За шаг до ненависти - Евгения Горская

на груди в слинге ребенка, широко улыбалась и весело его разглядывала. Маме было лет двадцать, а ребенку пара месяцев.

– Здравствуйте, – поздоровался Федор.

Топтавшаяся у него за спиной Вера вежливо улыбнулась молодой соседке.

– Теперь вы будете здесь жить? – с любопытством спросила соседка, мельком посмотрев на Веру.

Ребенок шевельнулся, она поцеловала его в макушку.

– Нет, – объяснил Федор. – Жить я здесь не буду. Буду иногда приходить.

– А кто будет жить?

– Пока никто.

– Ужас! – Соседка вспомнила о недавно погибшей Илоне, сделала скорбное лицо.

То есть постаралась сделать, скорбеть у нее не получалось.

– Я вас знаю, – весело доложила девушка. – Вы из поселка за поворотом, да? Вы раньше к Илоне приходили. Давно, еще когда я маленькая была.

Федор кивнул.

– А в четверг вы приходили? В четверг в доме свет горел.

– Нет, – удивился Федор. – Не я.

– Кто-то приходил. – Соседка пожала плечами. – Я свет в окне видела. На втором этаже. А когда подошла к забору, света уже не было.

– Ошибиться вы не могли? – усомнился он.

– Могла. – Она опять весело пожала плечами. – Но я обычно не ошибаюсь.

Ребенок заворочался, наморщил личико. Соседка, придерживая младенца, полезла в машину, достала из нее сумку.

Федор вошел в калитку, придержал ее, пропустив Веру.

В чужом доме был полумрак, он зажег свет. Напомнил себе, что центральный автомат нужно отключить. И воду нужно отключить, если Владислав этого не сделал.

Вера нерешительно огляделась, пошла по лестнице на второй этаж.

Поднимаясь за ней, Федор в который раз пожалел, что взялся за охрану чужого имущества.

На втором этаже комнат было четыре. Вера остановилась у первой, замерла у двери. Комната, судя по всему, служила Илоне спальней. Широкая постель была не застелена.

Вера подошла к постели, а он не стал. Ему было неприятно заходить в чужую женскую спальню.

Наверное, Вере тоже это было неприятно, потому что она быстро из нее вышла.

Федор хотел пройти дальше, но Вера осталась у двери в спальню.

– Другие комнаты посмотрим? – обернулся к ней Федор.

– Федя, она ночевала не одна, – тихо сказала Вера.

– С чего ты взяла? – удивился он и опять вернулся к спальне.

– Постель смята с обеих сторон.

Она смотрела на него, но это не была прежняя Вера.

– Ну и что! – отчего-то ему захотелось возразить.

Вера промолчала.

Он заглянул в другие комнаты. Сыщик из него так себе, но комнатами явно давно никто не пользовался.

Он помнил, что нужно отключить электричество и воду, но почему-то этого не сделал. Вышел вместе с Верой из дома и запер дверь.

На улице заметно темнело.

Над ухом прожужжал то ли жук, то ли муха.

– Я хочу узнать, что произошло, – неожиданно призналась Вера. – Я это узнаю!

Они вместе прошли по вечернему поселку, вместе свернули к деревне.

Федор тоже изменился, не только она. Прежний Федор немедленно посмеялся бы над ее желанием поиграть в мисс Марпл, теперешний Федор промолчал.

Как когда-то давно он проводил ее до калитки.

Раньше они всегда здесь тайком целовались.

Когда он дошел до своей дачи, стало совсем темно.

Около дачи стояла родительская машина.

– Федя! – Мама так обрадовалась, что ему стало совестно. – Ну наконец-то! Надеюсь, останешься на все выходные?

– Останусь, – пообещал Федор.

Ноутбук при нем, можно и здесь поработать.

О том, что у него теперь ключи от Илониной дачи, он рассказал родителям за ужином. И о том, как прошли похороны.

Родители скорбно помолчали.

– Наследство достанется Владиславу? – грустно поинтересовалась мама.

– Нет, они развелись, – объяснил Федор. – Насколько я понимаю, оно не достанется никому.

– Надя с Марком много лет жила, – вздохнула мама. – Нужно было брак зарегистрировать.

– Думаешь, Марк был бы сейчас счастлив от того, что ему досталась дача? – усмехнулся папа.

– Да нет, не думаю. Но… как-то уж совсем грустно, когда никаких наследников не остается. Марк где-то преподает, да?

– В юридической академии. – Папа встал, принялся мыть посуду.

Федор вышел на крыльцо, закурил.

Если Илонин отчим работает в юридической академии, у него должно быть полно знакомых с погонами и соответствующих связей.

Вера может не стараться, отчим побеспокоится, чтобы истина была установлена.

Около висящего над крыльцом фонаря закружилась ночная бабочка. Федору стало жаль одинокого мотылька, бьющегося об бесчувственное стекло.

26 мая, воскресенье

Впервые, лежа рядом с Владиславом, Инна не чувствовала себя счастливой. Обычно она забывала про все свои неурядицы, и мечтала, чтобы он никогда от нее не уходил, и удивлялась, что можно быть такой счастливой. Сегодня она тоже не хотела, чтобы он уходил, но чувствовать себя счастливой не получалось.

Все сломалось, когда вчера вечером раздался звонок.

– Что?! – Владислав выпрямился на постели. – Ты уверен?

Собеседник что-то недолго ему объяснял, Владислав поблагодарил, бросил телефон на тумбочку.

Инна снова легла ему на плечо, провела рукой по груди.

Он ее руку не сбросил, но она почувствовала, что это ему сейчас не нужно, и сама слегка отодвинулась.

Владислав молча смотрел в потолок.

На секунду ей стало обидно, что она так долго его ждала, а счастливого свидания не получалось, а потом вдруг стало страшно.

Страх передался от него, от Влада.

– Кто звонил? – тихо спросила Инна.

Она не была уверена, что он начнет объяснять, но он ответил:

– Сосед по даче. Позавчера соседи видели свет в окнах. На даче кто-то был. – Влад зло кусал губы.

Она не понимала, отчего можно испугаться.

– Там есть что красть? – мягко улыбнулась она.

На этот раз он не ответил.

– Позвони Марку, – посоветовала Инна. – Может быть, это он приезжал?

– Поздно уже, – Влад посмотрел на часы, повернулся к ней, обнял.

Обнимать ее ему не хотелось. Просто нужно было забыться от того непонятного, что его мучило.

Жаль, что она так хорошо его чувствует. Это мешает быть счастливой.

Инна проснулась среди ночи и поняла, что больше не заснет.

Она считала, что знает о нем все. Она не понимала, чего он может бояться.

«Мне показалось, – отругала себя Инна. – Я всегда выдумываю то, чего нет».

– Никогда не думай о плохом, – полушутя учила когда-то бабушка. – Мысль материальна, не прогнозируй плохого в своей жизни. Думай только о хорошем. Это трудно, но достижимо.

Инна очень любила бабушку и долго не могла прийти в себя, когда бабушка умерла.

Она и в Москве осталась не только потому, что там проще найти нормальную работу, но и потому, что без бабушки родной город не то чтобы перестал быть родным, но как-то опустел.

Инна осторожно выбралась из постели, накинула домашний халат. Не включая свет, вышла в прихожую, нащупала в сумке пачку сигарет.

Она курила