Дни тревог - Григорий Никифорович Князев

Здановского и увидел на кителе бывшего милицейского командира рядом с орденом боевого Красного Знамени новые боевые награды, ордена Великой Отечественной войны и Красной Звезды. Вот, наверно, удивились бы врачи из той медицинской комиссии, вычеркнувшие его из строевых списков…

В Свердловске в военное время кавалерийского милицейского дивизиона уже не было, оставался лишь сводный взвод, а дел у милиционеров-конников в ту пору резко прибавилось: народу в городе стало в несколько раз больше, чем во времена пуска Уралмаша. Война расширила масштабы работы милиции. Непрерывным потоком прибывали эшелоны эвакуированных с Запада. Одни ехали организованно, вместе со своими заводами и фабриками. Другие, из маленьких приграничных деревень и местечек, спасаясь от наступающего врага, добирались стихийно. Всех размещали по квартирам, устраивали с питанием. Сотрудники милиции вместе с другими организациями занимались этим помимо своих обязанностей по охране общественного порядка. За него, как и прежде, отвечала милиция. И в дни, когда солдаты Красной Армии сражались на фронтах против фашистов, солдаты милиции очищали тыл от воров, бандитов, хулиганов и прочей дряни. Свердловские конники по-прежнему выезжали патрулировать улицы, упругий стук копыт каждую ночь раздавался по городу.

…В отставку подполковник милиции Алексей Алексеевич Кулик — кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды — вышел в 1962 году с поста начальника Октябрьского районного отделения милиции Свердловска. Остались позади три десятилетия милицейской службы. Но те годы, когда он молодым гарцевал по улицам на Буравчике, милы его сердцу как самые дорогие, самые памятные.

Сейчас в Свердловске нет конной милиции. Последний взвод в послевоенные годы еще патрулировал ночами по городу, в дни футбольных матчей наблюдал за порядком около стадиона «Динамо». Теперь наша милиция автоматизирована, механизирована, оснащена радиосвязью, электроникой.

Милицейская конница, как и армейская, ушла в историю. Но слава армейской живет в нашем сознании по книгам, по кинофильмам и лихим песням. А слава милицейской? В ее былых кавалерийских буднях высокая отвага, мастерство, страстная преданность любимому делу — все то, что восторженно почитается в народе.

Борис Рябинин

СЛЕД ВЗЯТ

Рассказы проводника служебной собаки

АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ПАНОВ И ЕГО ДЕСЯТЬ ПОМОЩНИКОВ. «Преступника преследует Панов!» Почти четверть века в свердловском уголовном розыске это выглядело как самая лучшая аттестация, как надежная гарантия того, что правонарушитель не уйдет. Почти четверть века беспрерывных погонь, преследования, риска, нередко связанного с опасностью для жизни…

А десять помощников? Это Джильда, Рено, Пальма, Дежурный, Дикс, Найда… Четвероногие помощники, собаки-ищейки.

— Десять собак израсходовал, — говорит Андрей Николаевич.

«Израсходовал»… Звучит непривычно!

— А как же. Собака, она ведь тоже не железная. И срок жизни у ней совсем другой определен. Да и гибнут, случается. Наше дело — не цветочки собирать…

— Награды есть?

— А как же!

Это «как же!» звучит как удивление: какая служба без наград? Это значит, что не служишь, а отслуживаешь…

Грудь его украшают: орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги» (получил ее в тылу, в военные годы), «За отличную охрану общественного порядка» — чисто милицейский знак, учрежденный для работников органов внутренних дел. Премия — малокалиберная винтовка. 28 денежных вознаграждений (больше, чем по разу в год!), благодарностей без счета.

В книге учета отмечено: только в 1963 году им раскрыто 18 преступлений. А всего? «Долго считать».

А поглядеть — совсем не богатырь.

Худощав. Среднего роста. Длинное узкое лицо, изрезанное глубокими рытвинами («Поработаешь в угрозыске — еще не то наживешь!»), часто освещается лукавой, задорной и доброжелательной улыбкой, глаза открытые, ясные, как у ребенка. Любит шутку-прибаутку. Про что бы ни начал рассказывать обязательно с юморком.

Интересно отметить, самые мужественные люди при первом знакомстве нередко выглядят простаками, этакими невинными, простодушными взрослыми младенцами. Глядишь и думаешь: неужто и вправду это он провел столько удачных операций, раскрыл такие дела, которые иному и во сне не привидятся? Сметливости, проворству да профессиональному умению, быстроте ориентировки и какому-то особому чутью, точнее сказать — интуиции Панова, какая приходит лишь с опытом, могли позавидовать многие.

В ноябре 1932 года прибыл он, имея двадцать шесть лет от роду, из армии в милицию. До тридцать девятого был милиционером, потом изъявил желание поступить в школу проводников служебно-розыскных собак. Почему пошел туда, и сам толком не знает. «Кто желает?» — спросил командир. Ну, он и «пожелал»…

Учился в Свердловске, у Плишкина, Борисова. Многие старые собаководы помнят их. Толковые были люди и про собак все знали. Прошел шестимесячные курсы. Поскольку у него уже был стаж работы в милиции, требовалось только освоить спецслужбу — розыскную, с собакой. После стал проводником, два треугольника носил — сержант милиции (погоны появились позднее). Дослужился до старшего лейтенанта. Первая собака была Джильда, серая овчарка, похожая на волка. Сперва боялся подойти к ней: уж больно люта, никого не подпускала. Начал кормить, угощать, ходить — началось «закрепление связи», стала вилять хвостом при виде его… Потом и вовсе привыкла, привязалась. Лаской да вниманием кого не приручишь! Дружить стали. А уж когда вышли впервые на поимку вора — ох и поволновался он! Как-то сработает Джильда? Не осрамиться бы обоим…

Впрочем, предоставим слово самому Андрею Николаевичу.

ЧЕРНАЯ КОШКА ПЕРЕБЕЖАЛА. В ноябре тридцать девятого вышел я в первый раз с Джильдой на квартирную кражу. Расследовать, стало быть. Постараться найти и изловить взломщика-похитителя. Было страшно, понимаешь. Сам учил собаку — а как выучил? Вдруг плохо?

В доме на улице Красноармейской неизвестный проник через окно в квартиру и утащил носильные вещи. Костюм, пальто, еще кое-что. Вещи все добрые, ценные.

Хозяйка особенно за костюм переживала. «Только, — говорит, — мужу справила…» Ясно, жалко. Свое, нажитое.

И откуда только берутся они, эти жулики? Когда они переведутся? Что ему надо? Живи, трудись, как все… так нет! Проклятущая публика.

Чтобы собака взяла след, надо осмотреть все: местность, предмет взлома, не сохранилось ли там чего-нибудь такого, что может указать на запах преступника. Сделали наружный осмотр. Ничего нет. Зашли в квартиру. С оперуполномоченным Завьяловым. Джильда впереди, тянет за поводок, я ее держу, сзади Завьялов.

Только, понимаешь, вошли, кошка черная с русской печи как шебырнется на собаку! Будто кто ее сбросил! Урчит, взъерошилась, когти выпустила. В морду Джильде метила, да промазала. С собаки — на оперуполномоченного, прямо ему на грудь, он только рукой лицо успел прикрыть; потом — в окно… Окно разбила.

Джильда, конечно, зарычала, закрутилась на месте как волчок. Рвется — еле удержал. Завьялов испугался. Сперва-то даже за револьвер схватился: думает, мало ли что. К кобуре руку приложил, потом опамятовался: в кого он стрелять будет? В кошку?! Да ее уж и нет.

Такая катавасия вышла!

Я,