Катя - Светлана Багрянцева

— Вы не девственница. К тому же у вас повреждение матки. Сожалею, но детей вы иметь не сможете. Единственный выход, взять вашу яйцеклетку и оплодотворённую подсадить суррогатной маме.

— Как это? Я ни с кем не спала. Не может быть? — я была в полном шоке.

— Я так полагаю, травма старая, возможно, из детства. Иногда наша память блокирует самые неприятные моменты жизни. Из-за давнего изнасилования может быть страх секса. Алла Юрьевна вам поможет, — с сочувствием говорит врач.

Вскоре мне отдали медкарту, я поспешила на выход. Записалась на приём к психологу, решив заплатить из своих карманных. Слёзы готовы были хлынуть из глаз, сдерживать себя было трудно. Я никогда не смогу родить, а на самом деле мечтаю иметь ребёнка. Почему я не помню того, что с кем-то успела переспать?

Дома я сказала, что за один день всё сделать нереально. Мама пофыркала и отстала. Я знала, что владеет клиникой её школьная подруга и результаты медосмотра ей доложат в подробностях. Хорошо, что эта тётка неделю назад улетела отдыхать в тёплые края. Я успею хоть как-то себя настроить на разговор. Впрочем, будет грандиозный скандал, это я уже знаю.

У матери вообще много связей в разных сферах. С кем-то она дружит, кому-то просто заносит пухлые конверты, чтобы подписать всякие разрешения. Мать хваткая, как настоящий бультерьер, если нужно, она тебе руки по локоть оттяпает, но добьётся своего. Шутка ли, встать у руля огромной строительной компании и не прогореть.

* * *

На следующий день после лекций возвращаюсь в клинику. Народ сюда ходит исключительно с достатком, поэтому очень легко попасть к врачу. Нет такой толкучки, как в бесплатной поликлинике.

У кабинета психолога-сексолога никого нет. Сажусь на диванчик, обитый кожзамом. Руки почему-то начинают трястись. Меня подташнивает. Страшно вываливать свои сокровенные тайны постороннему, но я должна это сделать. Говорю себе мысленно, что всё будет хорошо, и робко захожу в кабинет. За столом сидит женщина лет сорока. Симпатичная. Волосы, крашенные в какой-то дикий рыжий цвет, но, как ни странно, ей это даже идёт.

Мы здороваемся. Она смотрит карточку. Потом предлагает присесть в кресло с откинутой назад спинкой. Удобно, но я бы предпочла оказаться не здесь.

Женщина садится в обычное кресло рядом, в её руках диктофон.

— Я должна предупредить, что будет вестись запись, никто её не услышит кроме меня. Расскажите о своей проблеме, Екатерина?

Я нервно сглатываю и начинаю вываливать правду.

— Не знаю почему, но не могу сблизиться с мужчиной. Раздеться стыдно до паники. О сексе вообще речи нет. Я даже сама себя удовлетворить боюсь.

— А если подумать, вам хочется секса?

— Конечно, мне эротические сны начали сниться, — говорю я и прикрываю глаза.

— Часто наши страхи идут из детства, мы многое забываем, но я постараюсь найти то, почему у вас случилась такое, говорит врач.

Мы принимаемся беседовать. Женщина задаёт вопросы, заходит издалека. Я расслабляюсь, начинаю доверять ей, рассказываю о деспотичной матери, и на душе становится легче. Понимаю, что на второй сеанс приду без страха и неловкости.

Глава 8

Захожу в комнату дедушки, здороваюсь и ласково обнимаю его. Он совсем плох, и в последние несколько дней медсестра не уходит вечерами домой, а дежурит около него постоянно. Женщина тяжело вздыхает и удаляется. Я осматриваю комнату, хочется орать от несправедливости.

Мать сделала всё, лишь бы самой не выносить из-под него судно. Поставила в спальне кресло-кровать, прибавила медсестре зарплату. Даже когда Галина не оставалась на вечер и ночь, она ничего не делала, за дедом ухаживала я. Мне нетрудно, это же самый родной человек на свете.

— Закрой дверь и сядь на кровать, — хрипит дедушка.

Я быстро исполняю просьбу.

— Мама куда-то уехала, — говорю расслабленно.

— А ты уверена, что мать не подрядила Гальку шпионить за нами? — усмехается дед.

Я ложусь на бок с самого края кровати и обнимаю старика. Лежать на его плече так уютно. Он пахнет тем самым родным ароматом, который я помню с детства, даже запах лекарств и болезни не до конца его перебил.

— Кать, я передумал насчёт фирмы. Перепишу завещание на тебя. Фиг ей, а не бизнес. Я слышал, как она на тебя орала накануне. Разве мы с бабушкой так её воспитывали? Заласкали, залюбили, но всё равно вырастили монстра.

Я раздумываю, но всего несколько секунд. Потом заявляю решительно:

— Ничего не нужно менять, дедушка. Я же неглупая. Она начнёт судиться со мной за наследство, а это не очень хорошо для фирмы. Хочешь, я скажу правду? Только ты не обижайся.

— Я не обижусь. Говори, Катя, — подбодрил дед.

— Я не смогу руководить такой махиной, едва окончив институт. Я и на экономический факультет поступать не стала бы. Мать заставила. Учусь хорошо только потому, что в школе замечательные оценки были. На самом деле я мечтала быть учителем музыки по классу скрипка.

— Хочешь сказать, что ты не справишься и угробишь бизнес? — взволнованно спросил дедушка.

— Возможно, всё будет хорошо, но дело не только в этом. Я хочу уехать из этого города, подальше от мамы. Она мне здесь нормальной жизни не даст. Смотри, я получила сегодня сообщение в ВК. Этот человек пишет, что мой отец и хотел бы встретиться. Он живёт в другом городе.

— Покажи. Там фотографии есть?

Я показываю дедушке фото со страницы Михаила Александровича Ростоцкого. Дед внимательно изучает его лицо и улыбается.

— Мишка Ростоцкий. Постарел, но я сразу его узнал. Отец твой, да. Твоя мама с ним в одном институте училась. Гуляли они вместе. Когда последний курс заканчивали, то напились где-то на вечеринке. Как водится, в состоянии опьянения часто забываешь о предохранении. Вот и твоя мама заявила нам, что беременна, и решила рожать.

— А почему они не поженились? — спросила я.

— Мы были не против, в то время наша семья не была богата. Официально нет, на самом деле уже в перестройку, будучи директором завода, я держал подпольный цех по производству товаров. В девяностые предприятие уплыло из рук, но я скопил немало золота. Прадедушка твой, первый секретарь области, тоже наворовал под шумок.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась я, вставая.

Села на кровати и взяла морщинистую ладонь деда в свои руки.

—