше забирая в небо. Генерал повернул голову к пульту: Миети внимательно следил за стартом самолетов. До запуска торпед оставалось еще три минуты. И наконец — Миети посмотрел на генерала и, увидев, как Ренуар твердо кивнул, склонился над пультом.

Морис Ренуар, взглянув напоследок на металлические ряды аэроторпед, быстро пошел к автожиру. Лопасти огромного горизонтального воздушного винта медленно вращались: автожир был готов к старту. Генерал вошел в кабину; автоматическая дверца люка закрылась за ним с мягким лязгом. Гул моторов еле слышался — кабина автожира была изолирована от шумов. Навстречу генералу поднялся лейтенант Гринберг, командир автожира.

— Добрый день, лейтенант, — сказал ему генерал Ренуар. — Пойдемте наверх.

Он сел у небольшого столика с картами и приборами. Отсюда через широкие окна было видно все, что делалось вокруг; окнами были оснащены не только стены, но также днище и крыша автожира. Горизонтальный большой винт не мешал обзору, так как во время полета вращался чрезвычайно быстро. Автожир чуть вздрогнул — и сразу же оторвался от земли. Аэродром остался где-то позади, затерялся в глубине. Далеко внизу виднелись ряды торпед и последние самолеты, уменьшающийся на глазах аэродром теперь уже весь помещался в окне. Автожир генерала Ренуара не нуждался в разбеге, он уходил в воздух, в высоту прямо с места, почти вертикально.

Из отверстия в передней стенке автожира, ведущего в кабину радиста, на стол генерала по специальному желобку соскользнул листок бумаги. Это была радиограмма, только что принятая радистом:

«Эскадрилья стартовала. Курс на юго-восток. Жду бомбовозов, чтобы прикрыть их с флангов.

Гагарин».

Через полминуты была принята аналогичная телеграмма от Райволы. Обе эскадрильи соединились и летели дальше в боевом порядке.

Третья депеша известила генерала об окончании запуска аэроторпед. Миети сообщал, что аппаратная уже направила их на предусмотренный планом операции курс и будет придерживаться его до новых приказов генерала. Однако генерал Ренуар успел собственными глазами увидеть старт аэроторпед. Это было весьма необычное зрелище, потому что торпеды стартовали не в одиночку, а вместе, десятками, словно штурмуя чистое голубое небо. Генерал сказал в телефон, соединявший его с командиром автожира и механиком:

— Курсом непосредственно за первыми торпедами. Не отставать, держаться над их шеренгой на высоте двухсот метров.

Уже исчез из нижнего окна аэродром, уже поплыли внизу едва заметные чахлые кусты, очень характерные для этого северного края; автожир приближался к советской границе, пересекая небольшие морские заливы. А вместе с ним плыли на высоте двух тысяч метров десятки ужасных аэроторпед, начиненных взрывчатыми веществами и термитной массой. Металлические солдаты, целиком подвластные своему командиру — они послушно мчались в воздухе, неся взрывы и пожары, неся разрушение и смерть десяткам и сотням тысяч людей, которые еще не проснулись от сна, ничего не знали, ничего не подозревали…

Да — решительная директива, которой следовал генерал Ренуар, говорила твердо и властно:

«Немедленный налет бомбовозов должен разрушить взрывами и пожарами промышленные предприятия Ленинграда. Одновременно, с помощью аэроторпед вы должны разрушить Москву, чтобы окончательно деморализовать тыл противника».

Автожир приближался к границе СССР, где безусловно так ничего и не подозревали. Но если бы даже они и готовились, — что могли противопоставить большевики стальной армии, мчащейся на них на высоте двух тысяч метров?

Внезапно из окошка радиокабины упала на стол новая депеша:

«На горизонте эскадрилья врага. Тип самолетов распознать пока что не могу. Но по всем признакам — самолеты типа истребителей. Разворачиваю отряд в боевой порядок, принимаю возможный бой на себя, оставляя бомбовозы в оцеплении.

Гагарин».

Так. Большевики не спят. Они пытаются помешать налету. Откуда они узнали о времени вылета отряда?. Неужели в составе армии есть предатели?. Ничего, пускай! Через несколько минут большевистские самолеты окажутся на земле в виде кучи исковерканных обломков.

