Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим

За день столько всего случилось, что мне было не до еды. Теперь же, когда передо мной поставили ужин, а в нос ударили вкусные запахи, дал о себе знать появившийся аппетит. В животе заурчало.

Беглый осмотр блюд показал, все отлично, но кое-чего не хватает.

Для меня овощи — это все-таки гарнир, но Андрей был вегетарианцем. Даже яйца не ел. С этим нужно было что-то делать.

— А есть что-нибудь мясное? — обращаюсь к Прасковье.

Женщина меняется в лице и застывает.

Услышав, о чем я спросил, из кухни в столовую подается повариха Матрена. В отличие от дородной Прасковьи, она маленькая и худая, совсем не подходит образу человека, занятого в сфере кулинарии.

— Софья Дмитриевна, не заказывала ужин. Я ничего не готовила, — растерянно отвечает Матрена.

— Ну что у тебя, куска мяса нет, что ли? Андрей Викторович наконец-таки за ум взялся, а ты ему голову морочишь, — очнувшись от шока, отчитала ту Прасковья.

— Мясо есть, — хватается за голову повариха, — телятина отварная. Еще есть ветчина, колбасы, окорок. Могу быстро приготовить стейки.

Обе переводят вопросительные взгляды на меня.

Блин… Да что тут думать?!

— А можно всего понемножку? Это кроме того, что нужно специально готовить.

Матрена с Прасковьей вместе торопливо удаляются на кухню. Спустя пару минут передо мной поставили тарелку с мясным ассорти, и я приступил к ужину, с радостью налегая в первую очередь на мясное.

Взрыв, просто взрыв разных вкусов. Это совершенно не то, что давали в столовой интерната. Не говоря о мясной нарезке, те же овощи оказались невероятными. Они и приготовлены были по-особенному. Чувствовалось мастерство Матрены, сдобренное всякими особыми специями. Под изумленные взгляды женщин я с радостью запихивался и запихивался.

Лишь когда перешел к оладьям и чаю понял свою ошибку. Я толком не насладился выдавшемуся празднику живота. Дала о себе знать дурацкая привычка интерната быстро кушать.

Однако остались оладьи и мед. Только вот последнего в розетке лежало от силы ложка с горкой.

— А есть еще что-нибудь сладкое? — обращаюсь к обеим женщинам, застывшим и смотревшим на меня с отвисшими челюстями.

Сладкое конечно же нашлось. Матрена принесла яблочный пирог, разные пирожные с конфетами и даже мороженое.

Я почти наелся, но при виде столь грандиозного разнообразия понял — если не остановлю себя и не ограничусь мне хана. Посему съел небольшой кусочек пирога и по одному пирожному каждого из пяти видов. Этого оказалось более чем предостаточно.

Но как я мог обделить вниманием мороженое? Я его не ел с того самого времени как попал в интернат.

Больше чем три года!

С тяжестью выдохнул и пододвинул к себе розетку с мороженым.

— Андрей Викторович, может быть достаточно? Мы прямо вас сегодня не узнаем, — осторожно произносит Прасковья.

— Заворот кишок может случиться, — дополняет Матрена.

— Типун тебе на язык говорить такое! — зашипела на кухарку Прасковья.

— Так они же вон, посмотри, одного мяса на полтора кило съели!

— Андрей Викторович, вам, по-моему, хватит, — снова настаивает на своем Прасковья.

— Угу… — говорю, а сам отправляю в рот вторую ложку с мороженым.

Очень вкусно. Это нереальный ванильный пломбир с шоколадными крошками.

И что, не осилю съесть порцию мороженого, что ли?

Осилил.

Правда, в мучениях спустя минут пять.

И лишь из-за осознания того факта, что не ел мороженое три года.

Едва закончил, взгляд утыкается в вазу с конфетами. К ним я еще не притрагивался.

Понимаю, прежняя жизнь закончилась, завтра будет новый стол и новая вкусная еда. И все равно не могу остановиться. Рука так и тянется к вазе с конфетами. Закинул жменю в карман.

— Большое спасибо, все было очень вкусно, — говорю, а сам встаю из-за стола с намерением побыстрее отсюда убраться, ибо глазами я бы еще ел, ел и ел, а физически уже все, никак. Дальше не лезет.

— А на завтра что приготовить? — спрашивает Матрена и начинает на поднос складывать посуду.

