Восставший - Константин Андреевич Подборнов

и ограбили, а в портфеле были документы. Все! Если ты без бумажки, то ты уже никто в нашем обществе — мусор, дрянь. Ну, не в нашем мире, а в их. Да и в нашем не сладко жить.

— И ты его?

— Убил его и съел. Стыдно, конечно, но диета уж такая, что поделать.

— А почему ты тогда не похож, ну знаешь… на человека?

— У каждого этот вопрос строго индивидуален. Ты вот переживаешь чужие воспоминания, а я не могу принимать прежний вид, если он у меня вообще был. Даже не знаю, что хуже, твое проклятие, или мое.

— Любопытно.

— Да ты я погляжу больно любопытный. Дальше больше, но я немного устал от твоих расспросов. Если вкратце, то потом объявилось это общество паука со своими правилами. Мне они только мешали — мой быт к этому моменту был давно налажен, и рушить его ради мнимой безопасности я не стал, и посмотри на меня — тридцать лет уже живу, почти… ну, как живу… ты меня понял, короче говоря.

— Да, понял — с ухмылкой ответил Антон.

— Теперь постарайся не докучать мне. Нужно много-о-чем поразмыслить…

Время в этом переходе словно замерло. Никто из зевак не проходил по нему, ибо его строительство было большой градостроительной ошибкой. До кладбища удобнее всего доехать на машине, а если ты доехал на автобусе, то недалеко была более безопасная с точки зрения криминогенности зебра.

Даже часов, которые бы раздражающе тикали и напоминали о том, сколько секунд оставалось до возможности выйти наружу ни у кого не было. Антон даже смог соскучиться по этому звуку, который обычно днем клонит человека в сон, а ночью мешает спать. Виктор же в этот момент безмолвно сверлил взглядом потолок, задумавшись о ведомых только ему проблемах. Его вполне устраивало данное времяпровождение. Наверное, это черта всех бессмертных — уметь безмятежно мотать время, ведь его у тебя бесконечное количество. Антон же еще не привык к столь пустому и скучному занятию, поэтому не мог найти себе место и ходил взад-вперед.

Он прокручивал последние дни в своей жизни пытаясь вспомнить все детали, но ничего кроме последних вспышек во время аварии он не мог вытянуть из своей головы. Зато мысли сторожа, напротив, не давали ему покоя крутясь в голове периодически становясь настоящей проблемой для него.

Местами он путался где его воспоминания, а где воспоминания сторожа. Антон потратил весь день пытаясь систематизировать и упорядочить их, чтобы не сойти с ума. Он решил относить к воспоминаниям сторожа все, где его не называют по имени. Конечно, весьма вероятно, что при таком подходе многие и многие воспоминания по ошибке будут отнесены к чужим, но в данном случае это единственный способ определить какие являются твоими точно. Странное дело — пытаться понять твои ли воспоминания у тебя в голове. А если они не твои, то что тогда? Пытаясь ответить себе на этот вопрос Антон не заметил, как солнце ушло за горизонт.

Виктор поднялся с картонки и направился в сторону выхода.

— Ну, удачи. Она-то тебе точно нужна. — произнес он насмешливо

— Постой! Я еще ничего толком то и не знаю! Куда мне идти?

— Тогда последний тебе мой совет. Если тебе нужна няня, то найди общество паука, или какую еще секту. В крайнем случае можешь зайти ко мне на Теплотех, но не думай, что твоей няней буду я.

— Я понял.

— А и еще кое-что…

Виктор принялся рыскать по карманам долго водя руками по куртке, пока не нащупал маленький кирпичик в левой складке бокового кармана. Он протянул Антону руку, в ней был старый кнопочный телефон с пятнами крови.

— Вот, держи. Я собирался сдать его в ломбард, но кровь слишком глубоко въелась в кнопки. Да и лицо у меня нереспектабельное. Тебе всяко-разно пригодится больше, чем мне.

— Спасибо.

— Вроде все. Ну, теперь точно удачи. Пока.

Виктор с озорством направился в сторону улицы, необычно для себя, по крайней мере для на взгляд Антона, словно его что-то резко обрадовало. Антон медленно начал собираться с мыслями куда ему отправиться теперь, однако его подогнал голос снаружи.

— Чтобы, когда я вернусь, тебя не было в моем переходе.

Антон поспешил уйти.

Глава 2 Новые друзья

Улицы города проносились стремительным потоком сливаясь в яркое пропитанное неоном пятно. Автобус № 20 вез Антона к домой. Взгляд его как обычно цеплялся за яркие вывески магазинов на являющихся памятником ушедшей советской эпохи домах, смешивающихся в некую контрастную и непритязательную композицию с современным жильем для малообеспеченных граждан. Теперь эти дома напоминали ему его самого. Он, как и те ''Сталинки'' и "Хрущевки", что проносились мимо него в окне — всего лишь малозаметное простому глазу обывателя полуживое напоминание об ушедшем времени, с той лишь разницей, что дома относят нас к уже почти забытому времени, а Антон, это памятник недавней, почти что вчерашней истории. Также Антон всматривался в прохожих любящих выходить на вечернюю прогулку после жаркого летнего дня, который он теперь уже никогда не застанет, и наконец, сам автобус привлекал его внимание и наводил на глубокие размышления.

Что-то определенно привлекало его в атмосфере полупустого рейсового автобуса. Моргание лампы в салоне; негромко воющий звук работающего старого двигателя; обшарпанные кожаные сидения; сонные пассажиры, желающие поскорее попасть домой — все это давало ему странное чувство комфорта и спокойствия, будто бы он сам является частью толпы обывателей не подозревающих, что рядом с ними может происходить нечто странное, и даже жуткое. Однако, все его иллюзии развеивались, как только он обращал внимание на едущих с ним попутчиков. Жизненные токи пронизывающие каждого вокруг отныне были доступны взору Антона. Он чувствовал сердцебиение каждого пассажира автобуса… каждого, кроме одного. И по мере того как он осознавал факт своей смерти, он понимал насколько же теперь он ото всех отличается. В особенности от старушки,