Заплатить за счастье - Катерина Снежинская

Обработан детеныш был по всем правилам. Пуповина обрезана и нашлепка, пропитанная ромашкой, имелась. Кожа маслом смазана, носик и рот чистые. Маленький еще совсем, несколько часов с появления в этом мире всего прошло. Зачем только родился, спрашивается?

Совмещая невеселые думы и сюсюканье, лекарка достала госпитальные пеленки и, как положено, заново младенцы запеленала. А вещи, которые при ребенке найдены, надо было в городскую стражу сдавать. Вроде бы затем, чтобы стражники мать могли найти. Кто бы их еще искал.

Верхнее покрывало, видимо выстриженное из полы чьего-то плаща, девушка просто сложила. Только и отметила, что шерсть дорогая, шелковистая. А вот нижним залюбовалась против воли. Это не пеленка была, а скатерть. Точнее, большая салфетка. Тонкая, льняная, обшитая по краю пышными кружевами. И по углам гербы вышиты. На алом щите, на фоне черного пламени, вставал на дыбы крылатый золотой единорог. Ну, еще вензеля какие-то, шлема, короны, мечи — Арха в этом понимала еще меньше, чем в светских манерах. А вот зверушку крылатую она точно уже где-то видела.

Вспомнить бы еще где?

Но времени для копания в памяти ей не дали. За дверью послышались тяжелые, переваливающиеся шаги дежурной повитухи. И ведунья, к неоправданному воровству, вроде бы, не склонная, эту скатерть в карман платья запихала. Отдавать такую вещицу жалко стало до соплей, уж очень красивой она показалась. А у стражников салфетка все равно пропала бы. Солдафоны только и могли, что пустить ее на тряпки — сапоги да оружие чистить.

Салфетка была сделана из такой тонкой ткани, что влезла вся. Карман оттопыривался, конечно, но под фартуком это было не заметно. Так что, повитуха невольного воровства даже и не засекла.

Как она с утра добралась до дома, ведунья помнила слабо. Видимо, она просто спала, пока ножки несли невменяемое тело привычной дорогой. Спасибо еще дежурной повитухе, которая вызвалась сама отнести подкидыша в приют. Вообще-то, это была прямая обязанность Архи. Но видимо, после ночного дежурства девушка выглядела так жалко, что даже чугунное сердце повитухи не выдержало. Конечно, за этот добрый поступок лекарке расплачиваться предстояло долго. Но даже эта мысль не заставила ее отказаться от предложения. Она боялась просто уснуть по дороге где-нибудь в сугробе.

На подъездной лестнице Арха споткнулась обо все ступеньки, сколько их было. А дверь открывала, пребывая в полной прострации и не соображая, что она, собственно, делает. Конечно, ведунья начисто забыла, что у нее полная квартира гвардейских красавцев. Зато проснулась мгновенно, как только, открыв дверь, узрела недовольно скривившуюся морду шавера.

— Мне, может, погулять пойти? — поинтересовалась лекарка у него смиренно.

И плюхнулась на стул, стоящий у входной двери. Предстояло еще разуться, а это казалось непосильным трудом.

— Пойди, — согласился ушастый, нагло развалившись в единственном кресле и потягивая вино из бокала.

Девушка скривилась, не давая себе труда скрыть недовольную мину. С утра вино хлестать были способны только гвардейцы. Хотя, ее домыслы вполне могли оказаться и несправедливыми. Может, демоны пить еще с ночи не закончили?

— Облезешь и станешь чешуйчатым, — не оправдала надежд шавера ведунья.

Она стянула плащ и ботинки, забралась с ногами на стул, натянув юбку и грея в ладонях замершие до деревянного постукивания пальцы на ногах. Кстати, в квартире было непривычно тепло. Архе подумалось, что эти изверги извели весь запас ее дров. Но даже ругаться сил не было никаких.

— Как пациент? — вяло поинтересовалась лекарка у противоположной стены.

Ушастый равнодушно пожал плечами. Наверное, это значило: «Тебе надо — иди и смотри».

— С ним все в порядке, мистрис Арха. Все ваши назначения мы соблюдали в точности. Сейчас он спит, — ответил ей хаш-эд, которого ведунья сразу и не заметила.

Рогатый, решивший, видимо, поселиться в этой квартире, присел на корточки и… протянул чашку горячего, дымящегося ароматным парком, крепкого до кирпичной красноты, чая. Арха подношение не сразу и приняла. Осознать, что это счастье ей одной досталось, она слету не смогла. А потом пришлось еще и отвернуться, шмыгая носом и смаргивая невесть откуда взявшиеся слезы.

