Отдел по расследованию ритуальных убийств - Олег Крюков

 - Это что тут за анархия? – грозно спросил человек в тужурке.

 - Контрика  поймали, а он дерётся! Ваньке Пермякову скулу своротил!

 - Почему в чрезвычайку сразу не отвели?

 - Дык, это, товарищ Юровский велели сюда тащить.

 - Заприте его в подвал!

 Двое охранников подхватили за руки бесчувственное тело и потащили к ведущей в подвал лестнице. Его швырнули на земляной пол  маленькой камеры. Хлопнула дверь, лязгнул  засов, и в камере воцарилась почти полная темнота, лишь робкая полоска света пробивалась сквозь крошечное окошко.

   Капитан Политковский кряхтя от боли, с трудом поднялся, держась руками за сырую стену. Подняв голову, заглянул в оконце, но увидел лишь пару нечищеных сапог, да сквозь прутья решётки в камеру потянулся дым от махорки.

   - Слышь, Иван, царя ноне перевозят куда-то, - донеслось до него.

    - Знамо дело, беляки на подходе.

    - А ты царёвых дочек видел?

    - Видал один раз через забор, когда они по двору гуляли.

    - Красивые?

    - Знамо дело! Белая кость, голубая кровь!

    - А чего кривишься?

    - Скула болит. У-у, контра недобитая, своими руками шлёпнул бы!

    - А чё, может и шлёпнешь. Просись в расстрельную команду.

   - Как думаешь, Медведев за меня слово замолвит?

    - А чего не замолвить?

   Капитан обессилено опустился на земляной пол. Значит, Семью сегодня увезут!

   - Проклятье! – ударил он кулаком по полу. – Так глупо попасться!

   Правильно, одежду крестьянскую надел, а военную выправку, приобретённую долгими годами службы, куда денешь? Ребёнок, и тот сразу раскусит!

    Сумерки густели, и странная тишина царила вокруг. Часовые куда-то ушли, и даже птиц не было слышно.

   Капитан вспоминал  последний приезд Государя в Ставку. В Петрограде уже начались брожения, но на фронте об этом ещё не знали. По фронтам вовсю ходили анекдоты о германофильстве венценосной супруги, и энтузиазма по поводу готовящегося наступления не было.

   Когда царь появился в штабе, капитан поразился выражению его глаз. В них явно читалась, нет, не безысходность, но какая-то покорность судьбе. И словно он судьбу свою знал. Словно предвидел Ипатьевский дом. Так думал штабс-капитан, сидя на земляном полу мрачного подвала в нескольких десятках метрах от своего Государя. Которому он уже ничем не в силах помочь.

 Ночь, между тем опустилась на город. Звёзды высыпали на небосклоне и ярче всех светила одна. Звезда Люцифера.

   Звёздного уральского неба Политковскому в крохотное окошко видно не было, лишь отсвет уличного фонаря. Офицер сидел окутанный тьмой и ждал смерти. Мысль эта не ужасала его и даже не повергала в уныние. Вся жизнь есть ожидание смерти. Единственная его забота сейчас – умереть достойно.

   Тишину  нарушил шум проезжающего авто, хлопанье дверей и звуки беготни во дворе соседнего дома. А ещё через полчаса за дверью подвальной комнатки послышались шаги. Кто-то не торопясь, спускался по лестнице. Лязгнул отодвигаемый засов, и дверь приоткрылась, пропуская в камеру полосу света. Капитан перекрестился.

   - Господи, да свершится воля Твоя!

Санкт-Петербург 2018-й

          Питер встретил их мелким дождём, холодным ветром с Залива и грандиозной стройкой почти у самого Московского вокзала. Огромная надпись на бетонном заборе, мимо которого они ехали на такси, гласила, что компания «Building Corporation» ведёт здесь строительство храмового комплекса Внутренней эволюции человека. Московские гости смотрели, приоткрыв рты.

    - Куда едем? – спросил их таксист, сорокалетний дядька.

     - Вы нас на Юризанскую сначала отвезите, рядом с институтом геронтологии, - вышел, наконец, из ступора Михаил Анисимович. Мы вещички бросим, а потом опять сюда на Жуковского 5.

    - Давно строят? – спросил Глеб, кивая головой на причудливой формы здание.

    Кивок головой дался ему с трудом, ибо голова начинала раскалываться от боли, настолько от недостроенного здания исходила негативная энергия.

    - Месяца три назад здесь ещё ничего не было, - отвечал таксист. – А вы не знаете, что это за внутренняя эволюция такая? Звучит заумно, но народ интересуется.

    - Народ у нас любознательный, - согласился дядя Миша. – Попробую объяснить. Согласно материалистическим теориям эволюции человек как развивается?

    - Ну, книги читает, науки там разные изучает, - ответил водитель.

