Добрая память - Хромченко Софья

10. Арсеньевы

Чрез год возвратился Арсеньев. СкучалаГруша отчаянно: письма онаПодробные, нежные мужу писала.Дочь без него в декабре родила.Мариной назвали, как с ним до разлукиУсловились вместе. Хоть сына хотелПетр, боялся душевные му́киЖене причинить и сказать не посмел.«Еще ведь родит. Поглядим, кто там будет», –Думал. В столице успел позабытьСвои страхи прежние. Многие людиТеряют там прошлое – так легче жить.И он потерял. По жене стосковался,Как и не чаял. Страшилась онаНапрасно разлук. Ею муж любовался:Дважды родив, как березка стройна.В девичьем приданом по сей день ходила,Сияла в расцвете своей красоты.Пришла к ней особая женская сила,Разлукой дарящая боль пустоты.От счастья их встречи жила точно в сказке.Петр же был мрачен. «Как мне уезжать?» –Думал в ответ на горячие ласки.И дни по приезде взялся́ уж считать.Таков был характер. Петра донимала:Как он устроился? Адрес послалСразу – об этом вперед наказала,Но письма короткие редко писал.Терялась в догадках. «Живу я в подвале.Сносно. Как только работать пошел,Мне в первый же день комнатенку и дали.Жаль, что работы иной не нашел». –«Где ж ты работаешь?» – «Видел я Гришу.Он дочь схоронил… – Закричала жена,Заплакала. – Тише, ну, Грушенька, тише.Она уж давно… в январе умерла». –«А нынче октябрь! Зачем я не знала?!» –«Твой брат никому не хотел сообщать». –«Не болен ли?!» – «Нет, но горюет немало.Как был у него, у меня стал бывать.Ему теперь легче. Домой приезжаетСкоро Григория тесть. От тогоТак или этак в селе все узнают –Я слова молчать не предал своего». –«Ах, да неважно! Какое же горе!Езжай к моей маме. Расскажет чужой,И будет ей это болезненно вдвое».Наутро собрался – не спорил с женой.«Петя! – улыбка Матрены светиласьРадостью. – Ты навестить нас решил?Ты в отпуске?» – «Да». – «Ох, у вас уродиласьКрасивая дочка! Потом будет сын!Ты не печалься! Я к Груше бывала,Видела внучку… Что хмурый такой?Ах, дура! Зачем я про сына сказала?!» –«Два раза подряд я к вам с вестью дурной». –Сменил радость страх: «Что? С твоей дочкой что-то?Жива?» – «Что не жить ей? Про Гришину дочьЯ…» – «Ох! – отхлынула с сердца забота. –Про Гришину знаю! Проплакала ночь.Потом с утра встала (еще зимой), свечкуПоставила, за упокой подала.Отмучилась милая. Все мы не вечны.Я девять детей схоронила сама!» –«Откуда ж узнали?» – «Авдотья сказала –Мать Сони. Ей сразу Матвей написалОпосля похорон. Сватью небо послалоХорошую мне! Гриша ум потерял!Где это видано: он запрещаетО смерти малютки несчастной писать!» –«Простите уж сына. По дочке страдает». –«Грушеньке я пожалела сказать.Откуда сам знаешь?» – «От Гриши». – «Ох, Петя!Видел его?! Я писала емуДважды, а он мне хоть раз бы ответил!Нет, не простит мне Григорий вину!Жив он? Здоров? Мне другого не надо!Сохрани его Бог! У тебя он бывал?Петя, мне это такая отрада!Друг друга держаться положено вам.Вы же родные! А город жестокий,Чужой… Уж за Гришенькой там пригляди!»Глаз матери, нынче от сына далекий,Видел мужчину младенцем, поди.Петр, не споря, кивнул. Стол накрылаНа радостях зятю, и лишь по столуМожно приметить Арсеньеву былоПришедшую в дом без меньшого нужду.«Один при мне, Петя, сынок-то остался.Антон уж не бросит, – вздохнула она. –Да и куда бы хромой он подался?» –«Мать, по́лно! Судьба пощадила меня!»