Спасибо, что ты есть - Яна Белова

Никто из знакомых Марины не стал бы покупать то, что можно свободно получить пиратским способом, однако об уважении к правам любили покричать многие, особенно когда нарушались их собственные права. Марина никогда не верила людям, рассуждающим о правовом нигилизме и возможностях создания действительно правовой общественной системы.

Лекс был другим. Она вдруг поняла, что при всем желании не смогла бы манипулировать им, у нее просто не было кодов доступа – менталитет был другой. Теперь она поняла насколько.

– Пойдем смотреть Хауса, – с готовностью согласилась она, почти что обрадовавшись сделанному открытию.

Утром наступила зима, провозгласив день жестянщика. Лужи сковало льдом, дороги превратились в сплошной каток. Собиравшийся по делам Лекс, прослушав сводки о многочисленных утренних ДТП и пробках, передумал куда-либо ехать. Впервые в жизни Марина порадовалась гололеду. Это был отличный повод не выходить из дома.

Она всегда считала себя одиночкой, она быстро уставала от компании, от общения, от дележа совместного пространства, она старалась не ездить отдыхать с подругами в номера дабл. Сколько она себя помнила, в личном пространстве она нуждалась всегда. Однако общество Лекса ее не тяготило, совсем наоборот – ей казалось совершенно естественным, что он заглядывает ей через плечо в монитор, крошит при этом круассаном на клавиатуру, отвлекает от работы разговорами. Она отвлекалась с удовольствием. День пролетел как одно мгновение.

Лекс отправил по почте своему поверенному номер заграничного паспорта Марины, по его словам, этого было достаточно, чтобы организовать получение визы для нее. Марина не спорила и не возражала.

К вечеру столбик термометра за окном полез вверх, и небо пролилось дождем.

– Зима отменяется, – вздохнул Лекс, с тоской глядя на мутно-серую туманную завесу над Волгой, – рано я обрадовался.

– Да ладно, какая разница, зима тоже теплом не балует, не дождь, так снег и холод.

– Зимой не так тяжело, – он вернулся на диван, Марина накрыла его краешком пледа, завернувшись в который сидела сама, он придвинулся ближе. – Ты не знаешь кое-чего важного обо мне…

Марина крепко его обняла.

– Чего не знаю? Под какой березой закопал десять бывших жен? Расскажи, буду знать.

Лекс усмехнулся.

– Под осиной, а не под березой, и не десять, а сорок, и не бывших, а потенциальных…

– Под осиной сорок жен не поместятся, так что давай правду говори, что я должна знать, что у тебя осенняя депрессия? Это я догадалась.

– Правда?

– Понять не так сложно, ты плохо спишь, ты подавлен и говоришь, что осенью тебе плохо, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы собрать всё это воедино.

– Я не всегда могу с этим справиться.

– У всех свои тараканы, – Марина привстала и поцеловала его, – где-то я читала, что от депры есть два универсальных средства – смех и секс, а лучше сочетать.

Лекс беззвучно засмеялся, повалив ее на диван.

Медленно и неотвратимо ползли дни – тихие, уютные, странные, насыщенные незначительными событиями, приятными и не очень. Марина учила английский язык, занималась своими повседневными делами, почти убедив себя, что не так уж в ее жизни многое изменилось, просто она переехала к бойфренду.

Лекс болел. С каждым днем ему всё труднее было делать вид, что всё в порядке. Впрочем, никто от него этого и не ждал. Марина старалась не заострять внимание на его упадническом настроении, бессонных ночах, после которых на кухне приторно воняло табаком, на его молчаливости и нежелании что-либо делать. Пару дней он не вставал с постели, молча наблюдал за тем, как она, погруженная в работу, путешествовала с ноутбуком от кровати к столу и обратно, время от времени забывался прерывистым беспокойным сном.

Глядя на него такого, Марина окончательно утвердилась в мысли, что ни один из шаблонных женских типажей не ужился бы с ним на одной территории: ему не нужна была нарочитая забота или мотивирующая сила позитива, его бессмысленно было пытаться отвлечь, развлечь или разговорить, но одного его оставлять было страшно. В его глазах не чувствовалось никаких эмоций. Она старалась не выпускать его из вида, даже по делам уходить старалась тогда, когда в доме была домработница, но ему о своих страхах говорить не хотела. Всё-таки он человек взрослый и вполне умеющий справляться со своими сезонными особенностями. Только не ночью, только не во сне. Чтобы хоть как-то унять его метания по кровати, она буквально спала на нем, зажав его голову в руках, иначе он просто не спал.

