Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - Питер Померанцев

они жили, или о погоде, а затем, как бы между делом, ссылались на статью о коварном Западе, несущем вред России.

Никто из работников фабрики не называл себя троллем. Вместо этого люди предпочитали говорить о своей работе в обезличенной форме («написана статья», «опубликован комментарий»). Большинство из них относилось к этому как к подработке. Они делали необходимый минимум работы, а потом будто забывали о ней. Многие из них были приятными молодыми людьми с открытыми и дружелюбными лицами, при этом они, не моргнув глазом, унижали, оскорбляли и поливали грязью своих жертв. Людмилу поразили легкость, с которой фабрика нападала на людей, и масштаб работы. Она продолжала ходить туда, надеясь, что ее расследование поможет все это остановить. Но собрать необходимые доказательства оказалось непросто. В каждом углу висели камеры, поэтому, когда она хотела вставить флешку в компьютер и скачать нужные файлы, ей приходилось перекидывать свои длинные кудрявые волосы через плечо так, чтобы они закрывали ее руку.

Кто давал фабрике инструкции и говорил, что делать? Сам Кремль? Или инициатива зарождалась внутри агентства? Этого никто не обсуждал. Другие журналисты говорили Людмиле, что фабрика принадлежит Евгению Пригожину. Его официальный бизнес состоял в обслуживании режима – он оказывал Кремлю услуги кейтеринга. Пригожин лично знал президента Путина с 1990-х годов и провел девять лет в тюрьме за разбой [22]. Позже выяснилось, что он также руководит деятельностью наемников, участвующих в войнах, затеянных Кремлем, от Украины до Сирии.

Были моменты, когда Людмила видела, что фабрика – часть куда более широкой сети. К примеру, когда в феврале 2015 года на мосту по соседству с кремлевскими башнями и цветастыми куполами собора Василия Блаженного был убит оппозиционный политик Борис Немцов, фабричные менеджеры бегали по офисам, раздавая троллям прямые указания, какие комменты оставлять под публикациями крупных российских изданий. Фабрика работала в унисон со всем государственным комплексом дезинформации. Ни у кого не было времени читать статьи, но все точно знали, как их нужно комментировать. Троллям приказали напустить туману в разговоры о том, кто стоял за убийством: украинцы, чеченцы, американцы? АИИ, организация, связь которой с Кремлем была намеренно затушевана, в свою очередь, намеренно затушевывала связь Кремля с этим убийством.

День за днем Людмила смотрела, как тролли создают фейковую реальность. Приходя вечерами домой, она слышала, как ее родные и близкие повторяют ложь, придуманную в недрах фабрики. Люди, считавшие себя неуязвимыми перед телевизионным инфопотоком, оказывались беззащитны перед сообщениями в соцсетях, проскальзывавшими в самую глубину их личного онлайн-пространства, крепко оплетавшими его, становившимися частью их жизни.

Людмила провела на фабрике два с половиной месяца. Затем, как и планировалось, она передала собранные материалы в газеты. Те опубликовали их без указания ее имени. На следующий день, придя на работу, она увидела, как комментаторы изо всех сил пытаются опровергнуть ее статью. «Никаких фабрик троллей не существует, – писали тролли. – Всё это выдумки продажных журналистов». Руководители фабрики уже проверяли записи с видеокамер в поисках «предателя». Людмила понимала, что ее найдут – это лишь вопрос времени.

Людмила покинула фабрику и решила заявить публично, что именно она проникла туда. Она хотела рассказать об увиденном, добиться закрытия этого заведения; под маской анонима это было невозможно. Она дала десятки интервью и выступала по всему миру.

Теперь фабрика обратилась против нее. Появились комментарии и публикации о том, что она – сексуальная извращенка, шпионка и предательница. Ее родственникам звонили, говоря, что за такие вещи других убивают.

Людмила попыталась связаться со Стасом, соавтором блога Кантадоры, к которому испытывала определенную симпатию, но тот в ответ лишь слал ей злобные матерные сообщения. Это ее расстроило: она знала, что он ненавидит фабрику, и надеялась, что поймет ее.

Людмила надеялась, что обнародование информации о работе АИИ вызовет такое сильное возмущение, что позволит остановить фабрику. Она верила, что люди испытают настоящий шок, узнав, как ими манипулируют, а сотрудникам конторы станет совестно и они уйдут. Большинство людей, которых она встретила на фабрике, не были монстрами. Но они продолжали там работать, потому что общество их за это не осуждало.

Однако вместо возмущения возникла другая реакция: многие, в том числе и ее коллеги-активисты, в ответ на разоблачение просто пожали плечами. Это ужаснуло Людмилу еще больше. Реальностью стала не только ложь, которую создавала фабрика; сам факт ее существования воспринимался как нечто нормальное.

В какой-то момент угрозы расправы и оскорбления настолько измучили Людмилу, что у нее начались панические атаки и ей пришлось пойти к психотерапевту. Терапевт внимательно ее выслушал, покивал, а затем поинтересовался, почему она хочет бороться с государством таким способом, вам что, мол, платят за предательство? Возмущенная Людмила пошла к другому доктору, но услышала примерно то же самое. Она чувствовала, что образ мыслей, продвигаемый фабрикой троллей, буквально проник в подсознание всей страны. Она покинула пределы фабрики – но лишь для того, чтобы увидеть: «фабрика» окружает ее повсюду.

Затем, в начале 2018 года, расследование Специального комитета Сената США выяснило, что деятельность фабрики троллей вышла за пределы России и проникла глубоко на территорию США. Были созданы тысячи фейковых аккаунтов, групп и сообщений, якобы от имени реальных американцев: правых националистов, любителей оружия и сторонников Дональда Трампа или активистов борьбы за гражданские права афроамериканцев, утверждавших, что его соперники просто не стоят того, чтобы отдавать за них голос. Это продолжилось и после выборов 2016 года, когда фабрика попыталась еще больше натравить американцев друг на друга. Свыше 30 миллионов американцев поделились созданным фабрикой контентом с друзьями и родственниками [23].

Людмила полагала, что США просто обязаны наказать фабрику троллей. Она часто замечала, что авторы АИИ, пишущие посты об ужасном Западе от имени своих персонажей-троллей, в реальной жизни мечтали о поездке в Америку. Она считала, что простой угрозы запрета на въезд в США будет достаточно, чтобы многие коллеги отказались от этой работы и перестали считать ее «обычной подработкой».

Ее ждало разочарование. Специальный совет США начал рассматривать дела против нескольких менеджеров среднего звена, но претензии носили лишь технический характер (например, использование фальшивых данных для открытия аккаунтов). При этом сама фабрика не только не закрылась, но и переехала в офис с площадью в три раза больше.

Когда я спросил у американских правительственных юристов, почему на троллей нельзя наложить санкции, они ответили, что сложно доказать сам факт, что АИИ напрямую работает на российское правительство и, следовательно, ведет деятельность «враждебного государства». В любом случае, несмотря на значительный масштаб деятельности АИИ, в ней