Антон не любил, чтоб о нем сожалели.К Петру вышел тот же – веселый, простой.Петр знал: сердце друга его не заделиКровавые бури эпохи лихой.«Мне Лизавета дитя подарила!Дочку! Та прелесть. Ей месяц всего! –Тут плач по избе прокатился ленивый,Словно как раз в подтвержденье того. –Мы Василисой дочь, Петя, назвали».Петр смолчал, что́ он думал о том.Спросил у Матрены: «Вы имя ей дали?» –Кивнула: «Не мыслила я об ином.Они так похожи! Как дочка роди́ласьАнтона, то сразу пронзила меняМысль, что покойница к нам воротилась,Хоть так думать – грех. Нас простила она.Дом наш простила. Молчи лучше, Петя!Лизавета ревела: «Не дам называтьПокойничьим именем!» Уж в сельсоветеСмирилась. Хозяйка я! Мне выбирать!Тем паче Антон согласился…» МатренаВся в этом поступке приметна была –Привыкши в семье главной быть неуклонноМогла и обидеть без умысла зла.«Думаешь, Лизка от дочки отходит?Как бы не так! Всё теперь за нееДелать приходится – глаз с той не сводит!Да я не в обиде (ведь внучка!) за то».Петру рассказала для Грушеньки вестиО Маше: к той сватался Миша Круглов.Пойти бы и рада, да как быть им вместе?Родить ей нельзя. Отец выгнал сватов.После про всё сама Маше сказала.И Мише. Он парень хороший. ХотяСлышал, что с брата дитём оплошала,Что хворая, истово рвется в зятья.Вчера опять был. Уговаривал Машу.Уж так ее любит! Она-то ревет,А девка послушная. Как ей мать скажет,Так и поступит. Осьмнадцатый год!Петр вздохнул. Срок пришел, провожалаГруша в Москву его. Как взять с собойМолила! Как слезы и ласки мешала!«Подвал так подвал! Ну и что ж, что сырой!Сгибну здесь, Петечка, – горе иссушит.Тоска без тебя». – «Мать и дочь береги.Может, потом буду жить где получшеИ всех заберу. Хорошо ль без семьи?»Так и уехал. Петра ожидалаСнова беременной, вспомнив потом,Что места работы его не узнала –Петр всегда отводил разговор.Вернулся зимою. Письмо подстегнуло,Что худо жене. Ему мать написатьЧужой рукой втайне от Груши дерзнула:«Совсем плоха Груша. В живых бы застать».Сына бранила: «Брюхатой оставилИ сбёг. Тебе Груша три года жена,И третье дитё уж носить ты заставил.Она работящая – всюду одна.Жалеет меня, а ее я жалею.Скинет ребеночка – знаки уж есть.Неужто простить себе горе посмею?!Бери семью в город, оставь меня здесь.Поздно мне дом менять». Груша лежала,Как в и́збу вошел муж. Подняться к немуСвекровь не дала, – отругав, удержала.Жалко и совестно стало Петру.Жена ему: «Петечка!» – Не осердилась,Что не послушал ее в прошлый раз.Ребенка в утробе сберечь ей случилось –Должно, отлежалась, а может, Бог спас.В Бога не верила Груша. В дорогуСкоро собрались. Отказ уезжатьМать подтвердила, заверивши строго:Им в городе жить, а ей здесь умирать.«Будь счастлив, сынок!» В комнатушке в подвалеВода, отопленье, и газ был, и свет.Ни с ведрами мучиться тут, ни с дровами,Ни снег убирать неизбежности нет.Куда легче быт. Уходил муж с зарёюИ до́ ночи самой. С Мариной одна.Даже рожать ей случилось одною –Дома. Не в срок чуть. Легко родила.(Девочку снова.) Дитя окрестилиЗоей – живучая[19]. В церковь потомДо новых крестин путь они позабыли –Опасно и проку не видели в том.(Зою крестили обычая ради,Как и Марину.) Григорий к ним был:Вздохнул тяжело, на племянниц он глядя, –Образ своей дочки в сердце хранил.