Я больше не люблю ромашки… - Асель Кубанычбековна Аильчинова

чем полюбить себя, нужно себе понравиться. Без этого никак, точно так же, как и в отношениях с кем-то другим.»[1]

Так я и сделала, сделав себе быстренько сэндвич, решилась начать писать дневник. Когда – то в детстве я уже пробовала вести его, но вышло все совсем не так, как хотелось бы.

Мой первый дневник был подарком на мой 10 день рождения. Тогда мама подарила мне маленькую книжку на замочке с изображением кукол Барби. Моему счастью не было предела, ведь все как подобало девочкам такого возраста. Дневник тот был, правда, не как все дневники девочек. Будучи, достаточно, скрытым ребенком, я писала туда не все, не ежедневные действия, писала я туда только все самое сокровенное. Что такое сокровенное для девочки того возраста? Конечно, же писала я туда только имена мальчиков, которые мне нравились. Писала я все это не с первой странички, а с середины дневника, на случай если кто и найдет мой дневник, то не догадается, ведь в начале были самые обычные для дневника вещи: информация обо мне, что я люблю и тп. Все было бы хорошо, если бы в один прекрасный летний день моя кузина, которая была на два года старше меня, и, соответственно, смекалистей меня, не догадалась пролистать дневник до середины. К тому времени я была уже тринадцатилетним подростком и не прятала такие дневники ни от кого в доме, считая, что никому и в голову не придет что-то там смотреть. Моя кузина, Рита, умудрилась открыть мой дневник, и несомненно догадалась, что вся суть дневника в середине, а не в начале, так что пока ничего не подозревающая я играла на заднем дворе, она уже вовсю болтала с моей мамой на летней кухне. Увидев меня, ей захотелось меня пошантажировать:

– Тетя, а вы знаете, что у Сары есть дневник? – спросила она у моей мамы.

– Да? И Что же за дневник у моей дочери? – поинтересовалась моя мама, не отрываясь от готовки моего любимой запеканки.

– Сара, очень много любит писать о…, – начала кузина, когда вошла я.

– Что ты делаешь? Откуда у тебя это? – закричала я, что было совсем не похоже на спокойного и послушного ребенка.

Моя кузина раззадорилась еще больше и стала прятать от меня же мой дневник. Я никогда прежде не испытала такое чувство злости и предательства. Родители всегда воспитывали нас так, что ничего чужого брать нельзя, даже если это вещь моей родной сестры. Без позволения нельзя! А тут кузина готова была выдать меня со всеми моими секретами. Было очень больно.

– Так, так, так, – вдруг сказала мама, явно поняв, что тут есть о чем поговорить со своей дочерью-подростком. Кузина резко сменив тактику, наверняка приняв свою победу, добавила.

– Да она просто писала обо мне, а я нашла и прочитала, но там ничего такого, тетя. Мы играть.

Вырвав у кузины свой дневник, я серьезно была настроена с этим покончить и больше никогда не писать ничего такого. И когда я осталась дома одна, я закинула свой клад с секретами в ведро и сожгла его, долго смотрев, как исчезают все слова, которые никогда никому не будут известны, кроме меня.

Глава восьмая

Спустя пару месяцев своего самозаточения, жизнь, казалось бы, вернулась в свое русло, родители давно вернулись из отпуска. Я продолжала свой авторский курс самолечения-самовыживания, испробовав на себе лично каждое успокоительное средство. В целом все было неплохо, когда Таир позвал меня выйти в люди, наконец.

Лето уже сменило осень – мое самое нелюбимое время года. И хотя в нашей стране лето не уходит очень быстро, школьники в униформе своей школы говорили о том, что осень все-таки вступила в свои законные права. Сидя во дворе отеля с чашкой любимого капучино и наслаждаясь теплыми днями, когда солнце уже не печет жарой, но еще греет, я принимала приход осени.

Наша первая осень была достаточно яркой. Появились первые ссоры, недопонимания, но такие же и яркие примирения. Вернувшись домой после учебы, я пыталась сконцентрироваться на последнем курсе своей учебы. Необходимо было закончить презентацию по социальной антропологии, которую я очень любила, но его я любила больше. Больше всего на свете. Когда я уже нашла весь рабочий материал для своей презентации, пришло смс. «Хэй, я соскучился, буду у тебя через час.». И, позабыв, что у меня было задание, я уже спешила подобрать себе наряд, чтобы выйти к нему. Вечера уже были холодными тогда, но даже тогда моя любовь к нему, помогала любить весь этот холод осени, потому что у него в машине был плед. И когда было очень холодно, он всегда укутывал меня в него и целовал. Это были мои любимые моменты. Так же мне хотелось поступить и в этот раз. Выбежав к нему на встречу, я уже знала, куда мы поедем и что будем делать.

Взяв два кофе, мы выехали за город, где располагались горные резорты, текла речка, и была абсолютная тишина. Я любила с ним все: и холод, и жару, и шум, и тишину. Любила ли я все с ним или любила все, потому что сама так хотела? Выйдя из машины, холодный горный воздух резко ударил нам в лицо.

– Любимая, стой, – сказал он и поспешил достать наш волшебный плед, который как будто бы укрывал нас от всех, делал невидимым, создавая наш собственный мирок. – Очень холодно, ты заболеешь.

Удивительно, как может действовать голос любимого человека. Его слова словно завораживали меня, я так и осталась без движения, ожидая его покровительства. И вот мы стоим, укутанные в наш волшебный плед у горной речки с кофе в руках, и наслаждаемся нашим временем, нашими часами. У всего вокруг была своя жизнь. Все было очень гармонично, даже два влюбленных человека, стоящие у берегов реки, словно дополняли эту картину.

С ним мое сердце порой билось, как сумасшедшее, хоть и я была полностью расслаблена и не волновалась ни о чем. Просто чувства переполняли настолько, что сердце готово было выпрыгнуть. Мое учащенное сердцебиение никак не входило в мои планы в тот вечер, мне хотелось просто раствориться в нем, но, кажется, оно только сыграло мне на руку.

– Тебе холодно? Все в порядке? – вдруг спросил он, и от неожиданности я вздрогнула.

– Да, да, все хорошо, – шепотом ответила я, опасаясь, что мое сердце вот-вот выпрыгнет изнутри и я умру у него на руках.

– Тогда почему ты так дрожишь, а