На небо сразу не попасть (Нельзя сразу на небо) - Вильчур Яцек

Всё это, вообще-то, тут же забрали у меня работники камеры хранения и по описи вложили в бумажный портфель («teczki»). Какой-то старший начальник камеры хранения спросил ещё Адамского, нужно меня вписывать в книжку, или я тоже пробуду только короткое время. Слышал, как Адамский ответил: «Не стоит вписывать – скоро мы его заберём». Потом Адамский вышел, а работники камеры хранения спрашивали меня, за что меня арестовали. Когда я им сказал, что что меня арестовали, старший господин из камеры хранения сказал, что в таком случае и в самом деле нет надобности вписывать меня в книгу заключённых.

Потом стражники взяли меня под мышки и занесли меня в камеру на первом этаже в правом крыле здания. Когда открыли большим ключом двери камеры, в меня ударил такой смрад, как будто кто-то открыл туалетную выгребную яму. Стражник подозвал коменданта камеры и сказал ему найти для меня место, чтобы можно было лечь. Потом двери закрылись и я стал обычным заключённым.

Я находился в камере, которая называется «адаптационка» («przejs’cio’wka»). Оттуда только через несколько дней или недель переводят в камеру, в которой сидят уже до конца, то есть до смерти или до освобождения. Иногда оттуда вывозят в трудовой лагерь, такие лагеря называются концентрационными. Пока сплю на животе, потому что сзади вся кожа рассечена, а руки толстые, как мешки.

Половина заключённых – это уголовные преступники,которые сидят тут за грабёж в еврейском гетто, за владение оружием. Сидят тут также и малолетние злодеи, низовые («doliniarze»), выдры («wydry») и те, кто прыгал на вагоны. Несколько человек сидит за убийство. Это, в обновном, украинские крестьяне, который убили кого-то топором, палкой или из обреза. Один сидит за браконьерство.

За владение оружием немцы карают смертной казнью. Редко делают исключения, даже для украинца. Мне показали копию просьбы, которуюприслал в Гестапо один украинец, приговорённый к смерти. Приговорённый представил немцам своё прошлое и антисоветскую деятельность и просил, чтобы ему смертную казнь заменили первую линию восточного фронта [39]. Вкратце после доставки этого прошения в Гестапо охотника идти на восточный фронт расстреляли в коридоре в Бригидках. За такие дела, как наше, держат до года, а потом или выпускают, или уничтожают.

Размер камеры – 20 квадратных метров, а пребывает в ней 113 заключённых. Слышал, как заключённые вспоминали, что в январе в камере было 150 людей. В камере сидят вместе уголовные преступники, политические и лица, которых посадили вообще без повода. Комендантом камеры является уголовный рецидивист Сташек Малявский, а управляет вместе со своими коллегами или подельниками с воли.

На день заключённому достаётся порция хлеба, называемая тут «пайка». Такая пайка весит от 9 до 13 декаграммов (так в тексте - От переводчика ). Этот хлеб мокрый и липкий, как глина. К ней дают черный кофе из суррогатов («czarna; kawe; zboz.owa;»). На обед готовят воду, в которой иногда можно выловить кусочек картошки или лист – неизвестно, капустный или крапивный. Вечером снова дают суррогатный кофе.

В камере спят на полу в четыре ряда. В ряду надо лежать на боку, потому что иначе бы столько людей не поместилось. Если кто-то хочет перевернуться на другой бок, то несколько ченловек около него тоже должны повернуться. Очень трудно ночью дойти до ведра,надо переступать через чужие головы, животы, ноги. В этом случае можно и схлопотать. Учитывая недостаток мест для спанья, каждую ночто кто-то спит на ведре.

Если кто-то получает с воли передачу с едой, то он обязан пойти к коменданту камеры и попросить его, что он выбрал из посылки то, что ему хочется. Поскольку на входе передачи всегда обкрадывают, то владельцу в конце остаётся весьма немного. Есть, правда, и такие смельчаки, которые сам выбирают для коменданта то, что хотят, и заносят ему. Не дай боже заесться («zadrzec’») с комендантом или с кем-то из его шайки. Человеку тут же портят жизнь так сильно, что он или кончится в камере, или сдастся. У меня таких забот нет, потому что мне никто ничего не присылает. Не во время следствия, ни в тюремной камере хранения я не давал адреса семьи.

