Аукцион - Яна Николаевна Москаленко

Варлам мог сколько угодно ненавидеть место, где родился, но оно еще долгие годы будет следовать за ним по пятам.

Варлам и в Кварталах на местного походил с натяжкой, он заметил это очень рано, когда понял, что никто вокруг не хочет учиться. Варлам хотел, а другие нет. А у Варлама все чесалось; от зуда избавляло думанье. Книги, беседы после школы (Арсений так и называл их встречи – «беседами». Арсений про мир знал гораздо больше, чем казалось на первый взгляд), задачки, загадки – все помогало думать, и в голове меньше зудело. Варлам обожал это чувство облегчения, которое, впрочем, быстро сменялось голодом.

«Больно шустро твои мозги все переваривают», – сказал как-то Арсений, и Варлам обиженно насупился. В мозгах нет желудочно-кишечного тракта, мозг не умеет переваривать. Это нелогично. Тогда Варлам решил, что уже передумал Арсения. Ему было лет одиннадцать.

Для местных существовали вещи поважнее думанья, пускай и без этого не обходилось. В школе дети скорее тусовались на передержке, но учительница Татьяна об интересном рассказывала тоже: о традициях и правилах, о летописи старого Луки, о Королях и знаменитых бойцах, которые в Кварталах были главными звездами, и многие мечтали на них походить. Варлам мечтал, чтобы в библиотеке было больше книг.

Арсений водил Варлама в библиотеку по выходным, если папа отпускал (он всегда отпускал, только для виду задумчиво хмурил брови). Библиотека была в Кварталах одна: маленькое деревянное здание, брось спичку – полыхнет вместе с остатками литературного достояния. Арсений рассказывал, что книг, в общем-то, много, разве что художественных не хватает: сначала Власти Города аккуратно подрезали тиражи, вводили ограничения (по чайной ложке, чтобы не так заметно), потом художественных книг почти не осталось. В Кварталах с любыми книгами была напряженка, больше за ненадобностью, ведь при желании в Кварталах достать можно всё. Книги стоили дорого, и библиотеку легко грабануть, но и за ней присматривал Данте. Кроме библиотеки и ринга, Данте еще держал под крылом швейную лавку, которую, в свою очередь, держала швея Паучиха, законодательница местной моды. Такой вот странный наборчик, но у отщепенцев из Города свои причуды. Словом, библиотека стояла и не горела, за этим Арсений приглядывал сам, по поручению Данте, и Варлам, таскаясь с Арсением, успел влюбиться в книги. Папа в делах забывал про многое, но все-таки книги, со скромной надеж-дой, притаскивал отовсюду. Одну Данте передал лично, ту, про белого кита. В твердой обложке, с лоснящимися цветными рисунками, усталыми зачитанными страницами, но все равно безупречную, с пометкой на подвертке

в противостоянии. навсегда с тобой. твоя.

Точно из Города. Личная. Ее Варлам носил с собой; даже сейчас, по пути в Город, он запихнул книгу в холщовую сумку, которая болталась у него на плече. Вчера к ним домой приходил человек. У человека была записка для Варлама с пометкой «Лично в руки». Маму человек радостно встревожил, она села перед ним на корточки и стала перекладывать три пары тапочек, но человек не обращал на маму внимания, и она даже бросила в него одной, пушистой. Варлам бегло погладил маму по волосам. Н.Ч., хозяин Аукционного Дома, приглашал Варлама для личной беседы.

вам ведь нравятся беседы?

Приписка в конце была шутливой и жуткой. Варлам давно не видел такого стройного почерка, его собственный походил на хаотичное подрагивание мозга. Тик-тук-тук. Всю дорогу Варлам перебирал в уме варианты, но ему не хватало исходных данных. Недавно в университет Кварталов приезжала комиссия из Города. Н.Ч. там был, но его никто не видел. Зачем понадобилась комиссия – непонятно, этот загибающийся изо всех сил институт знаний давно пора было закрыть. Варлам окончил программу (единственную, общую) за год, на три быстрее своих немногочисленных сокурсников, еще и шагнул дальше, в одиночку выпускал научный университетский журнал на стареньком компьютере, мониторил статистики просмотров. Из постоянных – папа, Арсений, учительница Татьяна, еще человек десять текучки. Научные интересы Варлама в Кварталах не помещались, и он писал письма, виртуальные горы писем, в научный Прогрессивный Центр, в Аукционный Дом. Варлам не ждал ответов, лишь изредка внутренняя несправедливость придушивала до мерзкой пульсации в висках. И вот комиссия, человек с запиской, автомобиль, везущий Варлама по Городу. Варлам светился довольством: ему было что сказать. Решительно было.

попугаи жако самые разговорчивые, лучше других ус– ваивают человеческую речь. напопугайничал – получается, нажаковничал.

Автомобиль остановился у здания Аукционного Дома. Старая высотка с острой центральной башней и двумя пристройками-крыльями по бокам. От реки Аукционный Дом отгораживала небольшая площадь с клумбами и памятником в виде собирающего кристалла (хотя это Варлам выяснил позднее). Через реку на Аукционный Дом пялилось, считай глаза в глаза, здание, напоминавшее огромную коробчонку – ровную, гладкую, с муравейником окон и буквами ВЛАСТЬ на фасаде. Варлам поерзал в пиджаке (серый отцовский костюм велик в плечах, но короток в рукавах и штанинах) и вывалился на улицу, где смог наконец выпрямиться во всю долговязость своего роста. Вокруг Аукционного Дома дежурили люди в форме, с оружием, их лиц не было видно из-за закрытых шлемов. Сначала они долго проверяли документы Варлама, потом его обыскали и пропустили внутрь в сопровождении одного без лица. Никто не сказал ни слова, и Варлам тоже молчал, хотя у него всегда случались приступы болтливости, когда он нервничал. Тик-тук-тук.

Центральный холл с высоченными потолками и хрустальными люстрами, скульптуры и картины на стенах – из древних. Варлам узнал их по каталогу городского музея, который держала у себя на столе библиотекарь, она разрешала брать его по вторникам. Варлам пригляделся к поверхности пола: витиеватые узоры, матовая ровная поверхность без единого глянцевого отблеска.

– Мрамор. Решительно невозможно.

Варлама проводили в кабинет на первом этаже. Перед ним стояли широкий стол, кресло, в котором никто не сидел. Наверху в нише – большое зеркало. Варлам покачал головой и усмехнулся:

– Зеркало Гезелла. Толщина варьируется от четырех до десяти миллиметров. Изготавливается на основе титана. Кто бы сомневался.

– Всего пять в данном случае.

Варлам обернулся. Смуглая девушка в черном костюме прошла к пустующему креслу. В руках у нее были набитые до отказа папки.

– Мы не па’аноики.

– Я думал, в Городе давно отказались от бумажных носителей. Даже в Кварталах их почти не используют.

Девушка кивнула:

– Да, но любую систему можно взломать. А эти папки – вынести или сжечь, что сложнее. – Она откинулась в кресле и скучно посмотрела на Варлама.

– Логично. – Варлам разозлился: не обратить внимания на такую глупую очевидность.

– Меня зовут ’ада, я являюсь основным ’аспо’ядителем Аукциона