НеУГОдный президент - Максим Шахов

Но Мейер был человеком весьма осведомленным и сразу сообразил, что это какая-то подводная лодка.

– Сеньор, отпускайте! – вывел Джека из задумчивости голос Энрике.

Мейер быстро повернул голову и увидел, что пилот уже благополучно перебрался на другую сторону дверцы и теперь пытается дотянуться левой ногой до опоры крыла. Мейер же, намертво вцепившийся в дверцу изнутри, мешает ему это сделать.

– Да-да! – кивнул Джек. – Я просто ждал команды! Отпускаю!

Сидя боком в пилотском кресле и держа дверцу за внутреннюю ручку, Джек медленно ее приоткрыл. Вскоре Энрике бодро сообщил:

– Порядок, сеньор! Теперь можете отпустить дверцу и посветить мне фонарем!

– Да-да, Кике, одну секунду!

Мейер потянулся за фонарем, летчик тем временем открыл защелки кожуха мотора и попросил:

– И свет в кабине погасите, а то он меня только слепит!

– А где он выключается?

– Прямо возле плафона! Слева!

– Ага! – задрал голову Джек и щелкнул выключателем.

Самолет на миг погрузился в абсолютную темноту, но Мейер тут же включил фонарь и направил луч через стекло наружу.

– Чуть ниже, сеньор! – попросил Энрике. – А теперь чуть выше! Вот так! Спасибо!

– Не за что, Кике! – негромко сказал Мейер.

Пилот откинул наверх крышку мотора и принялся ловко отвинчивать ключом блестящую накидную гайку топливопровода. Мейер, старательно изображавший недалекого профессора естественной истории, покосился через лобовое стекло на то место, где недавно что-то мигало.

Там была только чернильная темнота. Подводная лодка наверняка уже ушла под воду. Прогресс сделал их практически неуязвимыми. Тут Джек вдруг вспомнил о планах Чавеса насчет покупки нескольких русских ПЛ «Kilo» и, ощутив смутное беспокойство, еще пристальнее вгляделся в ту сторону, где видел вспышки. «Kilo» означало «тихий убийца». Это было натовское название, и оно вполне соответствовало действительности. Субмарина «Kilo», благодаря многочисленным «ноу-хау» русских, была почти бесшумной. Плюс к этому в ней использовался двигатель замкнутого цикла. Вроде дизельного, но при этом не требовавший для работы кислорода. Что, в свою очередь, давало «Kilo» возможность производить подзарядку батарей без всплытия на поверхность.

На практике это означало, что «Kilo» могла, к примеру, пристроиться под днищем любого торгового судна где-нибудь в Атлантике и войти таким образом в нью-йоркский порт. Обнаружить субмарину с ее малошумностью на фоне судна-прикрытия было практически нереально. Поэтому подлодка имела возможность спокойно выполнить любое задание, например установить пару десятков мин в нью-йоркском торговом порту, после чего так же незаметно уйти в океан.

Но это было из области фантастики. Проблема заключалась в том, что точно так же «Kilo» могла незаметно подкрасться к американскому авианосцу, посланному к берегам Латинской Америки для восстановления демократии в той же Венесуэле или, к примеру, Никарагуа, где к власти при активной поддержке Уго Чавеса опять пришли сандинисты во главе с Мануэлем Ортегой. «Kilo» любой американский авианосец могла спокойно потопить. Вместе с шестью тысячами членов экипажа и двумя сотнями новейших самолетов.

Практически покупка Чавесом нескольких «Kilo» ставила крест на военной доктрине США. Доктрина эта держалась на использовании авианосных соединений. Операции в Югославии и Ираке американцам удались только потому, что там была возможность задействовать палубную авиацию с ее высокоточным оружием. Окажись у Хусейна два-три «Kilo», «Буря в пустыне» превратилась бы в «Пшик в заливе», потому что без потопленных самолетов прикрытия доблестные американские пехотинцы вообще не высадились бы в Ираке.

Вглядываясь в чернильную темноту, Джек Мейер думал, что если Чавес успеет закупить русские подводные лодки, то американцы лишатся не только венесуэльской нефти. Они лишатся всей Южной Америки с ее дармовой рабочей силой и дармовыми минеральными ископаемыми…

27

Венесуэла, Карибское море

– Его зовут Пепе! – повернувшись и повысив голос, сообщил Теофило.

Сидевший за штурвалом катера смуглый парень с улыбкой протянул Виктору руку через плечо. Тот хотел было ее пожать, однако оказалось, что он несколько отстал от жизни. Парень просто хлопнул Виктора по ладони и улыбнулся еще шире:

– Хосе!

– Виктор! – представился Логинов.

Парень отвернулся к штурвалу, Виктор потянулся рукой к плечу Теофило и негромко спросил, когда тот оглянулся:

– Что-то я не понял… Его зовут Пепе или Хосе?

