Фантазии - Роман Евгеньевич Суржиков

ли? Наш с вами господин — наука. Мы выберем тот вариант, который будет лучше для него.

Профессор подумал минуту. Взял у Элис пачку денег, отделил две банкноты. Одну положил себе в карман, другую дал студентке:

— Это вам на шоколад.

Остальные пересчитал, мысленно вписал в бюджет проекта.

— Будьте добры, запишите. Для нового амплификатора необходимо заказать следующие детали…

Элис со вздохом достала блокнот и принялась писать.

Уже у входа в здание факультета Николас Олли заметил неладное. Косматый привратник отсутствовал на месте, зато на ступенях толклись студенты, совершенно лишние здесь во время лекции.

— Что произошло? — спросила Элис.

— Там такое!.. Неслыханное дело! Позорище!..

— Да что же?

— Обыск!

Профессор влетел в здание. У дверей лабораторного крыла его попытался задержать агент с дубинкой.

— Прочь с дороги! — рыкнул Николас, оттолкнув негодяя.

Еще из дальнего конца коридора он услышал омерзительные звуки. В коридоре толпились студенты и преподаватели, но их гомон не мог заглушить ужасные скрипы и скрежет, и лязганье металла. Агенты двигали мебель и оборудование, переворачивали лабораторию вверх дном.

Николаса встретили свои:

— Коллега, тут беда творится…

— Слышу. Где декан?

— Умчал в министерство. На этих никакой управы нет.

— Уж я найду управу!

Дрожа от ярости, профессор вбежал в лабораторию. У него потемнело в глазах. Все было сдвинуто и перевернуто, запертые ящики — взломаны. Ничто не разбилось лишь по единственной причине: медное оборудование не бьется. Хозяйничал тут Рука Додж с пятеркой мордоворотов. Полковник Бэкфилд надменно стоял в сторонке, периодически указывая шпагой:

— Вон там, за обивкой проверьте…

Треск! Драпировка оторвана, темнеет голая стена.

— А в углу половица топорщится…

Подважили фомкой, нажали — хрусь! Половица слетела, открыв дыру.

Профессор лишился дара речи. Так и замер перед Бэкфилдом, хлопая ртом, пытаясь выдавить:

— В-вы… п-по какому…

— Здравия, профессор, — ухмыльнулся негодяй.

Рука Додж подал голос:

— Полковник, скажите этим енотам ученым, чтоб не лезли!

Бэкфилд подмигнул профессору:

— Я бы выразился иначе, но суть-то вы поняли. Служивые люди находятся при исполнении долга. Прошу не мешать.

— В-вон отсюда! — процедил Николас. — Я требую убраться!

Бэкфилд не принял его всерьез. Указал Доджу шпагой:

— Под подоконник загляните. Там бывают щели.

Додж воткнул под плиту кинжал, со скрежетом прошелся.

— Вроде, ничего…

— А тыльную стенку шкафа проверили?

Один из подонков рубанул по шкафу топором.

— Уже проверили, господин полковник. Ничего.

Как бы ни было неприятно, читателю стоит задержать внимание на этой мерзостной сцене, чтобы постичь ее суть. Университет Фаунтерры никоим образом не подчинялся протекции, а тем более — головорезам Доджа, чистейшей воды наемникам. Свидетелями погрома являлись несколько десятков высоко образованных людей, в том числе дворян. Душа каждого кипела при виде вопиющего скотства. Но ни один не находил возможности вмешаться! Все протесты выражались в отдельных возгласах: «Беззаконие!», «По какому праву?», «Вы за это ответите», и тому подобных. Эти жалкие потуги лишь сильнее подчеркивали беспомощность ученых.

Вовсе не дубинки погромщиков и не шпажонка Бэкфилда так напугали ученую братию. Некоторые из студентов сами носили шпаги (в данный момент сданные в гардероб, но сбегать туда — минутное дело). И подавляющее численное превосходство было за людьми факультета. Но их шокировала и парализовала дикость происходящего. Интеллектуалы беспомощны перед грубостью и хамством. В их опыте и картине мира такого просто не может происходить — а потому и не выстроено способа защиты.

