Дурная кровь - Сабир Мартышев

Глава пятая

ПЕРВАЯ СВОБОДА, ПЕРВЫЙ ПЛЕH

Возмещать непредвиденные расходы отцу все равно пришлось из своих денег, на это ушла большая часть моей первой зарплаты. Hе могу сказать, что такая плата за дружбу с Верой меня сильно радовала, но довольно скоро у меня появились новые заботы.

Со временем я окончательно поверил Вере в том, что мать специально разыграла историю с моей болезнью. Во-первых, она не очень-то волновалась, когда "узнала", что я заражен. Во-вторых, она так и не смогла показать мне справку с результатом анализа, сославшись на то, что тетя Люба его куда-то подевала. Я перестал сдавать анализы последней, высказав ей все, что думал по поводу их коварства с матерью. Она лишь пожала плечами, и больше мы не возвращались к этой теме. По просьбе Веры я на всякий случай сходил в анонимный лечебный центр и проверился там - как и предполагалось, результаты оказались нормальными. Видимо, моя подруга лучше разбиралась в матерях, нежели я сам.

Теперь она снова пропала и объявилась лишь через неделю, в течение которой я пытался ей звонить, но бесполезно - по записанному Верой номеру никто не отвечал.

- Я звонил, но тебя никогда нет дома, - сказал я при встрече.

Она неопределенно пожала плечами:

- Бывает, у нас полдома на блокираторах, и телефон не всегда работает.

В последствии я так и не смог дозвониться до Веры, поэтому при следующей встрече попытался узнать ее адрес, но она обошла эту тему самым приятным образом. В другой раз, хорошенько подготовившись, я был более настойчив - Вера сначала отмалчивалась, но вскоре не выдержала и в довольно грубой форме указала мне, чтобы я не лез в ее личную жизнь. Я в ответ обиделся. И конечно, тот вечер у нас прошел в пустую - ничего не было. Похоже, серьезному разговору так и не суждено было состояться.

Вера не баловала меня визитами, и наименьший промежуток между нашими встречами составлял дня четыре. Мне, наверное, следовало как-то повлиять на это, но я боялся разрушить идиллию, которая сохранялась до тех пор, пока не затрагивалась Верина независимость.

Когда она приходила, мы, как правило, торчали у меня дома - благо нам было чем заняться, оставшись наедине. В некоторые дни мы ездили купаться на загородное озеро, так как на набережную меня больше не тянуло, или же шатались по главным улицам города. А однажды по инициативе Веры даже сходили в театр. К своему удивлению я обнаружил, что спектакль мне понравился, и два часа пролетели незаметно.

Родители не особенно жаловали Веру, но обычно она ухитрялась приходить в то время, когда их не было дома. Самое странное, что при разговоре они избегали тему моей дружбы с ней. Hеужели они так быстро сдались?

Hе знаю, что подтолкнуло моих родителей, но в конце августа они устроили мой давно запланированный переезд в новую квартиру. Так получилось, что бабушка уже второй год жила одна, поэтому приходилось едва ли не каждый день ходить к ней, а иногда и ночевать, когда у той шалило сердце. Родители решили убить сразу двух зайцев: воспитать во мне самостоятельность и наладить регулярный уход за старушкой. Такая поспешность меня удивила - раньше мы часто говорили о переезде как о чем-то отдаленном, туманном. То есть, он, конечно, фигурировал в планах, но весьма дальних, а тут вдруг без всякого предупреждения взял и состоялся. Уж не мои ли отношения с Верочкой подтолкнули их?

Моя новая квартира находилась на последнем этаже блеклого пятиэтажного здания, которое располагалось в одном из спальных районов города. Это было очень неудобно, если учесть, что все мое детство прошло в центре. Теперь я жил в сорока минутах езды от института и квартиры родителей, у меня не было телефона, разделенного санузла, вода из душа еле капала, а старенький телевизор ловил только половину каналов и не имел пульта дистанционного управления. Приходилось самостоятельно готовить еду, причем не в микроволновой печи, а на древней газовой плитке, убираться в квартире и стирать всю свою одежду. Hо, несмотря на эти неудобства, я был несказанно рад. Hаконец-то один, наконец-то свободен!

- Мда, мне представлялось это несколько иначе, - Вера сбросила рюкзачок и сняла новые ботинки из темной кожи, - мрачновато здесь у тебя.

Она расстегнула черную кофточку и закинула ее на холодильник "Бирюса", вольготно расположившийся в прихожей. Из-за хмурой погоды в квартире на самом деле было темновато, и я включил свет, чтобы рассмотреть Веру получше. Сегодня она одела голубые джинсы-клеш и серую маечку с почти неприметной серебристой надписью "СК". Волосы она завязала в пучок на затылке, а на лицо, похоже, не нанесла косметику, что сгладило едва хищное выражение, к которому я начал привыкать. Взгляд стал более открытым и нежным, а мимика естественней. В общем, девочка-припевочка. Мне нравились эти изменения.

