Смерть по ходу пьесы - Эд Макбейн

— Что, она какая-нибудь знаменитость? — поинтересовался он.

— Она играла Энни, — сказал Клинг.

— А кто такая Энни? — спросил врач.

Его звали Рамантран Мехрота — об этом сообщала небольшая пластиковая карточка, приколотая к халату. Клинг решил, что, наверное, доктор был индусом. Для этого города довольно необычно было встретить в приемном покое больницы врача из Бомбея. Почти так же необычно, как натолкнуться на шофера-пакистанца.

— К ней потащили кинокамеры, — сообщил Мехрота. — Я думал, она и вправду какая-нибудь знаменитость.

— Теперь она действительно знаменитость, — отозвался Карелла.

Телерепортеры выполняли за них всю работу. Полицейским оставалось только стоять у них за спинами и слушать.

— Когда это произошло, мисс Кассиди?

Карелла узнал в женщине, задавшей вопрос, репортера Четвертого канала. Красавица с вьющимися черными волосами и темно-карими глазами напомнила ему жену; правда, волосы у Тедди были прямыми, а не вьющимися, но такими же черными.

— Все остальные уже ушли на обед, — ответила Мишель, — а у меня была примерка, и поэтому я немного задержалась. Я только вышла из театра, и тут...

— Во сколько это было?

— В начале восьмого. Мы весь день репетировали...

— А что вы репетировали, мисс Кассиди?

— Новую пьесу. Она называется «Любовная история».

— Что произошло, когда вы вышли из театра?

— Из подворотни в переулок выскользнул мужчина. Он спросил: «Мисс Кассиди?» — и ударил меня ножом.

Оператор направил камеру на репортера.

— Сегодня вечером актриса Мишель Кассиди получила ножевое ранение рядом с театром «Сьюзен Грейнджер», где она — по иронии судьбы — репетирует в пьесе о том, как некий неизвестный покушался на актрису. Моника Манн, новости Четвертого канала из больницы Морхауз Дженерал.

Моника продолжала глядеть в камеру, пока оператор не подал знак, что съемка окончена. Она повернулась к кровати:

— Ужасное происшествие, мисс Кассиди. Желаю вам успеха в вашей пьесе. — После чего развернулась к своей группе и скомандовала: — На выход!

Софиты погасли. Тележурналисты освободили палату, и сиделка выглянула в коридор — сообщить газетчикам, что они могут войти. Две городские бульварные газетки также прислали в больницу своих репортеров. Карелла представил себе заголовки завтрашних газет:

«ЗВЕЗДА „ЭННИ“ РАНЕНА»

Или:

«НЕУДАВШЕЕСЯ ПОКУШЕНИЕ НА АКТРИСУ»

Более солидная утренняя газета не удосужилась прислать кого-либо из своих сотрудников. Может быть, редактор не понял, что жертвой преступления была актриса, некогда прославившаяся в детских ролях. Или, возможно, его это просто не интересовало. Банальных разбойных нападений в этом городе было хоть пруд пруди. С другой стороны, в прошлую субботу в Гровер-парке произошли крупные беспорядки, и эта газета до сих пор продолжала препарировать причины расового конфликта и возможные меры предотвращения подобного.

И снова Карелле и Клингу только и оставалось, что слушать. Они сразу поняли, что газетчики будут проводить куда более подробное интервью, чем это могли позволить себе тележурналисты, ограниченные отводимым на сообщение временем.

— Мисс Кассиди, видели ли вы человека, который на вас напал?

— Да, видела.

— Как он выглядел?

— Высокий стройный мужчина в длинном черном плаще и черной шляпе, надвинутой на глаза.

— А что за шляпа?

— Обычная мягкая фетровая шляпа.

— Шляпа с полями?

— Да.

— С широкими или с узкими?

— Широкополая. Он натянул ее прямо на глаза.

— Были ли на нем перчатки?

— Да, были черные перчатки.

— А нож вы видели?

— Нет. Но зато я его почувствовала.

Нервный смешок.

— То есть вы не можете сказать, какой именно нож это был — так?

— Острый.

Снова смех — на этот раз уже не такой нервный. Малышка хорошо держится. Она только что получила удар ножом, который прошел в паре дюймов от сердца, и все же способна шутить по поводу оружия, которым этот удар был нанесен. Репортерам это понравилось. Из этого можно сделать хороший материал. Кроме того, она довольно красивая и неплохо смотрится в этой больничной пижаме, соскальзывающей с плеча. Пока репортеры задавали вопросы, фотограф щелкал фотоаппаратом.

Клинг заметил, что ни один из репортеров не задал вопроса, к какой расе принадлежал нападавший. Возможно, журналистов это не интересовало. Но поскольку они с Кареллой — копы, нужно будет спросить об этом сразу же, как только газетчики уйдут. Ведь им-то надо отыскать нападавшего, а репортерам — интересную тему для статьи.

