Женский роман (СИ) - Светлая Марина

Максим взял из рук учительницы книгу, кивнул и предпринял еще одну попытку:

— Могу подвезти на встречу.

— Тут и пешком пять минут. До свидания! — Мара махнула ему рукой и побежала вдоль улицы, цокая каблуками и глядя уже не под ноги, а перед собой.

Проводив ее взглядом, Макс вернулся к машине, бросил на заднее сидение книгу. Потом внимательно прочитал название. Французского он не знал, но некоторые «интернациональные» слова разобрал. Снова взял в руки книгу, пролистал, с удивлением задержался на нескольких ярких иллюстрациях и поморщился. Воспитательную беседу придется проводить.

Вечером, после ужина от Аллы Эдуардовны, Максим зашел в комнату к сыну и без предисловий спросил:

— Когда ты решил перестать учить французский?

Кирилл, уткнувшись в монитор компьютера и не поворачивая голову к отцу, усердно клацал мышкой. Но отозваться все-таки соизволил.

— В смысле?

— В смысле трех двоек за три недели.

— Я в процессе исправления. Все под контролем. Училка новая, не притерлись еще.

— Кто к кому не притерся? — поинтересовался отец, располагаясь на диване.

Кирилл все-таки обернулся к отцу и легко пожал плечами:

— Да оба! Я, конечно, сам дурак. При Зое можно было на какие-то вещи забивать и не париться, а эта пока не выдохлась — старается.

— То есть, выдохся ты, — Вересов-старший кивнул. — При таком раскладе я бы поставил на нее.

— Рано делаешь выводы. Я бы на твоем месте не торопился. Не все средства еще испробованы.

— Неужели есть варианты? А подбираешь ты их где — в той книге, которую сегодня забыл в классе? Теперь так стали выглядеть учебники?

Кирилл вздрогнул, а потом расплылся в улыбке:

— А ты откуда знаешь про книгу? Это подарок был. Она на французском. Стрельникова любит все французское.

— Она вызвала меня сегодня, — не моргнув глазом, поведал Макс, — и отдала книгу. Сказала, что ты забыл. Еще сказала, что ты ведешь себя вызывающе. Кирилл, я за десять лет ни от одного твоего учителя не слышал, что ты хам. Так почему именно теперь и именно с ней?

Брови юного хама поползли вверх. Даже мышку из рук выпустил. До сохранения, конечно, не дошел.

— Вот дура! — рявкнул он. — Такие книги никто просто так в учительском столе не забывает! Это была попытка подружиться, между прочим. И кто после этого хам?

— По-прежнему, ты, — спокойно ответил Максим и внимательно посмотрел на сына. — Во-первых, потому что орешь, во-вторых, потому что позволяешь себе так называть молодую женщину, твою учительницу, между прочим, и в-третьих, потому что тебе вообще пришла в голову такая светлая мысль — подарить учительнице дорогую книгу, при этом не сообщив ей о своем намерении. Собственно, это еще и глупо. Так что все это означает, Кирилл?

— То есть ты считаешь, что лучше было бы сказать? — отметя все остальные доводы и вопросы как ненужные, живо спросил сын. — Или сделать надпись на обороте? Пусть даже и по-французски?

— В этом случае она бы вернула ее тебе, — отец пожал плечами.

— Ну да… — задумался Кирилл, а потом выдал следующее умозаключение: — Может, предложить ей позаниматься со мной дополнительно? Ты как? Потянет наш бюджет Марину Николаевну?

— Наш бюджет многое потянет. И это хорошо, что ты сам готов к дополнительным занятиям. Потому что она рекомендовала мне некоторых очень хороших учителей.

— Я против некоторых, даже если они очень хорошие. Оценку мне ставить будет она. Пусть погоняет меня пару раз в неделю с аудированиями. Остальное я и сам могу.

— Надеешься, что за оплату уроков, она поставит тебе оценку автоматом? Нет, дорогой. Заниматься будешь с другим учителем, а ей писать тесты. Или что там у вас?

— Ладно, ладно, как скажешь, — протянул Кирилл. — Но диски я у нее уже взял для занятий. За поведение извинился. С остальным разберусь.

С этими словами он снова повернулся к монитору и запустил игрушку, всем видом давая понять, что воспитательную беседу считает оконченной. Максим подошел к Киру, крепко сжал его плечо и спокойно сказал:

— По твоим итоговым оценкам я посмотрю, как и с чем ты разобрался.

