Коллекционер душ. Книга 3 - Михаил Липарк

За все время пока мы сидели на кухне, он ни разу не притронулся, ни к «Родным просторам», которые я просто обожал и покупал при первой возможности, ни к сушеным бананам, которые только в этом времени встречаются в магазинах на каждом шагу.

— Нам нужно раздобыть сотовый, — я заметил, как таракан выполз из-под отклеившихся обоев и побежал наверх. Я провожал его взглядом и продолжал: — Если ты сможешь скинуть мне сообщение, я приведу завуча туда, где они будут практиковаться в запрещенной магии.

Да. Наш основной план сразу заключался в том, чтобы подключить к делу не директора, не учителя, не кого-либо еще. Мы сразу решили, чтобы Парфенова уличила в занятиях магией крови завуч школы — Мирослава Игоревна. Принципиальная тетка с холодной головой и твердым характером. Она аристократка. Как и остальные сотрудники школы. Но в отличие от Глеба Ростиславовича, ее не прогнуть. По крайней мере так было в прошлой жизни. И в этой, по слухам, которые до меня дошли, тоже.

— На всякий случай, нужно раздобыть камеру и все записать, — добавил я. — Если я не смогу убедить Мирославу Игоревну пойти со мной.

— Камера у меня есть, — Клаус сняла тапочек с ноги и бездушно прибила таракана, бегущего по двери зимнего холодильника.

— Все забываю вызвать службу, чтобы избавиться от них окончательно, — я бросил никому ненужное оправдание.

— Тогда так и договоримся, — Всеволод пропустил мои слова мимо ушей. — Я завтра с самого утра слежу за аристократами. Как только будет ясно, что они собираются использовать магию крови, сброшу вам с Клаус сообщения.

— Да, — я кивнул. — Я буду в школе с самого утра. Отыщу Мирославу Игоревну и буду держать руку на пульсе.

— Договорились, — Яблоньский встал и протянул мне ладонь. Я пожал ее в ответ. — Тогда я поехал. Нужно подумать над тем, как завтра не спалиться перед этими ушлепками. Может быть удастся взять мерс с затонированными стеклами и проследить за ними в машине?

Он задумчиво почесал подбородок, затем пришел в себя и посмотрел на Жанну.

— Ты идешь?

Клаус взглянула на свои часы.

— Время до комендантского часа еще есть, — ответила она. — Останусь ненадолго.

— Ладно, — Всеволод пожал плечами. — Пока!

Я побежал провожать аристократа. Не потому, что очень хотел сделать это. Просто мы с Клаус не так часто оставались наедине. Прямо совсем одни. Вне стен школы. И я знал, что сейчас снова начнется…это.

— Расслабься, Ракицкий, — сказала она, когда я вернулся и сел на свое место.

Я тут же встрепенулся и понял, что выгляжу как школьник. В переносном смысле этого слова. Смущаюсь девочки, которую считаю своей подругой.

Конечно, я чувствую себя неловко. А как иначе? Ребенок проявляет ко мне совсем не детские знаки внимания. Я же не какой-то извращенец, чтобы радоваться этому, да еще и отвечать взаимностью. Как-то это все…противоестественно что ли? Хотя, по сути, мы одного возраста.

— Я осталась только для того, чтобы помочь тебе разгрести этот срач, — Клаус подошла к раковине и включила воду.

Вылила на губку моющего средства и принялась мыть посуду. Сначала вымыла все, что было на столе, а потом взялась за ту гору, которая накопилась здесь за последние дни. Сказать честно, я всегда предпочитал другие занятия мойке посуды.

— Слушай, — аристократка стояла спиной ко мне и изучала наклейки, налепленные на дверцу ящика, в который сейчас складывала чистую посуду. — А кто собирал их?

— Моя сестра.

— Наклейки с терминатором собирала твоя сестра? — удивилась Клаус.

— Когда продавали эту жвачку, я был совсем мелкий. А ей было по приколу.

Я посмотрел на дверцу. Наклейки с изображением Арнольда Шварценеггера, Сары Коннор, стального киборга и другие кадры из фильма уже потерлись от старости. Но до сих пор плотно прилипали к поверхности. Это не бутылки в ванне замачивать. Которые оставил в горячей воде на полчаса, а потом этикетка сама отходит. Нет. Эти наклейки лепили на века.

— Какой она была? — спросила вдруг аристократка, закидывая чистую вилку в ящик разделочного стола.

До этого момента я все думал о том, как скорее выпроводить свою одноклассницу, чтобы не играть с огнем. Но когда она задала вопрос, мне почему-то захотелось поделиться с ней.

— Машка? Она была очень хорошей, — ответил я, погладив Матильду, сидящую на моих коленях. — Раньше мы часто дрались. Прямо там. На кровати. Даже и не вспомню, что вечно не могли поделить.

— Она не обижала тебя?

— Не помню, — я пожал плечами. — Чаще всего было так. Она мне слово, я ей в ответ. И вот она уже сверху и пытается выкрутить мне руки. В порыве этой игры я мог сильно ударить ей в живот. Знаешь, как Лю Кенг из «Мортал Комбат».

Жанна не отозвалась. Я понял, что она не понимает, о чем речь, но не хочет, чтобы я знал об этом.

— У героя из этой игры есть такой прием…мы с пацанами, называем его «курочка», — я хмыкнул себе под нос и мечтательно закатил глаза. — Из-за тех звуков, который Лю издает, когда выполняет его на «Сеге». Удерживаешь «С» три секунды, отпускаешь и он уже летит ногами вперед и кудахчет. В общем, надо нам с тобой как-нибудь сыграть.

— Я не против, — ответила Клаус и стерла плечом с лица воду, которая брызнула из крана и неприятно щекотала. — Знаешь, у меня ведь нет ни братьев, ни сестер. Даже двоюродных. Поэтому я никогда не понимала, почему они всегда дерутся друг с другом.

— Сейчас я тоже не понимаю, — сказал я и стряхнул на пол клок шерсти, вычесанный с Моти. — С тех пор, как ее нет, я вспоминаю только хорошее.

— Что, например?

— Машка всегда была очень заботливой, — я глубоко вздохнул, потосковав о ней. — Когда мать уходила в запои, именно она всегда находила чем меня накормить. Для ее фирменных оладьей нужна была только мука, сода, соль, яйца и сахар. Она умудрялась делать их вкусными даже без молока…

В моей голове пронеслось много воспоминаний, в которых Машка играла главную роль. Но не о всех из них я хотел сейчас говорить. Было слишком тяжело. Хоть я и знал, что сейчас она находится в безопасности. Просто не был уверен, что у меня все получится и когда-нибудь сестра вернется в эту квартиру. Поэтому чем больше я думал о ней, тем больше меня брала тоска.

— А твоя мама? — спросила Жанна спустя некоторое время. — Ее так и не нашли?

Я замялся. Обманывать подругу не хотелось, а говорить правду, значило подвергать маму опасности.

— Уверен, скоро она будет дома, —