Зазвонил телефон. Голос лейтенанта Гринберга произнес:

Курс на юго-восток. На расстоянии пяти километров воздушный бой.

Да, это видит и сам генерал Ренуар из своей кабины. Однако — разве это бой?. Большевистские самолеты избегают стычки… Они поспешно возвращаются обратно, несутся на свою территорию… Жаль, потому что пушки у истребителей эскадрильи Гагарина наверняка куда дальнобой — ней, они разнесли бы вражеские самолеты еще до первого выстрела с их стороны. Что за трусы эти большевики? Вот так защитники границы! Убегают — и еще как…

Новая депеша:

«Вражеские самолеты бегут. Не меняю курса.

Гагарин».

Действительно, большевистские самолеты разлетелись во все стороны, как испуганные птицы, их уже не видно. Путь чист. Дорога открыта. Вперед!. Генерал Ренуар отдал приказ:

Радировать Гагарину и Райволе: «Сомкнутым строем — вперед. Высота: две тысячи пятьсот метров». Передать по радио в аппаратную аэродрома, Миети: «Курс аэроторпед без изменений, высота две тысячи пятьсот. Все».

Он снова глянул в призматический бинокль, направленный вперед, на юго-восток: нет ли чего на горизонте?. Нет, все чисто. Но… что это?. Какая чушь… Да нет, не может быть!.

И все же это так: на советской стороне границы работают прожекторные установки. Генерал ясно видит едва заметные лучи, вибрирующие в свежем утреннем воздухе. Бессмыслица: к чему прожекторы днем?. И, главное, сколько же их? Словно вся граница уставлена этими прожекторами, которые слаженно выпускают свои концентрированные лучи вверх, в чистое небо. Какие-то странные игрушки… Так пусть играют, генерала Ренуара и его эскадрилью это не интересует.

Однако… какая-то неясная, непонятная тревога прокралась в мозг генерала Ренуара. Сперва удивительное бегство советских самолетов, хотя его и можно было объяснить тем, что большевистские пилоты встретили гораздо более многочисленного врага. И все же это никак не соответствовало их прославленному упорству. Что-то здесь оставалось невыясненным… А после — эти прожекторы… Генерал Ренуар не отрывался от призматического бинокля. И вдруг он увидел неожиданную, ужасную картину.

Передняя шеренга истребителей, быстро мчась в вышине, оказалась над лучами прожекторов, которые засияли светящимися пятнами на крыльях и корпусах самолетов.

И мгновенно эта первая шеренга самолетов дрогнула. Передние самолеты закачались, как лодочки на морских волнах. Затем они пошли вниз — сперва ровно, а потом кренясь все сильнее и сильнее. Вслед за этим генерал Ренуар увидел, не веря своим глазам, как самолеты-истребители, гордость его отряда, самолеты, которыми командовал его любимец, лейтенант Гагарин — как эти самолеты, кувыркаясь в воздухе, точно куски жести, падают вниз, без единого выстрела, без всякой попытки выровняться, будто все их экипажи мгновенно погибли.

Несколько страшных секунд генерал Ренуар наблюдал это мертвое, бездушное падение. А тем временем новые шеренги самолетов влетали в зону действия прожекторов, зону их бледных голубоватых лучей, начинали качаться — и, переворачиваясь, как и первые, падали вниз.

— Радируйте: «Стоп! Не приближаться к прожекторам! Стоп!» — прокричал в телефон генерал Ренуар и не договорил приказ: он увидел, как врезались в землю первые омертвевшие самолеты и как земля ответила им огромными облаками дыма, которые поднялись вверх, окутав новые самолеты, падавшие сверху. Это были взрывы бомб и снарядов на борту истребителей и бомбовозов.

Генерал Ренуар не выдержал страшного зрелища: ведь погибали его создания, погибали его бойцы… Он закрыл глаза ладонью — но тут же снова отнял ладонь. Он вспомнил, что отряд ждал его приказов, расходясь веером в стороны перед линией смертоносных прожекторных лучей, едва выделявшихся, как и раньше, на ясном небе. Кроме того, вслед за эскадрильями истребителей и бомбовозов летит первая батарея аэроторпед. Что же делать?. Мозг генерала Ренуара работал, как в горячке. Остановить, остановить сейчас же!.