«Что приготовить?» — как же давно я не слышал ничего подобного. Последний раз, когда еще жива была мама.

На минуту зависаю.

Что хочу?

Блин…

Вот спросила бы до ужина, я бы столько всего напридумывал. А на сытый желудок придумывать не хочется. Нет, ну конфеты с пирожными вот прям однозначно.

А еще…

Глупость конечно, но еще хочется наесться яиц. Съесть за раз десяток. По утрам в интернате давали по одному, а мне всегда хотелось побольше. Прямо бзик был какой-то. А воровать и отбирать у таких же как сам — интернатских я не мог. Потому что не тварь и никогда ею не стану.

— Сварите мне десяток яиц.

Женщины переглянулись.

— Десять яиц? — сглатывает Матрена. — А яиц каких: куриных, утиных или перепелиных?

Да ё-мое… Нет, ну по десятку каждого вида — перебор. Да и съесть десяток тех же куриных — это реально много. Опять же будут пирожные, что-то мясное и прочее.

— По два яйца каждого вида. Этого будет достаточно, — в итоге заключаю.

Женщины с облегчением выдыхают. По-моему, они слишком близко восприняли мой обычный аппетит. Вкупе с началом мясоедения и пробудившейся любви к сладкому — пожалуй, это их даже напугало.

Вразвалочку покидаю столовую, выхожу в холл и дальше подаюсь к лестнице.

На душе нереально хорошо. Впервые в жизни я ощутил, что значит стать по-настоящему счастливым. Когда счастья столько, что прям выливается через край. Хочется громко кричать в голос, сломя голову куда-нибудь понестись.

Вот только после ужина сил ни на что не остается. Тут бы доковылять до диванчика и расслабиться. Дальше просто лежать и наслаждаться выпавшим счастьем. И обязательно запомнить эти самые нереальные ощущения, какие испытываю в данный момент. Ощущения, когда вдруг случилось чудо и сбылись мечты.

Почти добрался до своей комнаты. Лежащий в левом кармане смартфон вибрацией и коротким сигналом оповещает о новом полученном сообщении.

Засовываю руку в карман и среди прихваченных из столовой конфет нахожу гаджет. Сообщением оказывается аудиозапись, присланная от Амалии. Тыкаю пальцем для воспроизведения и раздается тревожный голос сестры:

— Андрей, тут такое случилось! Это просто ужас! Правильно что ты не поехал с нами. Тарасов — мразь! Мы возвращаемся!

Глава 6

Меня кидает в холодный пот, сердце отчаянно стучит, отдавая тяжёлыми ударами в виски. Первым делом беру себя в руки, вторым — пытаюсь быстро проанализировать ситуацию.

Сестра Андрея и его семья не пострадали. Это самое важное. Скорее всего, по отношению к ним Тарасов сказал или сделал что-то неадекватное. Не зря же Карлицкий написал, что Игнат напился.

На выпускном сестры были не одни. Помимо кучи людей, с ними был отец и охрана. Так что думать о совсем уж трагическом не стоит. Случись по-другому, Амалия бы сообщила.

От лицея до усадьбы от силы минут двадцать езды. Я подаюсь дожидаться приезда семьи на улицу. Как раз вовремя. Решетчатые ворота въезда в усадьбу раскрываются и на территорию въезжают лимузин и внедорожник.

Автомобиль сопровождения всегда следует за отцом. Жена и дети обычно ездят вместе с охраной в одной машине. Помимо крепкого водителя, есть один телохранитель.

Когда у клана появляются осложнения, выделяется дополнительный транспорт и люди. В случае проблем — никто из семьи вообще никуда не выезжает, а территория усадьбы превращается в подобие военного объекта со множеством вооруженных людей. К счастью, такое случалось крайне редко. На памяти Андрея всего два раза.

Автомобиль охраны сворачивает к гаражам. К флигелю подъезжает лимузин, используемый как раз для семейных поездок. Рослый телохранитель Василий выпрыгивает из переднего пассажирского сиденья и открывает заднюю дверь.

— …Ну и что теперь будет? Павел готовился, снял ресторан, всех позвал… — в слезах рыдает на английском Илона.

За ней из салона выбирается Софья Дмитриевна. Отдельными фразами на английском она пытается ее успокоить.