Цезарь Каскабель - Жюль Верн

— Мой атлас, — уточнил Жан.

— Да, атлас. Ты, я полагаю, силен в географии! Сходи за ним.

— Сейчас, папа.

Атлас разложили на столе, и господин Каскабель продолжил свою речь:

— Само собой разумеется, дети, что, хотя эти мерзкие англичане (как я сразу не догадался, что они англичане!) и украли наш сейф (зачем только мне в голову пришла идея купить его!), само собой разумеется, мы не отказываемся от намерения вернуться во Францию…

— Отказаться?… Никогда! — воскликнула госпожа Каскабель.

— Хорошо сказано, Корнелия! Мы желаем вернуться в Европу, и мы туда вернемся! Мы желаем снова увидеть Францию, и мы ее увидим! И вовсе не потому, что два мерзавца нас обобрали, а… Мне, прежде всего мне, нужен воздух родины, или я умру…

— Мы не хотим, чтобы ты умер, Цезарь! Мы отправились в Европу… и, несмотря ни на что, мы будем в Европе!

— Но каким образом? — спросил Жан с горячностью. — Да, каким образом?

— В самом деле, каким образом? — переспросил господин Каскабель, потирая лоб. — Конечно, давая представления по дороге, мы сможем день за днем зарабатывать и привести «Прекрасную Колесницу» в Нью-Йорк. Но у нас не хватит денег, чтобы оплатить проезд на пакетботе! А без пакетбота мы не сможем пересечь море! Разве что вплавь… Однако, кажется, это довольно трудно…

— Крайне трудно, господин хозяин, — ответил Клу, — вот если бы плавники…

— У тебя они есть?

— Кажется, нет…

— Тогда молчи и слушай!

И господин Каскабель обратился к старшему сыну:

— Жан, открой атлас и покажи на карте, где мы находимся!

Жан отыскал карту Северной Америки и положил ее перед отцом. Когда он ткнул пальцем в Сьерра-Неваду, чуть правее Сакраменто, все внимательно склонились к атласу.

— Вот здесь, — сказал он.

— Хорошо, — промолвил господин Каскабель. — Итак, оказавшись по другую сторону гор, нам придется пройти через всю территорию Соединенных Штатов до Нью-Йорка?

— Да, отец.

— И сколько же это лье?[52]

— Примерно тысяча триста.

— Хорошо! А затем нужно будет пересечь океан?

— Конечно.

— И сколько лье нужно проплыть по океану?

— Почти девятьсот до Европы.

— А Европа — это, можно сказать, уже Нормандия?

— Да, можно сказать!

— И сколько лье составит все это вместе?

— Две тысячи двести! — воскликнула малышка Наполеона, считавшая на пальцах.

— Видали! Она уже и арифметику знает! — восхитился господин Каскабель. — Итак, две тысячи двести лье?

— Примерно, папа, — ответил Жан, — думаю, что я правильно подсчитал расстояния.

— Что ж, дети, хвостик в две тысячи с небольшим лье — ничто для нашей «Прекрасной Колесницы», если бы Америку и Европу не разделяло море. А его нам не переплыть без денег, то есть без пакетбота…

— Или без плавников! — повторил Клу.

— Ты все о своем! — пожал плечами господин Каскабель.

— Итак, совершенно очевидно, — сказал Жан, — что на восток идти бессмысленно!

— Бессмысленно, сынок, совершенно бессмысленно! Но… Может, пойдем на запад?

— На запад? — Жан вопросительно посмотрел на отца.

— Да! Покажи по атласу, какой дорогой надо идти, чтобы попасть в Европу?

— Сначала нужно будет пересечь Калифорнию, Орегон и территорию штата Вашингтон до северной границы Соединенных Штатов.

— А дальше?

— Дальше будет Британская Колумбия…

— Тьфу! — возмутился господин Каскабель. — А ее никак нельзя обойти?

— Нет, отец!

— Ладно, пройдем! А потом?

— Потом мы дойдем до границы Колумбии с Аляской…

— Она принадлежит Англии?

— Нет, России; по крайней мере, принадлежала, так как давно поговаривают о ее присоединении…

— К Англии?

— Нет, к Соединенным Штатам[53].

— Чудесно! А что за Аляской?

— Берингов пролив, разделяющий два континента, Америку и Азию.

— И сколько лье отсюда до этого пролива?

— Тысяча сто.

— Запоминай хорошенько, Наполеона, ты сосчитаешь нам после.

— А я? — спросил Сандр.

— Ты тоже.

— Теперь, Жан, этот пролив, какой он ширины?

— Около двадцати лье[54], папа.

— О! Целых двадцать лье! — воскликнула госпожа Каскабель.

— Ручеек, Корнелия, можно считать, всего-навсего ручеек.

— Ручеек?

— Да! Впрочем, Жан, разве твой пролив не замерзает зимой?

— Да, отец! В течение четырех или пяти месяцев в году он покрыт льдом…

— Браво! И можно пересечь его по льду?

— Можно. Так и делают.

— Ах! Чудесный пролив!

— А дальше, — спросила Корнелия, — разве нет морей?

— Нет! Дальше — Азиатский континент, который простирается вплоть до европейской части России.

— Покажи-ка, Жан.

Жан разыскал в атласе общую карту Азии, и господин Каскабель начал ее пристально изучать.

— Устраивает, — сказал он, — если только в этой твоей Азии не слишком много диких стран.

— Не слишком, папа.

— А где начинается Европа?

— Здесь. — Жан указал пальцем на Уральский хребет.

— И какое расстояние от этого пролива… от Берингова ручейка до Европейской России?

— Тысяча шестьсот лье.

— А до Франции?

— Еще около шестисот.

— Так сколько всего, если считать от Сакраменто?

— Три тысячи триста двадцать лье! — одновременно выкрикнули Сандр и Наполеона.

— Молодцы! — похвалил господин Каскабель. — Итак, на восток — две тысячи двести лье?

— Да, папа.

— А на запад — примерно три триста?

— Да, то есть тысяча сто лье разницы…

— Разница не в пользу западного пути, — заметил господин Каскабель, — но по этой дороге нет моря! Итак, дети мои, если нельзя идти в одну сторону, нужно идти в другую — вот вам мое дурацкое предложение!

— Здорово! Путешествие задним ходом! — закричал Сандр.

— Нет, Сандр, не задним ходом, а в противоположном направлении.

— Прекрасно, отец, — согласился Жан. — Однако пойми: мы никак не сможем в этом году попасть во Францию, если пойдем на запад.

— Почему?

— Потому что лишних одиннадцать сотен лье — это весьма существенно для нашей «Прекрасной Колесницы» и для ее упряжки.

— Что ж, дети мои, не будем во Франции в этом году, значит, будем в следующем! И я думаю, раз уж нам придется пересечь Россию, с ее ярмарками в Перми, Казани и Нижнем Новгороде, о которых я весьма наслышан, то там мы и задержимся; и обещаю вам, что знаменитая труппа Каскабелей не ударит в грязь лицом и прилично заработает!