— Он что-нибудь сказал вам? — поинтересовался один из репортеров.

— Да. Он сказал: «Мисс Кассиди?» Точно так же, как он говорил по телефону.

— Погодите минутку, — перебил другой репортер. — Что вы имеете в виду?

— Он звонил мне на прошлой неделе. Грозился, что убьет меня. Точнее, зарежет.

— Тот самый человек? Тот, который напал на вас сегодня вечером?

— Судя по голосу — тот же самый.

— Вы хотите сказать, что голос нападавшего был похож на голос того, кто звонил вам по телефону?

— Очень похож. Голос как у Джека Николсона.

Теперь оба репортера яростно строчили в своих блокнотах. Джек Николсон нападает на молодую актрису в переулке у служебного входа? Надо же, какой лакомый кусочек!

— Конечно, это был не Джек Николсон, — уточнила Мишель.

— Конечно-конечно, — согласился репортер, но в голосе его звучало разочарование.

— А кто это был? — спросил второй репортер. — У вас нет каких-нибудь идей по этому поводу?

— Вероятно, кто-то, знакомый с «Любовной историей», — ответила Мишель.

— Кто-то, знакомый с любовной историей?

— «Любовная история». Пьеса, которую мы репетируем.

— Почему вы так считаете?

— Потому что в пьесе происходит то же самое.

Карелла представил себе подзаголовок статьи:

"ПОКУШЕНИЕ В «ЛЮБОВНОЙ ИСТОРИИ».

Теперь репортеры хотели знать все: как это происходит в пьесе, какой там вообще сюжет, кто ее написал, кто ее ставит, когда должна состояться премьера, надеются ли они перебраться с этой пьесой в центральные театры? Фотоаппарат щелкал, репортеры без устали сыпали вопросами, и так продолжалось до тех пор, пока чернокожая сиделка не возмутилась и не напомнила газетчикам, что больную нельзя утомлять. Они что, не понимают: женщина ранена?

В палату ворвался мужчина в серой спортивной куртке, каштановой рубашке и темно-серых брюках и тут же бросился к кровати. Он схватил Мишель за руку и взволнованно произнес:

— Боже мой, Мишель, что случилось? Я только что об этом услышал. Кто это сделал? О Господи, ну почему именно тебя?

Репортеры спросили у него, кто он такой. Мужчина представился, сообщив, что его зовут Джонни Мильтон и что он — театральный агент Мишель. Он вручил обоим репортерам свои визитные карточки и сообщил, что он всего несколько минут назад узнал о случившемся и сразу же помчался сюда. Тут же перейдя на повелительный тон, мистер Мильтон поинтересовался — кто такие эти двое мужчин в углу? Они что, не понимают, что женщина ранена?

— Полиция, — спокойно произнес Карелла и предъявил свой жетон.

— Здравствуйте, детектив Клинг, — подала голос Мишель и приветственно пошевелила пальцами.

Неожиданно все внимание репортеров сосредоточилось на Клинге. Газетчики поинтересовались, откуда он знает пострадавшую. Потом они снова прицепились к Мишель, услышав, что сегодня примерно в четверть пятого она сообщила Клингу об угрожающих звонках, прежде чем вернуться на репетицию.

— Получены ли уже какие-нибудь результаты, детектив Клинг? — спросил один из репортеров.

— Пока никаких, — ответил за него Карелла. — На самом деле, если вы не возражаете, мы хотели бы поговорить с мисс Кассиди. Если, конечно, вы узнали все, что вам было нужно.

— Детектив прав, ребята, — поддержал его агент Мишель. — Спасибо вам за то, что вы пришли, но теперь ей надо немного отдохнуть.

Фотограф спросил у Мишель, позволит ли она сделать еще одну фотографию.

— Ну ладно, — ответила Мишель, — но вообще-то я и вправду очень устала.

Фотограф попросил ее спустить пижаму с левого плеча, так чтобы была видна перевязанная рана, и Мишель проделала это с застенчивостью настоящей леди — правда, ухитрившись при этом превратить опушенный вырез в соблазнительное декольте.

Как только все посторонние вышли из палаты, Клинг спросил:

— Скажите пожалуйста, кем был нападавший — белым, негром, латиноамериканцем или азиатом?

Чернокожая сиделка явно напряглась, но Мишель ответила:

— Белым.

В девять вечера Эшли Кендалл все еще продолжал репетицию, но Актрису вместо Мишель играла ее дублерша. Кендалл ненавидел претенциозные имена — если их вообще можно было назвать именами, — которые Корбин дал действующим лицам своей пьесы. В данный момент он вызвал на репетицию дублершу Мишель — актрису по имени Джози Билз, — но в той же самой сцене участвовала актриса по имени Андреа Пакер, играющая персонаж, именующийся Дублершей, несмотря на то что ее дублершей была актриса по имени Хелен Фрирз. Если вы недостаточно внимательно к этому отнеслись, то могли запутаться вконец.