Концентрация смерти - Максим Шахов

Тот грустно усмехнулся в ответ. Мол, смерть в лагере для пленных вещь обычная и каждодневная, ею тут никого сильно не напугаешь, она и так днем и ночью здесь по пятам за всеми ходит.

Уже вечером после переклички Водичка подкараулил Прохорова и шепнул ему, что все в порядке. Таинственный «он» золото взял, и место в инструментальной мастерской ему с Фроловым обеспечено.

– Завтра можете перебираться, – радостно сообщил словак.

Если бы у Михаила имелось еще что-то ценное, он бы, не задумываясь, отдал бы его Франтишеку, а так только крепко пожал руку.

– Спасибо, товарищ.

– Мы должны помогать друг другу, – расчувствовавшись, прошептал словак.

Глава 4

С каким нетерпением Прохоров назавтра ожидал того момента, когда ему официально сообщат о переводе на другую работу! Он чуть дождался перерыва на обед, а никто пока не спешил с сообщением. Время тянулось и тянулось, Михаил нервничал. Наконец возле барака появился немец из охраны и, ничего не объясняя, приказал Прохорову с Фроловым собирать свои вещи. У пленных в лагере есть внутреннее чутье, они безошибочно чувствуют – на смерть забирают людей или же переводят на другую работу. Куда направятся Михаил с Ильей, нетрудно было догадаться. На них смотрели с завистью, когда Прохоров и Фролов выходили из барака, неся в руках ящики со своими скромными пожитками. Михаил избегал смотреть в глаза тем, с кем успел пожить и поработать рядом, чувствовал себя предателем.

Барак инструментальной мастерской показался им райским местом. Поскольку всех живших в нем казнили, то никто не растащил их имущества. Вещи после обыска в беспорядке валялись на земляном полу. Зато тут на нарах имелись занавески. Так что у каждого пленного, можно сказать, имелся свой персональный уголок. Пока еще Михаил и Илья являлись первыми счастливчиками, получившими здесь место. Можно было прибрать к рукам самое ценное. Но сейчас сильнее всего Прохорову хотелось очутиться в самой мастерской.

– Можно пройти? – спросил он у приведшего их в барак немца, показывая на дверь, ведущую в мастерскую.

– Поработать спешит, – улыбнулся Фролов.

Конвоир разрешил, открыл дверь ключом. И в мастерской царил беспорядок. Те, кто проводил обыск, пытаясь обнаружить подкоп, сильно старались, даже верстаки сдвинули с мест, разбросали заготовки. Прохоров стал собирать инструмент, складывать его на верстаки.

– Орднунг, гут, – заулыбался немец.

Михаил с Фроловым наводили порядок, но при этом косились на заветный пожарный ящик с песком, стоявший у стены. Ведь, согласно плану, нарисованному на подкладке, именно под ним и начинался подкоп. Прохоров удивлялся догадливости и смекалке покойного капитана Зубкова. Немцы при обыске перевернули вверх дном все и в бараке, и в мастерской, но так и не догадались разгрузить от песка и сдвинуть ящик.

– Не пялься так, заметит, – шепотом предупредил Михаила Илья.

Прохоров распрямился, стал растирать себе спину, при этом он смотрел на пожарный щит, висевший над ящиком. В нем за дверцей из проволочной сетки находились лопата, багор, ведро, топор, густо выкрашенные красной краской. Дверца была опломбирована.

– Пожар – фойар? – спросил Михаил у немца.

Тот кивнул в ответ, мол, пломбу можно срывать только в случае пожара, закурил и вышел в барак.

– Да тут и лопата есть, – возбужденно зашептал Прохоров. – Можно проволоку разрезать и каждое утро пломбу на место вешать.

– И не думай, – тут же отозвался Фролов. – Зубков пожарный щит не трогал. Тут железяк хватает. Если лопатой копать начнем, с нее краска вмиг слезет. Выдадим себя.

– И то правда, – согласился Михаил.

– Главное, не спешить. Мы же не одни здесь будем, к людям надо присмотреться, понять, на кого и положиться можно.

К вечеру в мастерской и бараке был наведен идеальный порядок. Других работников так и не привели. Наверняка пока еще шел торг, кто из пленных сможет предложить больше за перевод на новую работу.

Когда Фролов с Прохоровым вернулись после переклички в барак, то дверь, ведущая в мастерскую, уже оказалась закрыта на ключ.

– Замок врезной, – Илья сидел на корточках и заглядывал в замочную скважину.

Прожектор за окнами то и дело вспыхивал, ударял в пыльные стекла.

– Я проволоку в мастерской прихватил, – Михаил вытащил из сапога обрезок толстой проволоки.

– На взломщика я не учился, но пару раз видел, как это делается, – пробормотал Фролов.