В один из дней, вернувшись от родителей, Марина застала в квартире только растерянную домработницу.

– В ванной раковина разбита, кровью забрызгано всё, я убрала, позвонила Лексу, не дозвонилась, трубку не берет, может, я зря убрала? Может, вы ему позвоните? – с порога заговорила она.

– А в чем он ушел? – удивилась Марина, увидев в шкафу и плащ, и куртку, и пальто.

– Я не знаю, обуви нет, а верхняя одежда вроде бы вся здесь, – обеспокоенно закивала женщина, – может, он скорую помощь вызвал и его увезли?

Марина почувствовала, как по спине скатилась волна жалящих холодом мурашек.

– И никакой записки? Давно вы пришли?

Паникерство никогда не было ее отличительной чертой, но мозг, лихорадочно перебиравший варианты возможных событий, не мог найти ни одного повода думать, что ничего страшного не случилось.

– Записок не было, я минут тридцать назад пришла, не сразу в ванну зашла… Кот тут, спит, значит, никуда уезжать он не собирался, он бы предупредил…

Марина влетела в спальню проверить, на месте ли документы. Бумажник с водительскими правами лежал на своем обычном месте, паспорт и страховой полис тоже явно не покидали ящика тумбочки. Марина позвонила ему со своего сотового. По нервам стеганули длинные гудки. Она уже хотела отменить вызов, как вдруг услышала совершенно незнакомый хриплый мужской голос.

– Да, слушаю.

– Кто вы? Почему у вас этот телефон? – Марина не узнала бы собственный голос, он вдруг стал жестким и властным.

– Потому что это мой телефон, – отозвался голос, и по некоторым интонациям стало понятно, что это действительно осипший до неузнаваемости Лекс.

Марина невольно всхлипнула.

– Ты где? В больнице? Что случилось?

– Нет-нет, я на первом этаже, я приду сейчас, не беспокойся.

Марина уже бежала вниз по лестнице.

– В какой квартире?

– Нет, подожди, подожди…

Марина не заметила, как добежала до площадки первого этажа, дверь на лестницу закрывалась на магнитный ключ, она хотела уже открыть дверь в холл, куда выходили двери квартир, как из тени лестницы выступил сам Лекс, прижимая к себе замотанную окровавленным полотенцем руку. Он явно был не в себе: глаза лихорадочно блестели, сам бледный, явно замерзший.

– Ты чего тут? Тебе в больницу надо! – воскликнула она, заметив, насколько пропиталось кровью полотенце.

– Нельзя, – стуча зубами, пробормотал он, сползая вниз по стене, – я хотел сначала, но я бы не доехал, и потом… нельзя, и ключи я забыл, и Галине Петровне меня незачем видеть так…

Марина скорее почувствовала, чем поняла, в чем дело, обняла его за пояс, заставив подняться.

– Поехали, отвезу туда, где никто ничего не спросит, давай, идем.

Кое-как они спустились в гараж. Лекс больше ничего не говорил и не пытался что-то объяснить, Марине даже показалось, что он не вполне понимает, что происходит. Впихнув его в машину, она включила печку. Лекс откинулся на спинку и прикрыл глаза, по его лицу пробежала судорога.

– П… прости, – выдавил он, прежде чем потерять сознание.

– Так, а ну не вздумай мне тут скончаться! – Марина потерла его щеки и, убедившись, что он вновь пришел в себя, легко коснулась губами уголка его побелевших губ, – всё нормально будет, – уверенно заявила она, садясь за руль.

Уверенности в сказанном у нее не было, как не было и четкого представления, что ей делать. В такие моменты она полностью полагалась на встроенный в подкорку автопилот, он никогда не подводил ее.

До больницы доехали без приключений. Марина набрала номер своего старого знакомого, работавшего там, и облегченно вздохнула, услышав, что сегодня как раз его смена. Тыкаться по регистратурам без полиса и документов ей совсем не хотелось.

– Сегодня твой день, – сообщила она, едва увидела подошедшего к их машине врача.

– Ты не охренела ли? – удивленно осведомился тот, заглянув в машину и увидев снова отключившегося Лекса, перемазанного в крови.

– Страховка у него хорошая, я позвоню, всё привезут – и бумаги, и деньги, у него рука разбита, просто бытовая травма. Это не бандитские пули, – успокоила она, помогая ему вытаскивать не желавшего двигаться Лекса из машины.

– Ладно, не причитай, звони кому там надо, разберусь с ним. Ты его, что ли, так уделала?

– Раковина уделала, спасибо тебе огромное, Серег.

– «Спасибо» не отделаешься.