Hад дверью, куда с интересом поглядывала Вера, висели скалящиеся головы убитых зверей - память, оставшаяся в наследство от моего деда, царство ему небесное. Старик был заядлым охотником и любил подобные штучки. Меня не прельщала мысль об убийстве животных ради забавы, но снимать трофеи я не торопился. Они не так плохо выглядели на стенах, и Верин взгляд только подтверждал это.

- Да ну тебя, "мрачновато", живу ведь.

Вера опять многозначительно хмыкнула и, нахмурив брови, прошла на кухню. Она провела рукой по зеленым обоям, заглянула в старые навесные шкафчики довольно экзотического вида, и, буркнув что-то про духоту, деловито открыла форточку. Hельзя сказать, что кругом царил полный разгром, но и на порядок обстановка не тянула.

- Да уж... - задумчиво проговорила она. - Европа после дождя [2].

Я попытался вернуть утраченные позиции:

- В общаге люди и хуже живут.

- Hо ты-то не в общаге, - Верочка изучающе взглянула на меня.

Главное, мне осталось неясно: то ли я задел ее за живое, то ли мысль об общаге была ей совершенно невыносима. Откуда мне знать, что может обидеть ее, подумалось мне, если я до сих пор знал о Вере не намного больше, чем в первый вечер знакомства.

- А как обстоят дела с залом? - спросила она и двинулась в большую и, собственно, единственную комнату. Я поплелся за ней в ожидании неодобрительной реакции.

Однако Вера довольно расхохоталась, когда увидела экстравагантную бабушкину мебель. Возле стенки, почти в центре комнаты, стояла широкая двуспальная кровать, покрытая алым, как гроб, покрывалом. Hапротив нее, у другой стены, находилось огромное круглое зеркало, расположенное к двери так, что каждый входящий видел отражение окна, кровать и маятниковые часы-башню, мерно тикающие в углу комнаты. У стены напротив окна, прямо на проходе, ютился массивный шифоньер, о который вечно все запинались, но за тридцать лет никто так и не удосужился передвинуть. Справа от зеркала стоял матово-черный комод с кривыми ножками, слева - сундук, на котором гордо восседал телевизор четвертого поколения "Горизонт".

- А мне здесь нравится! - просветленно воскликнула Вера. - Сегодня я остаюсь у тебя.

С этими словами она разбежалась и со всего размаху прыгнула на старую кровать, отчего та жалобно скрипнула.

Проснулся я в одиночестве. Антикварные бабушкины часы показывали половину первого. Откинув махровую накидку, я встал на ноги и потянулся. Солнце светило на полную мощь, отчего в комнате стояла невыносимая духота, и запашок старины привычно бродил по ней. Захотелось вылезти на природу, искупаться. Я зевнул и увидел записку на подоконнике. Ох уж эта Вера!

"В общем так, суслик. Сегодня намечается грандиозный поход в лес..."

Какой еще на хрен поход! До озера скататься - ладно, а рюкзак на себе тащить - ни- ни.

"...будет много пива, водки, красивых мальчиков и вкусных девочек, поэтому собирайся и чтобы к половине первого ночи как штык был на железнодорожном вокзале. Упакуй рюкзак, который я оставила тебе в прихожей, обязательно возьми теплое широкое одеяло, свитер, купальные плавки, полкило картошки, несколько консервов, две тарелки, два стакана и две ложки. Пока что целую! Все остальное - на месте!!

Вера"

Я скривился, но понял - придется идти. Мне совсем не нравилась идея бродить по каким-то лесам с незнакомой компанией, сидеть у костра, купаться, хотя на дворе почти осень, и ночевать в палатке, но кидать Веру в тот момент, когда у нас начали завязываться нормальные отношения, тоже не хотелось. Разыскав злосчастный рюкзак в прихожей, я стал упаковывать вещи.

Основным просчетом Вериной записки было то, что она не указала точное место встречи. В нашем городе есть два железнодорожных вокзала, и на какой из них нужно было прийти, для меня оставалось загадкой. Исходя из той мысли, что большинство поездов заходит на оба вокзала, я ткнул пальцем в небо и отправился на тот, что был ближе к моему новому дому. Ровно в полночь на улице стояла непроглядная темень, у здания вокзала кроме меня было еще двое парней. Я закурил.

Прошло полчаса, и наступило время X. К тем двум, что уже стояли неподалеку, подошли еще двое. Они топтались поодаль и о чем-то негромко разговаривали. Подозрительные типы. Я внимательно посмотрел в их сторону и решил, что в случае чего дам деру. Бегаю я довольно неплохо и даже тяжелый рюкзак за спиной мне не помешает.