Непокобелимый - Кицунэ Миято

будет счастлив и любим. Мало кто из матерей готов к реальности и доходит до понимания, что не все вырастают умными, не все бывают красивыми, особенно «самыми», не каждому дано полностью раскрыть свой талант и потенциал. Дети могут быть злыми, эгоистичными, вредными, хмурыми, меланхоличными, неусидчивыми, ленивыми, самыми обыкновенными наконец… Но отчего-то почти каждой матери кажется, что её ребёнок будет лишён недостатков, потому что он особенный, потому что это её ребёнок. Некоторые матери настолько ослеплены своей верой, что предпочитают не замечать очевидных вещей, а когда спустя годы сотканное в их сознании идеальное существо внезапно оказывается совсем иным, чем в их воображении, начинают ненавидеть своих детей, которые посмели разрушить их прекрасный воздушный замок.

Воздушный замок Вальбурги Блэк начал разрушаться в конце декабря тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, когда оба её сына-близнеца — Поллукс и Кастор — после прогулки в Рождество и купания в снегу подхватили сильнейшую и редчайшую разновидность магической простуды. Сначала симптомы были еле заметны, близнецы чуть покашливали, и это проходило после дозы бодроперцового зелья. Но через две недели температуру уже невозможно было сбить, а бодроперцовое перестало действовать. Детям становилось всё хуже.

Семейный целитель поставил жуткий диагноз и не давал шансов: в самом лучшем случае дети останутся сквибами. Их и так очень серьёзная болезнь протекала в самый неблагоприятный период из возможных для маленьких магов: между восемью и девятью годами. Родительская магия, которая защищает ребёнка, уходила, и с болезнью — лишь стремительней, а родовой, которая должна защищать наследников после ритуала в девять лет, уже не за что было зацепиться, даже если провести ритуал принятия в Род. Замкнутый круг: Блэк-хаус, как и любой родовой манор, убивал детей-сквибов между их восемью и девятью годами, если родители не озаботятся отсечением от рода. Поллукс и Кастор только становились сквибами, но были слишком серьёзно больны и нетранспортабельны. Защита рода обернулась против них самих.

Агония близнецов длилась до конца января. Вальбурга Блэк была хорошей матерью, и она надеялась. Верила, что случится чудо. И её мальчики поправятся. И будут жить долго-долго. И пусть даже не станут самыми умными или талантливыми, ей уже было достаточно, чтобы они жили.

К началу февраля она была согласна, чтобы её дети жили хотя бы сквибами…

Когда её воздушный замок рухнул окончательно, и она поняла, что чуда не будет, то Вальбурга поступила, как настоящая Блэк — представительница старейшего, сильнейшего и темнейшего рода Магической Британии…

— Мама!

Вальбурга чуть вздрогнула, посмотрев через зеркало на младшего сына, который застыл на пороге её комнаты. Ссора с Сириусом и его недомогание вызвали череду самых страшных воспоминаний, которые Вальбурга очень хотела бы забыть.

— Прости, я тебя напугал? — извинился Регулус.

— Я просто задумалась, — выдавила улыбку Вальбурга, поправляя складочки на своём любимом чёрном платье с жабо, в которое она переоделась к обеду. Фасон и покрой помогали не опускать голову и принимать удары судьбы с достоинством леди. — Сириус уже проснулся?

— Я как раз иду к нему, чтобы напомнить про обед. Надеюсь, он сможет составить нам компанию… — Регулус умолк, но не уходил, словно хотел что-то сказать, но не знал, как.

— Что такое? — приподняла бровь Вальбурга, стараясь не показать сыну своё волнение. Регулус ничего не сказал ей о том, хотел ли Сириус собрать вещи, когда очнулся. Младший сын только сообщил, что Сириусу стало лучше, но после того, как они съели ланч, тот решил поспать.

— Мне кажется… Мне кажется, что ему совестно за своё поведение. Если… Если ты не будешь напоминать ему или… прогонять, — Регулус покраснел, отвёл взгляд и быстро ретировался: — Я пойду, напомню ему про обед.

Вальбурге стало стыдно от того, что Регулус так волнуется. И думает так плохо про неё. Сириусу отчего-то так легко удаётся вывести её из себя. Буквально с пол-оборота! Но как же сложно сдерживаться, когда твой собственный ребёнок, твоя плоть и кровь, тот, за жизнь которого она стольким пожертвовала, постоянно дерзит, ведёт себя по-хамски, не слушается, цепляет…

На каждое её слово — десять в ответ! Но если бы это были просто какие-то глупые слова! Мальчик отрекается от рода, от магии, от своей семьи… Как можно?! Что пошло не так? Почему её добрый, умный, замечательный мальчик, который любил брата и свою семью, вырос в дерзкого подростка со странными идеями, для которого нет авторитетов и каких-то жизненных ориентиров?

У неё давно не было никаких иллюзий по поводу старшего теперь сына, но… Вальбурга всё ещё надеялась. Что сможет отговорить, что сможет убедить или даже силком заставить, если иного выбора не будет. Неужели сын забыл всё, чему она учила? Если Сириус уйдёт из семьи, то станет Предателем Крови, и ей придётся отсечь его от Рода. Магия же не прощает… Но обо всём этом думать и лишний раз себя накручивать Вальбурге не хотелось.

Она спустилась вниз и замерла на лестнице, потому что заметила Сириуса, который с интересом копался в газетах, выложенных на журнальном столике в коридоре. Затем её сын пошёл к столовой.

— Я думала, что ты не любишь «Ежедневный пророк», — заметила Вальбурга ему в спину, и Сириус чуть не подскочил, обернулся и вытаращился на неё дикими глазами.

— Ма-ма?.. — приоткрыл рот Сириус, с каким-то удивлением разглядывая её, словно впервые увидел. — Д-да… Я просто подумал… Я хотел… Я подумал почитать последние новости… — прозвучало, как оправдание.

— Я же не против, читай, если хочешь, — тоже пошла на попятную Вальбурга, не желая ссоры на пустом месте. Вот ещё только из-за газет они не ругались! — Впрочем, там много придумок и нагнетаний что с одной стороны, что с другой.

— Гражданская война никогда ни к чему хорошему не приводит, — заметил Сириус. — Всегда страдают люди…

— Да, — согласилась Вальбурга. — Как… Как твоё самочувствие, сын?

— Шишка почти прошла, но Регулус сказал, что мне нельзя… колдовать?.. — осторожно ответил Сириус.

— Да, целитель категорически не рекомендовал тебе практиковаться в магии пару дней, — подтвердила Вальбурга, легко касаясь волос Сириуса и нащупывая, казалось, ничуть не уменьшившуюся шишку.

— Прости меня, мама… — еле слышно прошептал замерший от её действий сын. — Прости, если сможешь…

Вальбурга тоже застыла, опасаясь, что ей это послышалось или всё это просто очередная глупая шутка.

— Что?..

— Прости, мама, — более твёрдо сказал Сириус. — Я был