Хотя, почему «невесть откуда»? Все она прекрасно понимала. Каждая мечтает о своем. Кому-то розы и серенады при луне подавай. А кому-то и чашки чая после дежурства хватает. Не о том ли она вчера Мать просила? Или высший лорд — это не совсем полноценная замена кошке? Но из-за того, что демон угадал ее желание, она здорово разозлилась. И растрогалась, чего уж там.

Нет, Арха не начала немедленно придумывать имена их с Даном внукам. К счастью, на это ее здравого смысла хватило. Но на нее такое чувство благодарности накатило, что аж в горле запершило. Подумав немного, она решила, что злиться в данной ситуации будет непродуктивно. И, осторожно взяв у хаш-эда чашку, словно она была фарфоровой, кивнула. Смутно надеясь, что он расценил это телодвижение как благодарность. Потому что благодарить вслух она не решилась. Побоялась, что голос подведет.

Девушка отхлебнула крохотный глоточек и даже сощурилась блаженно, чувствуя, как комок жидкого огня прокатился по пищеводу и ухнул в желудок, взорвавшись там ровным, мягким теплом. А рогатый все также сидел перед ней на корточках и смотрел своими ничего не выражающими красными глазенапами. И это даже не раздражало. Точнее, Арха подумала было смутиться, но потом решила, что ему, такому замечательному и со всех сторон положительному, можно все.

Шавер что-то сказал — ведунья не разобрала что именно, пребывая в полном блаженстве и гармонии с миром. Рогатый повернулся, отвечая. И Арха поперхнулась чаем, раскашлялась и обрызгала демона. Понятно, что он очень удивился и не отказался бы, наверное, от объяснений. Не часто высшим лордам приходится быть оплёванными. Но ведунья только губами шлепала, не способная и слова выговорить обожжённым ртом. И тыкала пальцем, указывая на его руку.

Дан скосил глаза на свой рукав и, кажется, окончательно уверился, что у лекарки серьезные проблемы с головой. Уж больно жалостливо он на нее посмотрел и даже попытался за руку взять. Подошедший шавер был с ним полностью солидарен, но деликатностью хаш-эда не обладал. И когда Арха начала тыкать уже в его рукав, ушастый не постеснялся высказать свой диагноз вслух: «Точно чокнутая!».

Видимо этого и не хватало ведунье для того, чтобы способность говорить вернулась. Потому что ее прорвало.

— Сам ты псих до пятого колена! Нашивки! Золотой крылатый единорог на фоне черного огня! Понимаешь? А я не могла вспомнить, идиот!

— Арха, ты о чем сейчас говоришь? — хаш-эд поймал ее руки, которыми лекарка махала, как курица крыльями, отобрал полупустую чашку и легонько сжал ее ладони в своих.

— Она не может вспомнить имперскую символику, а идиот — я! — ушастый, кажется, обиделся.

Архе подумалось, что действительно получилось как-то нехорошо. Нет, за то, что она шавера идиотом обозвала, девушке стыдно не было. Ведь на правду не обижаются. Но вот государственную символику не опознать — это еще умудриться надо. Тем более что крылатая коняшка в Империи была повсюду. Ну, например, единорога чеканили на монетах — от медяка до империала.

— Так в чем дело, Арха? — настаивал рогатый.

Ведунья выдернула из его ладоней свою руку, молча полезла в карман, доставая изрядно помятую салфетку, и сунула тряпочку ему. Он развернул пеленку, повертел, не сразу сообразив, на что ему нужно смотреть. Заметил вышивку и уставился на уголок, словно там не герб красовался, а послание от самой Тьмы. Переглянулся с шавером и оба демона уставились на Арху. Взгляды у них были нехорошие.

— Откуда это у тебя? — поинтересовался ушастый таким тоном, что девушка немедленно почувствовала себя преступницей, сперевшей фамильные драгоценности правящей династии.

Пришлось рассказать им про ночного подкидыша. Ну, и про то, как салфетку она… позаимствовала. Точнее, о том, как: «… сама не заметила и в карман сунула». Слушали они ее, не перебивая. Архе даже показалось, что внимание было несколько чрезмерным. Вот только ведунья так и не поняла, что их возбудило.

А объяснять ей, в чем дело, никто, конечно, не стал. Лорды только и снизошли до сообщения, что их заменит Тхия. После чего поспешно отбыли, не сказав последнего «прости». Лекарке даже обидно стало. Но ее обиды демонов интересовали мало. Хотя, если разобраться, было в этом что-то нечестное.

Глава четвертая

Бывает такое состояние, когда душа просто просит тела.

Кажется, просыпаться и видеть над собой чьи-то глаза, у Архи стало входить в привычку. Правда, на этот раз глаза были зеленовато-голубые с темно-синим ободком по краю и золотистым «солнышком» у зрачка.