    -  Начнём с того, что сначала он слез с дерева, выпрямился и стал ходить на двух задних конечностях, отчего у него отвалился хвост, а потом взял в руки палку. Но это ещё не сделало его человеком разумным.

   Таксист с интересом слушал, рассматривая «лектора» в зеркало заднего вида.

    -«За что я люблю петербуржцев, так это за их тягу к знаниям и любовь к интеллектуальным беседам», - думал Глеб, откинувшись на спинку сиденья. Как только отъехали от стройплощадки комплекса внутренней эволюции, головная боль тут же ушла.

   Его напарник, между тем, продолжал свою лекцию. 

   - Это сделало его всего лишь gomo erectus – человеком прямоходящим. От того, что он встал на задние конечности, разум у него не появился.

  Дядя Миша замолчал, уставившись в окно, за которым проплывал мимо Исаакиевский собор.

    - Красотища!

   - Ну и когда у нас разум появился? – не выдержал таксист.

   - Разум? Да он всегда в нас был заложен. Разум, как основа познания мира, в котором мы живём. Познавая мир, мы меняемся сами. Это и есть эволюция. А внутренней эволюции без взаимосвязи с окружающей нас средой быть не может.

 - Что ж, выходит, очередная завлекаловка?

 - Причём опасная. Ангелом внутренней эволюции человека считают Люцифера. Вы знаете, кто это?

   Водитель наморщил лоб.

 - В каком-то ужастике, по моему, про него упоминали.

 - Хорошо, хоть в ужастике, - улыбнулся Михаил Анисимович. – Это дьявол, сатана. И храм этот, который строят, посвящён ему. А дьявол в переводе с греческого означает разрушающий. Вот и делайте выводы.

   - Да, уж, сделаем! – ответил таксист. – Приехали, вот он, если не ошибаюсь, институт стариковедения.

    - А нам, вон, в ту арочку.

    Через пять минут, оставив вещи на явочной квартире, они ехали назад в центр 

    Глеб сверился с бумажкой. Точно, Жуковского 5. 

    В здании этом находилась Библиотека христианской литературы, сотрудником которой по их данным последнее время работал профессор Мордвинов.

   - Да какой он сотрудник, я вас умоляю? – встретила их заместитель директора. – Чисто номинально. Ну, подарил нам две книги. Последний раз был здесь с месяц назад. Всё копался в материалах по предсказаниям монаха Авеля. Он их перечитал за последние полгода не менее десяти раз. Мариночка рассказывала, она тогда дежурила, ушёл жутко разочарованный.

   - А вы знаете, что профессор Мордвинов позапрошлой ночью был убит.

   - Да вы, что? – ахнула женщина. – Ограбили?

   - Обстоятельства пока нам неизвестны, - ответил Глеб шаблонной фразой. – Не знаете, с кем он последнее время общался?

   - Да я его совсем не знала! Так виделись раз в неделю здесь. Впрочем, я вам сейчас дам адрес одного коллекционера. Они не то, чтобы дружили, у Мордвинова, по моему в друзьях были только книги, но, насколько мне известно, часто общались. Тут не очень далеко, на Большой Пушкарской.

     Они с полчаса плутали по бесчисленным питерским дворикам, прежде чем нашли искомый дом. Квартира на третьем этаже встретила их обитой дерматином дверью. Такая обивка была в моде лет тридцать назад.

   - Странно, коллекционер, а на двери даже глазка нет, - удивился Глеб.

   - А ты голову то, подними, - посоветовал дядя Миша.

   Глеб так и сделал, и над дверью узрел крохотный глазок видеокамеры.

   А тут ещё из невидимого динамика на них обрушился голос:

   - Я вас слушаю!

   - Ян Бенедиктович? – уточнил Глеб.

   - Он самый.

   - Нам ваш адрес дали в библиотеке.

   - Что за самодеятельность? – возмутился голос. – Без моего ведома. Придётся вам, господа, подождать, пока я сделаю контрольный звонок в библиотеку.

 Минуты через три защёлкали замки, и дверь приоткрылась. Глеб увидел за дерматиновой обивкой сантиметровой толщины сталь.

   На пороге их встретил высокий худой старик. Всё выдавало в нём аристократа; и благородная осанка, тщательно уложенные седые волосы, узкое нервное лицо. Он запер за посетителями дверь, как минимум на три замка. Михаил Анисимович выразительно покивал головой.

   Это не укрылось от хозяина.

   - Осторожность, молодой человек, - обратился он к пятидесятитрёхлетнему дяде Мише, - основа моего долгожительства. А мне уже, между прочим, восемьдесят восемь. Сколько нашего брата-коллекционера покинули этот мир раньше времени. Вот и Коля Мордвинов. М-да.