Сказанное станет особенно наглядным, если посмотрим на одного человека. Косматый привратник тоже стоял в коридоре среди ученых. Это был мужик, повидавший достаточно дикости, насилия и хамства. Он смотрел на погром без трепета, с чисто практическим расчетом: вмешаюсь — побьют, а оно того не стоит. Но тут в кабинете появился Николас с саквояжем в руке, и взгляд привратника переменился. Мебель и драпировка — дело наживное, а вот прибора будет жаль. Так что он подошел к профессору и сказал спокойно:

— Дайте поклажу, я вынесу.

Это была здравая мысль. Но спокойствие слов отрезвило профессора, и он придумал идею получше. В три шага очутился у окна, распахнул стекло и выставил руку с саквояжем:

— Прочь отсюда, или брошу.

— Кому хуже, осел? — ухмыльнулся Рука Додж. — Свое ж добро ломаешь.

— Твой господин хочет этот прибор. Я разобью. Нового не сделаю. Адриан ничего не получит.

Теперь Додж и Бэкфилд приняли угрозу всерьез.

— Профессор, ты полегче-то, — сказал полковник. — Пойми, что и твоя жизнь после порчи прибора сильно убавит в цене.

— Пошли вон, — повторил Николас.

— Отдай чертежи — уйдем. Сам понимаешь: мы все знаем. Ты служишь Минерве, скользкий хрыч. Тиснул статейку, чтобы она прочла. Но первым прочел Адриан и захотел чертежи. Вот ты и послал привратника за полицией, а сам их спрятал, пока был один. Отдай поздорову, а иначе…

Пока Бэкфилд говорил, внимание Николаса сфокусировалось на нем. Рука Додж увидел свой шанс и резко бросился к профессору, дабы схватить саквояж. Но привратник прытко подставил ногу, и Додж растянулся во весь рост. В сторону отлетела фомка. Один из студентов подобрал этот грубый инструмент, взвесил на ладони — и тут осознал верный способ общения с дикарями.

— Бей их, братцы!

С криком студент метнул фомку в ближайшего гада. Другие гады подняли дубинки и атаковали. Привратник, увернувшись от удара, сшиб одного из них. А студенты хлынули в лабораторию и вступили в драку. Оружие валялось прямо под ногами: раскиданный инструмент, штативы, детали, обломки мебели. Все это обрушилось на головы негодяев. Стыд за недавнюю трусость придал студентам сил. Молодчики Доджа успели нанести несколько ударов, но потом их обошли со всех сторон и принялись колошматить.

— Бей подлецов, братцы! Получайте, негодяи!

Дама из числа преподавателей завизжала:

— Прекратите, нельзя же так!

Ответила продавщица булок:

— Так и надо! Чтоб неповадно было!

Молодчиков разукрасили по первому классу. Наставили столько синяков, что мать родная не узнает, потом опрокинули на пол и добавили ногами по ребрам. Пора было окончить бой и удалить врага из кабинета.

— Братцы, окно… — как бы невзначай сказал привратник.

— Э, нет, нельзя! Скоты безрогие!.. — завопил Додж.

Его раскачали за руки и ноги и вышвырнули в проем. Потом остальных, одного за другим. Молодчики образовали стенающую кучу под окном лаборатории. Студенты издали триумфальный клич:

— Так их! Во славу науке!

Но полковник Бэкфилд еще оставался в кабинете. Все время драки он простоял в углу, отгородившись шпагой. К нему не приближались, но и он не смел прорываться с боем. Теперь студенты и преподаватели окружили его стеной. Стало тихо.

— Вашу шпагу, полковник, — произнес старший из профессоров.

— Я требую прохода.

— Сдайте оружие и идите.

— Именем