Песнь кецаля - Валентин Леженда

— Солдаты, — грива вьющихся на ветру волос слилась с трепещущим черным флагом, глаза Кортеса, казалось, излучали некую нечеловеческую силу, — нас немного.

Кортес снова обвел их взглядом, стараясь остановиться на каждом лице, обращаясь к каждому лично и одновременно ко всем.

— Но мы сильны нашей решимостью, и если она нам не изменит, то не сомневайтесь: Всевышний защитит вас. Ведь он никогда не бросает на произвол судьбы тех, кто искренне борется с язычниками. Он защитит вас, даже если вы будете окружены целым морем врагов, ибо ваше дело правое, и вы будете сражаться…

Кортес медленно повернулся, указывая рукой на знамя за своей спиной.

— Вы будете сражаться под знаком креста… Радостный рев нескольких сотен мощных глоток был ему ответом.

Кортес улыбнулся:

— Братья, смело идите вперед! Не теряйте бдительности и, главное, не теряйте вашей веры! Доведите начатое нами дело до достойного славного завершения…

Исторические слова были произнесены.

Ровно через три месяца Кортес уже был в столице правителя ацтеков Монтесумы Н. Он с удивительной легкостью преодолевал труднопроходимую местность, губительный климат и неведомые болезни. Он сражался с армиями противника, в десять раз превосходящими его маленький отряд, и разбивал их наголову. Молва о непобедимости “светлолицей бестии” обгоняла его. Точный расчет гениального полководца сочетался в нем с хладнокровием палача. Как дальновидный политик он не забывал одарять посольства Монтесумы, одновременно с этим натравливая вассальные племена ацтеков друг на друга.

Испанцы вселяли в местных жителей поистине священный ужас. Завоеватели были вооружены неизвестным доселе огнестрельным оружием. У испанцев были кони, пугавшие ацтеков еще больше, чем светлая “божественная” кожа пришельцев. Всадник на коне представлялся местным жителям единым кошмарным существом, порожденным властителем подземного мира мертвых Миктлантекутли.

Великая древняя цивилизация оказалась на волосок от гибели. Даже их кровавые страшные божества не смогли помочь в противостоянии неистовым пришельцам, ярость и жестокость которых могло смягчить лишь одно золото, чей блеск был даже сильнее их веры в единого христианского Бога. Бога, под чьим знаменем они за короткое время уничтожили целый мир.

В те злополучные дни племянник великого завоевателя Ауисбтля, сын не менее великого правителя Ашайякатля Монтесума II, балансировал на тонкой грани отчаяния и безумия. Тлатоани — верховный правитель ацтеков — медленно сходил с ума, не в силах справиться со своими кошмарами.

Кошмары посещали его не только ночью, но и днем, когда мозг правителя был затуманен спиртным напитком пульке, готовящимся из морозостойкой агавы. “Белое вино” не приносило забвения, оно лишь усиливало панику, делая кошмарные видения тлатоани ярче и страшнее тех, которые мучили его душными ночами. Ничто больше не радовало правителя. Словно загнанный сворой шакалов обессиленный ягуар, бродил он по покоям своего великолепного дворца. Спускался в подземный зверинец, безразличным взглядом пробегая по клеткам с диковинными птицами и экзотическими змеями. Его раздражали даже карлики и уродцы, проживающие в подземелье дворца, которые раньше смешили правителя, возвращая тлатоани хорошее настроение.

С каждым днем Монтесумой овладевало лишь одно паническое желание убежать. Убежать как можно дальше от светлолицых пришельцев, настойчиво ищущих с ним встречи.

Они мерещились ему повсюду: во дворце, в зверинце, в мрачных закоулках храма бога войны Уицилопочтли. Владыка чувствовал: они следят за ним, и от их взора-невозможно было скрыться. От всепроникающего взора светлолицых богов…

Старый жрец с глубоким шрамом через всю правую морщинистую щеку, как всегда, поджидал тлатоани в его личных покоях. Монтесума инстинктивно отпрянул, когда из темноты возникла сгорбленная фигура старика, облаченного во все черное, словно он сам был соткан из тьмы, так пугающей в последнее время правителя. Безобразного старца ценил еще покойный отец тлатоани. Монтесума помнил, что жрец уже тогда был сильно стар.

“Сколько же тебе на самом деле лет?” — подумал властитель, неприязненно рассматривая дрожащие усохшие руки жреца.

— По-прежнему грустишь? — спросил старик шелестящим, словно маис на ветру, голосом.

Древний старец со шрамом был единственным, кому разрешалось в любое время нарушать покой тлатоани.

— Я хочу убежать, — тихо произнес Монтесума и тут же устыдился своих слов, почувствовав себя глупым мальчишкой, но старик и не думал насмехаться над его минутной слабостью.

— Но куда? — удивленно прошелестел он.

— Может быть, на восток? — неуверенно предположил тлатоани.

— Нет, — старик грустно посмотрел на правителя, — так когда-то поступил Пернатый Змей Кецалькоатль, один из творцов вселенной. Ты ведь не хочеш столкнуться лицом к лицу с этим богом?

— Тогда, может быть, на запад?

— На запад? — старый жрец задумался.

— К пещере Чапультепек, — с воодушевлением добавил владыка. — Ведь те, кто попадает туда, обретают вечную жизнь. Обитатели этой пещеры счастливо живут там, не ведая горестей и бед белого света.

— Я знаю, о ком ты говоришь, — нахмурился жрец. — Их правителя зовут Уэмак. Но страшную цену заплатит тот, кто ступит за порог пещеры Чапультепек.

— О чем ты? — Густые брови Моитесумы взлетели на лоб.

— Это очень древний народ, — ответил старик, — намного древнее нашего. Они уже давно обитали в той пещере, когда наши предки появились в этих землях.

— Ну и что с того? — удивился тлатоани. — Неужели они откажут мне в убежище? Ведь многие годы мы жили с ними в мире и согласии, не мешая друг другу.

— Я не знаю. — Божий слуга потерянно блуждал взглядом по обитым богатыми тканями стенам покоев правителя. — Попробуй, тлатоани.

— Сейчас наступает неблагополучная эра Пернатого Змея Кецалькоатля, — добавил Монтесума. — Я вернусь к власти, как только настанет очередь Дымящегося Зеркала Тескатлипоки.

— Немедленно отправь послов к Уэмаку, — посоветовал жрец, — и принеси жертву Уицилопочтли. Это сейчас очень важно…

Немного воспрянув духом, правитель в тот же день приказал содрать с четырех пленников кожу. Он лично наблюдал за тем, как их жизни были отданы богу войны на вершине главной пирамиды Теночтитлана. Их кожа должна была

быть подарена правителю древнего народа пещеры Чапультепек.

А вечером тлатоани отправил пятерых своих верных слуг-посланцев к Уэмаку для переговоров, надеясь на скорое их возвращение. Он рассчитывал решить эту проблему до Великого жертвоприношения богу войны Уицилопочтли, который должен защитить народ и их правителя от светлолицых пришельцев.