Любовная связь напоказ - Люси Кинг

А потом, немного неожиданно, уже полубезумная, охваченная паникой, она остановилась.

Стоп, сказала она себе, села прямо и посмотрела вперед. Что она делает? Все по-старому? Мало ей пятнадцати лет? Целых пятнадцати лет. Ищет себе неприятностей на следующие пятнадцать? Собирается и дальше перед всеми извиняться, дрожать от страха и неуклюже бороться за свою честь и достоинство?

Зоя поежилась от мысли, что все это ее наверняка ждет, если она что-то сейчас не предпримет. Нет, подумала она, надо собраться с мыслями и во что бы то ни стало найти решение. Дальше так продолжаться не может. Она не вынесет. Надо покончить с этим раз и навсегда. Дан был прав: если есть хоть один шанс – надо им воспользоваться.

Да кто они вообще такие? Даже ей не нравятся. Из страха перед ними она все школьные годы была тише воды ниже травы, изо всех сил старалась им угодить, хотя они мизинца ее не стоят. И как всегда бывает с мучителями, им во всем везло, они вызывали сочувствие, а отнюдь не она.

Подавив желание осудить саму себя за то, что не пришла к такому заключению пятнадцать лет назад, когда это на самом деле могло ей помочь, Зоя взяла себя в руки и выкинула лишние мысли из головы. Она озаботилась беседой, которую слишком долго направляла ее собеседница, чему требовалось положить конец.

– Откуда мне это знать? – спросила она спокойно. Ее паника улеглась, и тошнота прошла.

– Но ты же невеста.

– Если дело с самого начала было карточным домиком, почему меня должно это интересовать?

– Это дело? – словно эхо, отозвалась Саманта, явно пораженная этим вопросом.

– Совершенно верно.

– Ты имеешь в виду предложение тебе?

– Я имею в виду все в целом.

– Не понимаю.

Как же приятно Зое было хоть однажды щелкнуть Саманту по носу!

– Не было никакого бойфренда, ни граппы, ни ночи на лыжном курорте, – выпалила она. – Я все это выдумала.

После этих откровений на секунду повисла тишина.

– А как же Дан?

– Я познакомилась с ним за полчаса до вас и попросила мне помочь.

Только что растерявшаяся Саманта быстро пришла в себя.

– Ха, я все поняла! – довольно воскликнула она. – Поняла, что тебе никогда не окрутить такого парня.

– Сомневаюсь, что это хоть кому-то под силу. – Зоя не обратила внимания на шпильку в ее адрес и вместо этого подумала, как его встревожило, когда она сказала о шести месяцах их знакомства.

– Ты всегда была такая… свободолюбивая и любила покомандовать.

Саманта произнесла это нарочито пренебрежительным тоном, словно говоря о двух самых худших человеческих качествах на свете, и Зоя снова непроизвольно поежилась, придя наконец к выводу, что надо самой отвечать за свои действия и быть хозяйкой своей судьбы.

– Я и сейчас такая.

– И мужчинам на шею никогда не вешалась, не так ли?

– Нет, конечно, сама прекрасно знаешь, не так ли, Саманта?

Вечер и выпускной бал, когда Зоя набралась смелости пригласить юношу из соседней деревни, в которой жили ее родители, оставили тяжелые воспоминания. Вчера она так волновалась, что не подумала о возможных последствиях. А если бы подумала, то была бы готова к подколкам Саманты, вытащила его танцевать на середину зала через час и с ним поцеловалась, но тогда она ничего не соображала.

– О, конечно, – усмехнулась Саманта. – И сейчас не очень по этому поводу переживаешь, да?

– Не сильнее, чем ты, если бы Дан не отреагировал на твой флирт вчера вечером.

Саманта на секунду замешкалась, но тут же нашла что ответить:

– А ты знаешь, что он – один из самых перспективных женихов Лондона?

– Не знала, но теперь понимаю почему.

– Он – номер два в списке Татлера.

– Только номер два? – усмехнулась Зоя. – А кто же номер один?

– Из королевской семьи.

– Да, как же иначе.

– И что бы он в тебе нашел?

– И правда нечего, – согласилась она, хотя находила в себе кое-что достойное, не так ли? Иначе почему он поцеловал ее словно последний раз в жизни, почему его сердце так стучало, руки дрожали, а тело напряглось?

– Не самое радостное занятие – выдумывать себе бойфренда, не так ли?

– Довольно грустное. – Она старалась отвлечься от воспоминаний о мужской привлекательности Дана и направить свою логику на телефонный разговор. – И мне претит.

– Так зачем же ты все это устроила?

– Одному Богу известно. – Она могла бы сказать правду о своих мотивах прошедшим вечером, но все это уже стало историей, и делать небезопасные признания такой женщине означало разбередить старые раны.