– Вообще-то Хосе, но уменьшительное имя Пепе!

– А… – кивнул Виктор.

Насчет любви испаноговорящих наций к уменьшительным именам он был в курсе. Хавьеров для простоты называли Хави, Ремедиосов – Реми и так далее. Однако, что упрощалось от переименования Хосе в Пепе, Виктор так и не понял.

Впрочем, сейчас разбираться с этим казусом времени не было. В настоящий момент гораздо важнее было не потерять из виду катер с Ремедиосом и Пилар. Тот развил весьма приличную скорость и очень быстро удалялся от берега. Однако легкий катер Пепе не отставал, так что пока все было под контролем. Только Логинов понимал, что от Пилар можно ожидать любых неожиданностей…

28

Колумбия, Карибское море

у побережья полуострова Гуахира

– Посветите, пожалуйста, сверху, сеньор! – вывел Джека Мейера из задумчивости голос пилота.

Джек оторвал глаза от чернильной темноты моря, в котором бесследно исчезла неизвестная подводная лодка, и увидел, что пилот уже отвинтил накидную гайку топливопровода и теперь пытается повернуть ее к свету. Латунная трубка гнулась слабо, так что сделать это было нелегко.

– Да-да, Кике! – быстро сказал Мейер.

Приподнявшись в пилотском кресле, он осторожно приоткрыл дверь кабины пошире и высунул руку с фонарем наружу.

– Так нормально?

– Да, сеньор, спасибо, – только чуть ниже, а то меня слепит…

Джек чуть повернул фонарь, Энрике заглянул в трубку топливопровода и невольно вскрикнул:

– Святой Франциск!

– Что?

– Просто удивительно, сеньор, как нам вообще удалось сесть! – Пилот вынул из кармана тонкую отвертку и поковырял ею в латунной трубке. – Так… Что это? Неужели… Вот это да! Чиновники из департамента авиации будут немало удивлены, клянусь святой Терезой!

Джек подался к щели. На конце тонкой отвертки висело что-то липкое и белое, вроде какой-то чешуйки.

– Держите, сеньор! Не уроните! – протянул Энрике отвертку Джеку. – Я должен обязательно передать это в департамент!

Мейер, осторожно просунув в щель руку, взял ответку. Приблизив ее к глазам, он наконец рассмотрел, что это никакая не чешуйка, а кусок вроде как оплавленного латекса. В голове Джека промелькнула догадка, и он спросил:

– Это что, Кике? Кусок презерватива?!

– Похоже на то, сеньор! В департаменте проведут анализ и установят точно…

– Черт знает что! – вскрикнул Мейер.

Джек был вне себя от возмущения. Он, начальник отдела ЦРУ по Кубе и Венесуэле, находящийся в Колумбии с миссией, от успешного выполнения которой напрямую зависели высшие национальные интересы США, едва не погиб из-за какого-то колумбийского мачо с бензинового завода, который прямо на рабочем месте трахнул какую-то знойную напарницу, а использованный презерватив, чтобы замести следы прелюбодеяния, бросил в технологическую емкость.

– В жизни бывает еще не такое, сеньор! – покачал головой Энрике.

Мейер только вздохнул. Вообще-то этому чертовому мачо с бензинового завода нельзя было отказать в сообразительности. Бензин должен был растворить латекс. Бесследно. Но то ли топливо попалось слишком свежим и для этого оказалось мало времени, то ли в сырье для производства презервативов случайно попали компоненты для маслостойкой резины.

– Кажется, все, сеньор! – проговорил Энрике и дунул в трубку.

Джек Мейер тем временем осторожно приткнул отвертку с нерастворившимся латексом на приборной панели, и в его голове снова промелькнула странная мысль. Если кто-то в параллельном мире сочинял комедию положений о нем, Джеке Мейере, то ему нельзя было отказать в остроумии.

В этот самый момент до слуха Джека вдруг донесся приглушенный жужжащий звук. В первый момент он решил, что это просто комар или мошка, однако почти сразу Джек понял, что это вовсе не мошка. А звук маломощного мотора. Доносился он из чернильной темноты моря…

29

Венесуэла, Карибское море

Сидевший за штурвалом Пепе повернул голову к Теофило и что-то сказал. Кубинец кивнул и оглянулся через плечо на Виктора:

– Кажется, они идут к Ла-Тортуге!

– А что это?

– Это остров, довольно большой…

Виктор в знак того, что понял, склонил голову. Катер с Пилар и Ремедиосом, не снижая скорости и не меняя курса, миновал ближний рейд Ла-Гуэйры и теперь направлялся в открытое море. С одной стороны, это было хорошо, поскольку риск потерять его снизился практически до нуля. Но с другой – Пилар с Ремедиосом теперь вполне могли заметить, что за ними следят.