Это ты, Лиля - Ольга Александровна Коренева

вы кто вообще?» «Я товаровед», – отвечаю, – «продукция была ненадлежащего качества. А вы не имели права отправлять товар без сопровождающего ответственного лица. Вы сами кто такие, представьтесь?»

– И кто это был? – спросила мама, поглаживая пальцами длинный узкий бокал.

– Женщина – главный агроном совхоза, а мужчины – директор совхоза, председатель месткома, и председатель райисполкома. Я им говорю: «Пишите заявление в партком, будем разбираться», они сразу языки прикусили, сели в машину и укатили. На следующий день мне звонит наш главный товаровед и говорит: «Ну, Соколовский, ты и пройдоха, молодец, мы все ухохатываемся! Здорово ты их прижучил!»

Роберт захохотал, мама тоже, а Лиля не поняла, что здесь смешного? Потом мама и Роберт закрылись в большой комнате, обсуждать что-то творческое, и велели Лиле не мешать и идти гулять. И Лиля пошла. Сначала она пошарила по карманам маминого пальто и нашла целых двадцать копеек. И, радостная, вскочила из квартиры. Всё было замечательно! Можно купить мороженое, сливочное в вафельном стаканчике за девятнадцать копеек, а можно два клюквенных в бумажных стаканчиках по девять копеек каждое, а можно – целых двести пятьдесят грамм фиников! Лиля шла к киоску в сладких мечтах, и жмурилась от удовольствия! Ну и день сегодня, он так ужасно начинался, и так прекрасно продолжается!

А потом было вообще отлично! На следующий день после уроков они с Леной поехали на метро во Дворец Пионеров! Так интересно и радостно было! Пока добирались, весело болтали. Вошли в здание, нашли нужную комнату. И увидели одну из тех девушек, которые приходили в их класс. Подошли. Это была преподавательница, звали её Ирина Васильевна. Она отметила девочек в журнале, и стала всё показывать и рассказывать. В комнате было несколько детей, они что-то лепили из глины. В смежной комнатке был огромный длинный ящик с мокрой глиной. Её надо было набрать, и потом встать за свободный стол. И лепить. Это оказалось интересно. Новички лепили что хотели, а те, кто уже давно ходит – голову, такую, как у бюста, он стоял на тумбочке. Лиля принялась лепить медвежонка, и Лена – кошку. Через два часа им велели накрыть свои недоделанные фигуры мокрой тряпкой и клеёнкой, и перейти в соседнюю комнату. Там были мольберты, листы плотной бумаги и акварельные краски. Стали писать с натуры вазу. Лиля уже устала и делала всё кое-как. А Лена тщательно наносила каждый штрих. Преподавательница ходила между мольбертами и заглядывала в рисунки. Она остановилась возле Лили, с любопытством посмотрела, и вдруг спросила:

– Ты из какой художественной школы, девочка?

– Я из простой, обычной.

– Не может быть. Кто у тебя руководитель? Честно? Признайся? – и она стала перечислять фамилии художников. – Ты пишешь в манере…– она назвала имя известного живописца. – Ты у него учишься?

– Нет. В обычной школе. Вы же к нам приходили в класс. Средняя школа номер одиннадцать.

Когда закончили рисовать, то подписали свои листы, и преподавательница собрала их. Лиля с Леной направились к метро коротким путём. Вдруг дорогу им преградила группа мальчишек лет десяти-двенадцати.

– Гоните деньги, – сказали они, окружая девочек.

– Нет у нас денег, – сказала Лиля.

– А это мы сейчас посмотрим! – угрожающе сказали подростки, сжимая круг.

Лиля испугалась. Внезапно Лена подпрыгнула, и с размаху лягнула в пах одного из мальчишек. Он охнул и согнулся. Другие растерянно расступились, и девочки побежали к метро.

– Ну, Лен, ты даёшь! – восхищённо сказала Лиля. – Ты такая смелая!

– Обычная самозащита, – ответила Лена.

Однажды Лена подарила ей красивую общую тетрадь. И Лиля стала записывать в ней свои стихи-экспромты. И всякие интересные случаи из жизни. Получались маленькие смешные рассказики. Потом она стала сама их придумывать, коротенькие и забавные. То, чего на самом деле не было. Как-то Лиля дала их почитать Лене, и та пришла в восторг. Лена показала их своей маме, и та сказала, что Лиля очень талантливый ребёнок. Это Лилю обрадовало, и она стала писать в тетрадь каждый день. Тайно, ночами, чтоб родители не видели. И прятала тетрадь под матрас.

Папа вернулся из командировки через три недели. Мама по этому случаю купила в магазине «Олень» рябчиков, и запекла их в духовке. И не только их, но и картошку. Был настоящий пир! Ещё на столе появились черемша, маринованный чеснок, и всякие вина. Семья пировала! Родители сегодня были добрые, детей не шпыняли. Лиля радовалась. А Лёня, как всегда, был хмурый. Он рос высоким, русоволосым, очень красивым мальчиком с правильными чертами лица. В школе учился на отлично. Родители им гордились, хорошо одевали, и хвастались им перед гостями. А Лилю игнорировали. Ей было очень грустно. Но он тоже порой попадал под горячую руку и был бит. Тогда Лиля тыкала в него пальцем и дразнила: «Выпороли, выпороли, ха-ха-ха!» То же самое делал он, когда попадало Лиле. Вообще, в их семье это было принято: родители дразнили детей, а дети – друг дружку. В школе Лилю тоже обзывали: «дохлое растение», «сушёная лилия», «кудри-мудри», «пришибленная». Обидно было. Но она научилась делать безразличный вид, и ни с кем не общалась, кроме Лены Гартман.

На следующем занятии во Дворце Пионеров Лиля долепила медведя, и Ирина Васильевна поставила его запекать в специальную печь, чтобы получилась керамика. А потом она сказала Лиле, что показала её рисунок каким-то художникам и ректору, и её хотят принять в Строгановское Училище без экзаменов, когда она закончит школу.

Дома Лиля сообщила это родителям. Ей так хотелось, чтобы её похвалили. Но они молча переглянулись. И мама сказала:

– Лиля, ты не должна вступать на эту стезю. Быть художником весьма чревато. Это очень нелёгкая жизнь, таскать на себе тяжёлые подрамники и мольберты, тратить последние гроши на холсты и краски, нищета, мучения, травля и издевательства соперников. Это ад! Больше никогда не ходи в этот кружок. Займись другим, гимнастикой, радиотехникой, а лучше чем-то медицинским. Будешь врачом, лечить нас. А теперь вымой посуду. Ты что, забыла свою обязанность?

Ничем другим ей заниматься не хотелось. И она перестала ходить во Дворец Пионеров. Ей много раз звонила Ирина Васильевна, звала на занятия, уговаривала, увещевала родителей. Такая назойливость напугала Лилю и разозлила маму и папу. Они что-то там наговорили, и звонки прекратились.

Мама с папой иногда уходили на целый вечер, это была такая радость для Лили с Лёней! Полная свобода! Можно ведь смотреть телевизор – он в родительской комнате. Там – широкая тахта с диванными подушками, и так замечательно кидаться ими, пинать их, в общем, просто счастье! А сегодня