– Решила произвести на нас впечатление? – усмехнулась Саманта.

– Вполне возможно. И кажется, небезуспешно. То есть вы поразились.

– Едва ли, – фыркнула Саманта.

– В любом случае теперь это уже не имеет значения. И твое мнение обо мне совершенно меня не интересует. Как и то, что ты скажешь. Все кончено.

С этими словами она нажала отбой, почувствовала большое облегчение и снова ощутила себя веселой и озорной девчонкой.

Почти час Зоя ощущала гордость и восторг оттого, что сумела дать отпор неприятной женщине и с ней распрощаться.

Она перестала комплексовать и ерзала в своем кресле, жалея, что рядом нет Лили, чтобы они вместе отпраздновали ее вновь обретенную свободу. Ей вдруг расхотелось судорожно искать новых клиентов и унижаться перед ними. На волне охватившей ее эйфории она быстро нашла ошибки в вычислениях и отправила несколько деловых имейлов, что обычно делала ее обходительная сестра.

Но потом она снова стала прокручивать в голове телефонный разговор с Самантой, обратившей внимание на ее неумение привязать к себе мужчину. Вольно или невольно, Саманта нащупала ее больное место – и не только потому, что вызвала в памяти неприятный эпизод ее юности, когда ей было восемнадцать лет.

Как ни печально, Саманта в чем-то была права. Зоя действительно потеряла надежду привязать к себе мужчину. Ни один ее роман не продолжался больше трех месяцев, и это совсем не то, о чем тридцатидвухлетней женщине стоит писать родным домой.

В последний раз это произошло месяцем раньше, когда ее бросил Майк и их шестинедельный роман ушел в прошлое. Можно было только гадать, почему у нее не опустились руки и она что-то пыталась предпринять, когда постоянно терпела неудачи. Наверное, ее природный оптимизм питал надежду, что на этот раз все будет хорошо. Что этому мужчине хватит силы духа, чтобы вынести ее эксцентричность и импульсивность, и он найдет ее достаточно привлекательной и интересной, чтобы быть с ней рядом.

Майк, конечно, такими качествами не обладал, да и вообще оказался вертопрахом.

Уставшая от неудач, Зоя попыталась завязать виртуальное знакомство и старалась забыть прошлые унизительные фиаско, но Майк упорно не выходил у нее из головы.

Перед тем как развести руками и объявить о их расставании, Майк назвал ее компьютерным трудоголиком, зануднее и скучнее перезревшего аппендикса, и вполне естественно, что, когда дела вроде бы пошли на лад, а потом все рухнуло, это причинило ей боль.

Хуже того, когда она передала его слова Лили, сестра осторожно заметила, что Майк в чем-то, самую малость, был прав, и ей следует почаще бывать в компании. После этого совета Зоя совсем пала духом.

Лили еще посетовала, что у нее нет хобби, чем вызвала лишь саркастический смех. Хобби? А где она возьмет время на хобби? Статистический анализ – вот ее хобби. Только слепой не увидит, как она увлечена своим делом.

Все же Майк был прав лишь на самую малость, и вполне с ним согласиться нельзя. Она напомнила себе, что поскольку в их компании уже есть одна сумасшедшая и креативная личность, хотя и не в ладах с цифрами, – сестра Лили, постольку ей надлежит демонстрировать высокий профессионализм. Утешив себя этой мыслью, она перестала заниматься самокопанием, выразительно пожала плечами и попыталась заняться работой.

Но, к ее досаде, решить это было легче, чем сделать. В последние недели она частенько ловила себя на размышлениях над словами Майка и Лили, анализировала свою жизнь под неожиданным углом зрения и с болью думала, что правы на самом деле сестра и ее бывший муж.

Первый час после пробуждения она всегда занималась делами своей фирмы. Если сначала это было жизненно необходимо, то потом все наладилось, пошло хорошо, и ее постоянное внимание не требовалось. Однако напряженная работа вошла в привычку, и она все больше походила на отшельницу. Майк то и дело пытался вытащить ее где-нибудь поужинать или сходить на вечеринку. Она для виду соглашалась, но потом под каким-нибудь предлогом отказывалась от любых вылазок, которые могли включать праздную болтовню. И теперь, оглядываясь назад, она понимала бросившего ее Майка.

Зоя подняла чашку и с неудовольствием пригубила вконец остывший кофе. Так, может, она сама виновата в том, что не в состоянии удержать ни одного мужчину? Может быть, во время учебы в школе ее самооценка так снизилась, самолюбие так пострадало, что каждый роман она начинает с ощущением его обреченности? И даже не пытается бороться за свое счастье?