– Смотри, замок не сломай. Тогда немцы сразу обо всем догадаются.

– Попытаюсь.

Илья вернулся к нарам, засунул конец проволоки между досками и загнул его буквой Г, затем принялся ковыряться в замке.

– Есть, – наконец выдохнул он, отодвигая ригель.

Дверь скрипнула.

– Надо будет петли смазать, – проговорил Михаил, нетерпеливо проникая в мастерскую, и сразу же бросился к ящику с песком, откинул крышку.

Каждый раз, когда прожектор проходился по окнам, Фролов с Прохоровым инстинктивно пригибались. Пронзительно-яркий свет обливал стены. Пленные жестяным совком, в который днем сметали мусор, торопливо выгружали песок из ящика прямо на земляной пол.

– Так не пойдет, – наконец сообразил Фролов. – Потом его надо назад сыпать. Времени жалко. Тут где-то мешки были.

Теперь работа пошла быстрее. Илья черпал сухой песок, засыпал его в мешок, подставленный Прохоровым. Поднималась пыль, забивалась в нос. Нестерпимо хотелось чихать, но приходилось сдерживаться. В притихшем лагере любой звук разнесся бы далеко.

– Давай, попробуем сдвинуть, – предложил Прохоров, когда в ящике осталось песка на треть.

Михаил с Ильей навалились, ноги проскальзывали по утоптанному земляному полу. Наконец ящик поддался, оставляя после себя глубокие борозды, отошел в сторону. Если до этого у решившихся на побег не существовало сомнений в реальности существования подкопа, то теперь их ждало горькое разочарование.

– Почему так? – Прохоров смотрел на ровный земляной пол, который открылся его взгляду из-под сдвинутого в сторону пожарного ящика. – Неужели Зубков все придумал? Зачем это ему понадобилось?

Никаких следов подкопа не наблюдалось. Фролов с досадой сплюнул под ноги.

– Может, немцы нашли да засыпали? – упавшим голосом спросил он.

– Может, и так, – согласился Прохоров.

Теперь, когда исчезла надежда на скорый побег, жизнь показалась Михаилу безысходной, хоть в петлю лезь. Мужчины сели, прислонившись к ящику спинами.

– Курево у тебя еще есть? – вяло поинтересовался Михаил.

– Осталось, – Илья подал ему обрывок газеты с насыпанной в него сухой травой.

– Придется от спички прикуривать.

Прохоров чиркнул, прикрыл разрастающийся огонек ладонями, чтобы его не увидели через окно. Курили, глубоко затягиваясь. Фролов пускал дым ровными кольцами, они уходили к потолку и там исчезали в темноте между балками перекрытий. Говорить и даже думать не хотелось. Все надежды рухнули в одночасье.

– Вентиляция здесь хорошая, – наконец произнес Фролов. – Дым мигом вытягивает. И печка тут железная стоит. Зимой не замерзнем.

– К черту печку. Я тут до морозов сидеть не собираюсь, – Прохоров часто затягивался, будто куда-то спешил. – Ну, не оказалось тут подкопа. И что из этого? Руки есть, сами выкопаем. Правда, Илья?

– Не один месяц рыть придется. А земли сколько вынести предстоит? Сколько ночей не спать? – сомневался в реальности предприятия Фролов. – Сдохнем раньше, чем до воли докопаемся.

– А я работы не боюсь, – Прохоров загасил короткий окурок, поднялся, взял с верстака широкий нож, вздохнул. – Прямо сейчас и начнем.

Он шагнул к тому месту, где раньше стоял пожарный ящик. Прохоров даже не успел понять, что произошло. Хрустнуло, земляной пол под ним провалился, он ухнул в яму, от неожиданности Михаил громко вскрикнул.

Прохоров упал на бок, рядом с ним топорщились обломки фанеры, лежали комья земли. Низкий подземный ход уходил в темноту. Сверху на Михаила глядел Фролов.

– Ну, Зубков, ну и конспиратор! – произнес он, но тут же насторожился, прислушался. – Быстрей выбирайся, пропадем на хрен. – Он протянул руку Михаилу, вытащил его из ямы, толкнул к двери…

В барак шагнул охранник из заключенных, немец с карабином остался стоять за порогом.

– Что случилось? – строго поинтересовался охранник, все же работавшие в инструментальной мастерской были привилегированной кастой в лагере, и избивать их сразу не решались, ведь мастера нередко выполняли заказы для администрации офлага.

Прохоров сидел на нарах всклокоченный, смотрел на охранника абсолютно безумными глазами. Фролов в одном белье стоял рядом с ним.

– Приснилось ему что-то, вот и закричал. Место-то новое, непривычное, – объяснял он охраннику, затем перевел это же для немца.