После разговора с сыном, он расположился на лоджии, где было обустроено что-то наподобие курительной комнаты — глубокое удобное потертое кресло, небольшой бар… Он давно уже курил только сигары, только короткие панателы и только кубинские Коиба. Это можно было делать редко, никуда не торопясь и оставляя проблемы ненадолго в стороне.

Сегодня расслабиться не получилось. В любимом кресле, с бокалом виски и сигарой в руке Максим Олегович Вересов впервые решил подумать о том, что происходит. Потому что явно что-то происходило. Его упрямство напоминало скорее азарт охотника, но удивляло то, что этот азарт вообще был. Макс не помнил себя таким. Обычно «нет» он понимал с первого раза. И принимал это. Без пересмотра обстоятельств дела.

У Вересова все и всегда было просто. Единственный ребенок в семье, которого баловали в меру возможностей и от которого в ответ требовали не много: быть хорошим мальчиком и учиться на пять. Второе условие было простым — учеба давалась ему легко. Отличником не был, но твердые четверки имел. В университет поступил тоже легко. Учиться нравилось, гулять нравилось еще больше. Впрочем, одно другому, как ни странно, не мешало. В результате на третьем курсе сначала легко познакомился с Иркой, потом также легко на ней женился — свадьбой «по залету» никого и никогда удивить было нельзя, и через пять лет параллельной жизни с женой не менее легко развелся, поставив лишь одно условие: Кирилл останется с ним. Ирка не сопротивлялась. У нее случилась любовь, и она увлеченно оббивала порог американского посольства в желании получить визу невесты.

К этому времени Макс уже работал в адвокатской конторе и провел несколько успешных бракоразводных процессов, полностью определившись с направлением собственной деятельности. Легко и прибыльно. Отец, правда, мечтал, что сын станет следователем, но Вересов, проведя две практики в районных прокуратурах, совсем не горел желанием там работать.

Время шло, количество клиентов увеличивалось, авторитет начинал работать на Вересова, женщины появлялись и исчезали, иногда оставляя по себе недолгие воспоминания, Кирилл рос.

Собственно, уже почти вырос.

Максим медленно затянулся. Сделал большой глоток виски. И снова мысленно вернулся к первопричине. Зачем он затеял свою охоту?

Элементарно, Ватсон! Едва ли не впервые в жизни ему понравилась девушка, которая упорно его отшивала. Но проблема заключалась в том, что она ему действительно понравилась. Услышать от нее согласие стало жизненно необходимо.

И если она не желает заходить на его территорию, он отправится на ее. Максим улыбнулся. Сегодня вечером слова о репетиторах вылетели сами собой, но прозвучали вполне правдоподобно. А значит, можно воспользоваться этим как поводом встретиться с Мариной Николаевной. Отказать ему в разговоре о Кирилле она не сможет.

— Сеньора Руива, сеньора Руива! — бубнила себе под нос мамаша Жасинта, подражая голосу юного Дьярмуида, ожидавшего у ворот, и поднималась по лестнице в комнату дочери. — Уж тридцать четыре года я сеньора Руива! И что? Кому от этого легче стало? Мне его, что ли, учить, что с девушками делать, если хочешь своего добиться!

В самом деле! Когда ей было столько, сколько сейчас Дейне, она сама зарабатывала себе на кусок хлеба. Но Дейну уберегла от подобной судьбы и с собой в один ряд никогда не ставила. Дочь у нее — цветочек девственный, но слишком уж упрямый. Непорочность мамаша Жасинта очень высоко ценила — то, чего самой сохранить святые покровители не дали. Правда, везения ей было не занимать. Потому что характер покладистый. Не то что дочка! Упрямство ее погубит, как пить дать!

Вот бы только Дьярмуид хоть под венец ее затащил, тут бы мамаша Жасинта и успокоилась. Да только юноша что-то лепетал о любви и каждый божий день, привозя в таверну «Какаду и антилопа» свежеиспеченный хлеб из пекарни своего отца, заодно приносил несколько пирожных — совершенно бесплатно. Для прекрасных сеньориты и сеньоры Руива. Мамаша благодарила, вздыхала, облизывалась и оба пирожных отправляла дочери. Худая, как щепка! Откормить бы! Сама же Жасинта боялась лишний раз заглядывать в зеркало — старела да толстела. Хотя многочисленным ее поклонникам и нравились женщины в теле.