История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Однако прошло много времени, и запорожцы, не видя от гетмана никакой помощи, а чрез то не имея возможности начать похода против басурман и испытывая большой недостаток в прокормлении своих лошадей, решили отправить из Запорожья в украинские города на зимовлю несколько сот человек конного войска. Недовольный таким постановлением запорожского войска, гетман послал кошевому атаману Григорию Сагайдачному через товарищей Полтавского полка свой лист и в том листе писал, что из Запорожья уже слишком много, не в пример прошлым годам, вышло на зимовлю в украинские города низового товариства, и то товариство причиняет большую докуку жителям.

Запорожцы, получив гетманский лист, по своему обычаю, прочитали его в своей посполитой раде и, выразумев смысл того листа, чрез тех же товарищей Полтавского полка ответили Мазепе, что во всем этом деле сам же гетман и виноват, потому что он не позаботился прислать вспомогательного войска от себя для совместной борьбы малороссийских и запорожских казаков против басурман. «Если б войско городовое было при нас, то мы, взяв Бога на помощь, по нашей силе, чинили бы в пристойных местах промысл над неприятелями святого креста и в города бы не шли. А великая докука украинским людям происходит не от нас, а больше от компанейцев и сердюков, которые уже с давних лет сидят (в городах) и утеснение людям чинят. Сердюки и компанейцы и по настоящее время великим государям не оказали еще службы никакой: а мы, войско запорожское, будучи под высокодержавною пресветлых монархов рукой и работая верно службой своей, чиним промысл над крымскими и турскими людьми по нашей силе на обыклых местах»[63].

Глухое недовольство запорожцев на гетмана Мазепу скоро перешло в открытое, и они явно стали возбуждать народ Миргородского и Лубенского полков против притеснявших чернь полковых старшин. Этим хотел воспользоваться гетман заднепровской стороны, принадлежавшей Польше, Андрей Могила[64], выбранный в гетманы еще в 1685 году в городе Немирове после смерти гетмана Куницкого[65]. Мазепа перехватил одно письмо Могилы к запорожцам и поспешил донести о том в Москву. Из Москвы получен был приказ укротить запорожцев оружием с помощью бывших в распоряжении Мазепы великороссийских полков.

Запорожцы, не подозревая о таком распоряжении, послали Мазепе новое письмо.

На этот раз они обратились к гетману с упреком за то, что он нарушает исконные права запорожского низового войска. Гетман, принимая в свои руки булаву, дал обещание быть «во всем желательным» запорожскому войску, а теперь вдруг совершил неслыханное за все время существования войска дело: он задержал посланного из города Немирова от польского гетмана Андрея Могилы в Запорожскую Сечь казака с листом. Это – такое дело, на которое ни один из предшественников Мазепы не отваживался: «Мы, войско запорожское, по милости Божией, перед светлыми монархами нашими по сие время ни в чем не потеряли веры. Прочет те листы, умели бы к пресветлым монархам отослать и вашей вельможности объявить. Того для покорно вашей вельможности просим: изволь Нам, войску, объявить, о чем там писано, и прислать список с тех листов, чтоб войско не скорбело о том»[66].

Высказав свое неудовольствие, запорожцы при всем том не хотели мстить злом за зло и извещали гетмана Мазепу через своего кошевого атамана Григория Сагайдачного о действиях и намерениях врагов святого креста, крымских и белогородских татар: крымский хан находился в Крыму; Кантемир-султан с частью орды ради наставшего голода в Крыму пошел против черкес; калга-султан в Белогородчину пошел; а крымские чаусы постоянно приказывают, чтобы орда, по возвращении двух названных султанов домой, готовилась в поход на Русь. По этому случаю запорожцы давали гетману совет – разослать универсалы всем жителям городовым с предупреждением быть готовыми к отпору врагов, а о дальнейших действиях их обещали немедленные и точные известия подавать[67].

