Правильный лекарь. Том 5 - Сергей Измайлов

твоего первого практиканта, а ты чеши к Обухову. Заодно поблагодаришь его за это письмо.

— Сначала позвоню секретарю, а то может он вообще где-нибудь в Москве, а я приду такой наивный.

— Тебе виднее, — Илья пожал плечами и сел ровно. — Поехали уже, а то на работу опаздываем.

— Да, ты прав, — сказал я, убедился, что никому не помешаю и выехал на проезжую часть.

До клиники уже доехали с ветерком. Юдин прав, сейчас не в облаках витать надо, а наоборот крутиться ещё сильнее, мобилизовав скрытые дополнительные резервы и механизмы.

Первым делом, выйдя из машины, я набрал секретаря главного лекаря Питера.

— Слушаю вас, Александр Петрович, — ответил он. Его голос сегодня показался мне спокойным, речь неторопливой. Значит скорее всего нет никаких цейтнотов и у его босса.

— Любезнейший, мне очень срочно надо увидеть Степана Митрофановича, — я старался говорить так же спокойно, чтобы не выбить его из колеи. — Возможно ли это сделать и во сколько лучше?

— В данный момент проводится итоговое годовое заседание городской коллегии лекарей, — ровным непоколебимым тоном сказал секретарь. Мне почему-то представилось, что он в этот момент задумчиво правит ногти пилочкой. — Закончат скорее всего ближе к двенадцати или чуть позже. Можете к двенадцати подходить и подождать его в приёмной. Он правда просил никого к нему сегодня не пускать, даже императора, если он вдруг соблаговолит приехать. Но ведь вы, ваше сиятельство, совсем другое дело, так ведь?

Не пойму никак, он сегодня под шафе что ли? Или вдруг шутить научился? Или он всё-таки не шутит и реально по поводу моей персоны есть какие-то особые распоряжения? А я ведь и не задумывался, как легко в большинстве случаев у меня получается к боссу попасть.

— Хорошо, буду к двенадцати, ставьте чайник, — сказал я и положил трубку.

Ну вот и отлично, значит сегодня и поговорю с ним обо всём. Не зря Илюха настоял на визите именно сегодня.

Приём я старался вести в темпе вальса, чтобы освободиться пораньше и успеть к двенадцати оказаться в приёмной Обухова. Однако были и пациенты, с которыми побыстрее никак не получалось. И первым из них был мужчина с асептическим некрозом головки бедра. Сегодня его походка была менее уверенной, чем в прошлый раз, что меня немного насторожило.

— Боли в суставе усилились? — спросил я пациента.

— Разве что немного, — ответил он.

Мне показалось, что он говорит не искренне, словно что-то скрывает. Вот такие моменты мне не нравятся, если что-то вдруг произошло, пусть даже пациент и сам виноват, лечащий врач должен знать обязательно, это может повлиять на исход лечения.

— Может где оступились, споткнулись или нагрузили ногу больше обычного?

— Нет, всё как обычно, — пожал он плечами. — Никаких особых нагрузок не было, травм тоже. Может на погоду так среагировал?

Слушая его и глядя в глаза, я укрепился в своём мнении, что он что-то не договаривает. Клещами, однако, я из него информацию тянуть не буду. Раз решил скрыть и не хочет рассказывать — его дело, не маленький ребёнок.

При сканировании сустава я с удовольствием наблюдал, как в некротизированный участок прорастают новые сосуды даже без моего участия, появляются новые работоспособные клетки. Но есть и не очень приятный момент, небольшой фрагмент головки на самой верхушке провалился на несколько миллиметров, костные трабекулы здесь частично разрушились. Восстановление функции сустава вполне возможно и на этом фоне, но я всё же попытаюсь сейчас это хоть немного исправить.

Тонкий поток энергии направился в пострадавший участок. Выправить покорёженные трабекулы получилось не везде, но глубину провала свести от трёх миллиметров до одного у меня получилось, заодно укрепил костную ткань и заставил мелкие сосудики расти дальше, прямо в этот участок.

Только когда закончил, понял, что по вискам стекают капли пота. Надо же, не оскольчатый перелом бедра, а всего лишь небольшое вдавление на головке кости, а я настолько выложился. А без тонких потоков я бы не справился вовсе. Да и мало кто, разве что только Захарьин или Гааз.

Но ничего, скоро я прокачаю своё ядро и сосуды до нужного уровня, чтобы от них не отставать. Боюсь представить даже их реакцию, если они увидят или узнают про мой золотой амулет. Но это вряд ли, пределов моей комнаты он пока не покидал.

— Признавайтесь честно, что произошло, — обратился я к пациенту, когда он слезал с манипуляционного стола. — теперь уже больше нет смысла меня обманывать. К тому же это не в ваших интересах.

— Если честно? — спросил он и потупился. — Хотел спуститься по лестнице не пользуясь костылём, а лишь держась за перила, почти как обычный здоровый человек. Подумал ещё тогда — ведь не болит же! И в самом конце лестницы оступился и приземлился на ступеньку ниже как раз на эту ногу.

— Когда это было? — решил я уточнить.

— Вчера в районе обеда, — виновато произнёс мужчина. — Я потом еле до кровати добрался и почти не вставал потом, только в туалет. Даже ужинал в постели. Сегодня вроде немного полегчало уже.

— Теперь всё становится на свои места, — кивнул я. — При сканировании я нашёл небольшой вдавленный перелом на самой верхушке головки бедренной кости, где она контактирует с вертлужной впадиной.

Мужчина расширил глаза и изменился в лице. Даже немного побледнел. Я подхватил его под локоть и помог устоять, хотя вроде он не падал, так, на всякий случай. Иногда лучше проблему обозначать поверхностно, чтобы лишний раз не травмировать психику, но, чтобы пациенту лучше запомнилось, что не надо ставить над собой эксперименты, избыточные подробности не помешают. Вот и сейчас я возлагал надежды на шоковую психотерапию. И ведь врать не надо, достаточно просто озвучить всю правду, как есть.

— И что же мне теперь делать, господин лекарь? — дрожащим голосом спросил он. Сработало.

— Мне удалось исправить образовавшийся дефект, но не на сто процентов, — сообщил я. — Сустав в итоге будет нормально функционировать и болеть со временем перестанет, но больше таких подвигов в течение месяца повторять не надо. Я бы посоветовал лучше пользоваться двумя такими костылями, как ваш, это будет дополнительной гарантией, что подобное не повторится.

— Я вас понял, — подавленным голосом сказал он. — А когда теперь в следующий раз на приём?

— Пятница у нас пропадает, второго января