Преддверие войны - Алексей Птица

разобраться с возможными пособниками террористов, и попытаться найти их, как человек родом из Крестополя, непосредственно пострадавший от них.

Я подумал и вынужденно согласился.

— Хорошо, а как мне дальше действовать?

— А дальше вы пройдёте обучение на разных курсах. Я переговорю с начальством, и мы что-нибудь придумаем. Возможно, по окончании академии вы сможете получить офицерское звание и окончательно перейти к нам. Либо перейдете на обучение в военной академии в качестве вольного слушателя, прибывая один раз в три месяца на одну неделю. Этого, думаю, достаточно для того, чтобы получить необходимые знания и сдать экзамен на целевой военной кафедре.

— Я согласен, хоть и с трудом верю в подобное.

— Вот и хорошо, — резюмировал Радочкин и стал раскладывать передо мной всевозможные официальные бланки.

— Вот здесь и здесь прочитайте и подпишите. И вот тут и тут. Всё, сейчас вас отвезут в общежитие, завтра выходите на учёбу, а дальше мы с вами свяжемся. Надейтесь на лучшее и готовьтесь к худшему.

— Всегда готов! — мрачно отреагировал я на эти слова и поднялся, готовясь уйти.

Поручик убрал все подписанные мной документы в сейф, закрыл его и, надев свою фуражку, повёл меня на выход.

Глава 4

Академия

Пётр, увидев меня, тут же вскочил и крепко обнял.

— Ты как?

— Держусь, и у меня очередные приключения, на этот раз весьма неоднозначные.

— Какие?

Я вздохнул и начал рассказывать, невольно наблюдая за тем, как у Петра по мере моего рассказа открывается от удивления рот. Он даже не знал, как реагировать на услышанное.

— Ну, ты даёшь! И что теперь?

— Не знаю. Предстоит закрытый суд, так как участвовали бандиты, да ещё каким-то образом связанные с анархистами. За неделю всё окончательно прояснится.

— И как ты станешь теперь жить?

— Не знаю, попробую, как и прежде, если получится. Займусь учебой, а там, как повезёт.

— Да уж, тебе очень везёт, в плохом смысле этого слова.

— Ну, что поделать, жизнь такая.

— Да брось ты, при чём тут твоя жизнь? Это у тебя дар такой, постоянно приключения приносит, хотя, казалось бы, самый мирный дар на свете.

— А его ещё любят дети, — в рифму сказал я.

— Какие дети? — не понял Пётр.

— Да это я так, к слову. Картины живые ведь все любят смотреть, вот я и подумал, что детям особенно интересно на них смотреть.

— Это да, но у тебя совсем не детские картины пошли. Всё хуже и хуже дела идут, но ничего. Давай я тебе расскажу, что в академии сейчас творится. Когда ты уехал, первое время всё шло так же, как и раньше, но несколько дней назад по академии стали распространятся слухи, что наш курс хотят сильно урезать, и тех студентов, кто не из благородных, отчислить, а вместо них взять только благородных, пусть даже не имеющих дара. Это произвело эффект похлеще разорвавшейся бомбы. Все испугались, начали возмущаться, ну и всё такое. Началось брожение, те, кто из простых сословий, возмущаются и осаждают деканат. В деканате же уверяют, что это клевета и сознательная диверсия. В общем, дурдом какой-то творится.

— Ничего себе! А я думал, только у меня приключения и сложности, а в академии вообще незнамо что творится! Так это правда или нет?

— Конечно, ложь! Кто-то специально распространил эти слухи, чтобы посеять вражду и ненависть между разными сословиями, и если получится, настанет катастрофа! Только такого не хватало! Это же подрыв нашего общества изнутри, ты ведь понимаешь?

— Действительно, но, думаю, руководство академии со всем разберется. Если это только слухи, то они прекратятся со временем, и деканат должен выступить с официальным опровержением, странно, что он ещё его не сделал. Ничего, я думаю, что они быстро во всём разберутся и найдут зачинщиков, кто это всё подстроил. Мне же пока стоит усиленно думать об учёбе, скажи мне, друг, много ли я пропустил?

— Много, — вздохнул Пётр, — но если ни на что не отвлекаться, то сможешь быстро наверстать.

— Да на что мне отвлекаться, сейчас не до этого, со своими несчастиями справиться бы, или, как говорят иностранцы, проблемами. Я и мать потерял, и сам чуть не погиб, а в итоге убил двух других.

— Ты убил бандитов и грабителей, отбросы нашего общества.

— Да, но я не хотел этого делать. Ты не представляешь, как я мучился после всего произошедшего, но всё случилось так неожиданно и быстро, что у меня просто не оказалось выбора: или они, или я.

— Я не собираюсь тебя осуждать, Федя, я понимаю, потому что знаю, какой ты есть на самом деле. Давай не будем об этом больше говорить, я помогу тебе, чем смогу, и я верю тебе. Ты справишься со всеми опасностями и выживешь там, где другой погибнет. В этом я убеждаюсь, в который раз. А ещё ты всегда приходишь на помощь, не задумываясь. А это редкое качество среди людей.

— Я тоже помогу тебе всегда, Пётр. Дай мне конспекты, какие у тебя есть, и расписание завтрашних занятий, теперь нужно готовиться.

— Да, сейчас я тебе всё выдам, и не переживай — наверстаешь!

— А толку переживать? Нужно учиться, и всё.

— И то верно!

* * *

Через несколько минут после того, как Дегтярёв вышел из кабинета, в него вошёл титулярный советник Кошко, который находился в это время в другом помещении, где знакомился с новыми данными по разным делам, любезно предоставленными ему жандармским управлением.

— Ознакомились, Дмитрий Анатольевич?

— Да, Ростислав Игоревич.

— Что думаете?

— Думаю, что мы с вами уже давно заслужили следующий чин.

— Само собой. Не знаю, как вам, а мне начальство уже намекнуло, что он не за горами.

— Рад за вас, Ростислав Игоревич, а меня вот только премией одарили и больше нечего не обещают.

— Премия тоже весьма хорошо, Дмитрий Анатольевич.

— Не спорю, но титул даёт больше, в качестве прибавки к зарплате.

— Да, согласен, но что вы скажете по Дегтярёву, каковы его шансы избежать уголовного наказания?

— А он его и не избежит.

— Гм, вы меня пугаете подобной откровенностью, он защищал свою жизнь, а после подписания соответствующих бумаг ещё и выполнял долг.

— Ну, это вы уж поторопились. Суд по нему обязательно состоится,