Слова «на свет» означают свободу. Эти слова часто повторяют в камере, в коридорах и даже сидя на ведре. Когда я объявился желающим вынести ведро, то один из старших заключённых сказал мне, чтобы мне думал, что мне удастся удрать. Немцы уже давно об этом подумали. В канале, в который выливается ведро, разместили решётки.

Но всё равно на всякий случай во время опорожнения ведра стражник, который стоит над открытым каналом, передвигает кобуру пистолета на живот. В этих условиях о побеге нечего и говорить. Как утверждают заключённые, так же легко («podobno ?atwiej») удрать из лагеря труда, из которого забирают иногда на работу в городе. Из этого следует, что пока нужно будет остаться тут. Неизвестно, найдётся ли оказия к бегству.

Сегодня перевели наз из предвариловки на первом этаже в камеру №18 на втором этаже. Это камера для малолеток. Пребывают в ней заключённые от девяти дет от роду. Почти все – за прыжки на вагоны. Заключённых тут 50, почти одни пацаны, только несколько старших людей. В этой камере уже нет такой толчеи. Дышать легче.

Но ня одного заключённого приходится в день одна мисочка воды, которая должна служить ему и для питья.

Было обычным делом для администрации помещать в камеру для малолетних несклько взрослых, чтобы дети-заключённые невоевали между собой и не дрались.

4 мая

Сегодня случилось тюремное чудо. Во время обеденной поры нам принесли котёл густого супа. Такого супа заключённы никогда прежде не давали. Суп был густо и плавали в нём маленькие кусочки мася, порезанные на ровные кубики. Мясо было белое и походило на куриное. Кроме того, в мисках было по 4-5 зёрнышек крупы. Мы были уверены, что немцы таким образом изобразили широкий жест по поводу достигнутого на каком-то фронте успеха или тоеж дали нам лучше поесть потому, что на каком-то фронте получили по шкуре. Были и такие заключённые, котоыре считали, что мясо происходит из испорченного эшелона,который предназначался дла Вермахта.

Когда же мы всё уже съели, отозвался один из заключённых – ветеринар, котоырй сидел, мне кажется, за политику. Он нам сказал, что это мясо в сегодняшнем супе – кошачье, а это значит, что нас сегодня накормили супом с котом. В доказательство этого показал нам несколько кусочком этого мяса, которое выбрал из своей порции супа и разъяснял, из какого они места происходят. Сказал нам также, что кто хочет пережить немцев, должен есть всё, что дают, и не смотреть в миску. Посл етого, что сказал ветеринар, у некоторых людей началась рвота.

Отношения в камере паршивые. Если заключённый не принадлежит ни какой шайке, жизнь его немногого стоит. Время от времени заклюячённые дерутся между собой. В камере есть несколько крыс, то есть, таких заключённых,которые ночью воруют себе еду.

Если крусы поймают, то – очевидно, в заивсимости от того, кто это – он получает порядочных тумаков. Дважды уже случилось, что заключённые убили крысу. В этом случае в отчёте указывают, что заключённый получил из дому посылку и переел. Тюремные власти никогда не проверяют, как оно на самом деле было, и труп выбрасывают в тюремный двор.

Парикмахер, который стрижёт заключённых, живёт на воле. Забирает записки только тем, кто может за это дорого заплатить. С теми, кто ничего ему не может дать, не хочет даже разговаривать. Я просил его, чтобы он занёс ко мне домой известие, что я в быцирке [40], но парикмахер мне сказал, что если его на воротах поймают с запиской, то ему могут всыпать 50 палок и посадить.

У меня нет другой возможности дать знать семье, потому что священник, который нас исповедует, тоже заключённый и не выходит на улицу.

За буханку хлеба в тюрьме дают пару обуви, а за хлеб и полкилограмма лука – часы. Даже луковая и чесночная шелуха ценны, потому что их этого делают папиросы. После выключения света заключённые соскабливают стеклом струшку с пола, обрывают лыко с метлы и курят это в газете.