На все упреки запорожских казаков гетман Мазепа отвечал им по статьям. Во-первых, большого войска не высылал он из Украины в Запорожье потому, что боялся оставить Украину без защиты в случае прихода крымского хана с ордой, который, по настоятельным слухам, постоянно доходившим из Крыма в малороссийские города, действительно имел намерение сделать на Украину набег. Ради этой причины гетман с самой осени и до последнего времени всех малороссийских казаков в вооруженной готовности держал и как собственное, так и «охотницкое» войско утруждал, а оттого и не мог отправить на зимнее время нужное число войск в Запорожский Кош. Во-вторых, верно служа их царским величествам и желая сохранить хлебные «монаршеские» запасы под Кодаком, гетман отправил туда для оберегания запасов более полутора тысяч человек казаков; кроме того, с тою же целью гетман послал из великороссийских и малороссийских городов ратных людей к другим местам, что также послужило причиной помехи отправления из Украины в Запорожье вспомогательного отряда войск. В-третьих, украинское конное войско казаков не было и по другим причинам послано в Сечь: вследствие трудности из Украины в Запорожье пути, вследствие сильных морозов, свирепствовавших на ту пору в краю; вследствие недостатка в Запорожье кормов, отчего и сами запорожские казаки бросали свои места и шли на прокормление в города, к тому же и украинские кони не привыкли добывать себе из-под снега кормов. Посылать же запорожцам пехоту не было цели никакой, потому что конного неприятеля можно только конным войском воевать. Пехоту же можно было послать лишь в самую Сечь, но Сечь и самими добрыми молодцами, при помощи Божией крепка. Гетман посылал «немалое войсковое собрание» с есаулом Войцею под город Кызыкермень и по этому поводу писал к запорожцам в Сечь, чтобы и они приняли участие в походе полчан под Кызыкермень или под другой какой-либо турецкий городок. Однако запорожцы в том походе Бойцы участия почему-то не приняли и тем в немалое удивление гетмана привели. Относительно полезности или бесполезности компанейских конных и пехотных полков гетман, вопреки заявлению запорожцев о бесполезности их, утверждает противное тому, что они «не без потребы в малой России пребывают». Наемные войска и в других государствах с давних пор имелись и теперь имеются, и содержатся они «для скорейшего в военном деле поступка». В Малой России пехотные и конные полки, находясь во всегдашней готовности к войне, не только не приносят какого-нибудь вреда, напротив того, служат «для всенародной целости щитом»: где только окажется надобность в войсках, туда они по приказанию региментарскому немедленно спешат и немедленно дают отпор врагам; тогда как малороссийские казаки, занятые своим хозяйством, несмотря на крепкие приказы гетмана, не могут так поспешно выступать в поход: «Того ради оставьте, ваши милости, нелюбовь против оных, но любите их по братскому приятельству, помня, что вы и одной породы, и одной веры, и у одних пресветлых монархов находитесь в обладании». А что касается задержки Могилина посланца, ехавшего из Немирова с листом в Запорожскую Сечь, то гетман уверяет казаков, что он сделал то не из какой-нибудь неприятности к ним, а «из подлинной нужды и должности своей», потому что, храня верное подданство их царскому пресветлому величеству, он не только не смеет, но и не желает скрывать перед светлыми монархами присылку «зарубежных» листов. А так как Могила послал свой лист через малороссийские гетманского регимента города, то гетман иначе не мог и поступить, как задержать его у себя и объявить о том пресветлым монархам в Москву. От монархов же гетман получил милостивый указ прислать тот лист в Москву, в Малороссийский приказ, что и было в точности исполнено им. Когда же пресветлые монархи усмотрели, что в том листе шла непристойная и противная мирному договору речь от Могилы к запорожским казакам, то они решили написать о том польскому королевскому величеству с просьбой возбранить Могиле такую безрассудную смелость. «Ваши милости, ведайте, что пресветлейшие и державнейшие монархи наши, их царское пресветлое величество, установив вечный мир с его королевским величеством, навеки в мирных договорах утвердили и с обеих сторон полными присягами закрепили то, что как городовым, так и низовым войском запорожским надлежит владеть превысокому царскому пресветлому величеству и никто со стороны королевского величества не смеет ни посылать своих листов, ни вносить словесных, противных миру, речей как в города нашего регимента, так и на Запорожье… Исполняя приказание своих монархов и охраняя мирные договоры, я потому и задержал тот лист Могилин. О моем же расположении к вашим милостям, добрым молодцам, вы можете судить по тому, что я уроженец того же малороссийского края, как и вы; происходя от тех же предков войска запорожского, я должен верно служить их царскому пресветлому величеству и никогда не думал желать вам зла, на против того, думал об умножении всякого счастья для вас. Вы сами можете судить о моем усердии к вам после пребывания в прошлую осень тысячи человек вашего товариства у нас, когда я одних сукнами, других деньгами, третьих шубами удовольствовал, не считая того, что особо послано к вам на Кош… Изложив все это вашим милостям, предлагаю и советую вам поступать так: если вы получите откуда-нибудь мимо нашего ведома и мимо нашей воли письма, без воли царского пресветлого величества и без нашего гетманского ведома не отписывать на них, но присылать их к нам, а мы к царским пресветлым величествам будем их отсылать и сообразно указу царского величества будем поступать, чтобы и волю монаршескую исполнить, и мирный договор соблюсти»[68].