Крылья - Валентин Холмогоров

– Клорион валдарринг дол саурлен…

– Ден саурли, – поправил Диму Всевед, – это прошедшее время.

Сурганский, с его чудовищным количеством времен и артиклей, давался Диме с трудом в отличие от клондальского, откладывавшегося в памяти на удивление легко. Даже несмотря на то, что в первые дни после прохода Вратами у любого человека обостряются способности к обучению и запоминанию, в чем его клятвенно заверил начальник заставы. Грех не воспользоваться такой замечательной возможностью.

– Давай заново, – сварливо произнес старик и протянул Диме раскрытую почти посередине книгу.

– Клорион валдарринг…

Самолет пограничники не без труда закатили в дальний сарай, который Всевед почему-то называл амбаром, – поместился он туда впритык, пришлось даже временно снять ворота. Затем Димины биографические данные занесли в толстый журнал, заставили заполнить анкету на трех листах и подписать бумагу о том, что он ознакомился с таможенным уложением и впредь обязуется свято его чтить.

Первая неприятность случилась с Димой уже спустя пару часов пребывания в чужом мире – стоило ему усесться на стул, как в наступившей тишине раздался неприятный треск, и джинсы, которые он надел еще на Земле, выходя из дома, буквально расползлись по швам. Краткое исследование показало, что скреплявшая куски ткани нить была, по всей видимости, синтетической – она рвалась от малейшего прикосновения и рассыпалась в черный порошок, напоминающий толченый графит. Аналогичная участь постигла и пуговицы на рубашке: пластмасса стала вязкой, как пластилин, текла и пачкала руки. Вторая неприятность тоже не заставила себя долго ждать: стоило Диме подняться на ноги, как он ощутил, что шагает по холодному полу босиком: отклеившиеся подметки ботинок остались лежать на полу, причем, скукожившись и искривившись, они приняли такую причудливую форму, что вернуть их в исходное состояние, наверное, не взялся бы даже профессиональный сапожник. Всевед, бормоча себе под нос невнятные ругательства, порылся в подсобке и вручил ему бесформенные штаны темно-серого цвета. Ткань оказалась грубой, с жесткими и неудобными швами с внутренней стороны, а сами штаны сантиметров на десять короче, чем нужно. Зато ботинки из грубой кожи с подкованным деревянным каблуком пришлись впору, правда, издавали при ходьбе такое громкое цоканье, что со стороны казалось, будто по комнате скачет как минимум небольшой табун лошадей. Подходящей рубашки в хозяйстве у старика не нашлось, однако хлопчатобумажная ткань, даже утратив все до единой застежки, рассыпаться в прах покамест вроде бы не собиралась. Получив пригоршню разномастных металлических пуговиц, иглу и нить, Дима принялся портняжничать.

Можно смело сказать, что ему повезло: попытка переправить целый летательный аппарат в Центрум расценивалась по местным законам как экспорт запрещенных технологий, то есть преступление высшей степени тяжести. На жаргоне контрабандистов это называлось неприглядным термином «тухляк», и будучи пойманными на подобном они вполне могли поплатиться за свой проступок жизнью. Как говорится, без суда и следствия: безымянных могил на просторах высушенных солнцем пустошей Клондала хватало. Диму спасло лишь то, что контрабандисты решили использовать его втемную, не предупредив о возможных последствиях, а сам он никакого преступного умысла не имел. Ему даже не пришлось убеждать в этом Всеведа: по словам начальника заставы, пограничники давно следили за этой группой, в которую помимо Анны и внедренного агента Стаса входили еще несколько человек. Правда, раньше они запрещенными к ввозу в Центрум технологиями не интересовались вовсе, предпочитая зарабатывать по мелочам. Собственно, именно поэтому до поры до времени пограничники и закрывали глаза на их активную деятельность. Дима даже подозревал, что не безвозмездно. А вот то обстоятельство, что кто-то сумел опередить эту команду и забрать из квартиры чертежи, прихватив с собой заодно и их создателя, очень сильно расстроило и разозлило старика.

– Сурган, – неохотно начал тогда свой рассказ Всевед, – это такое государство на востоке отсюда. Индустриально развитое и с большими амбициями. Есть у меня стойкое подозрение, что твоя подруга-контрабандистка планировала переправить чертежи именно туда. Хорошо, что нам удалось сорвать эту сделку. Плохо, что кому-то повезло больше, чем ей. Если бумаги или сам конструктор попадут через границу туда, быть беде.

– Почему?

– Грядет война, – вздохнул начальник заставы, – большая война, парень. Сурганцы сейчас активно скупают технологии по всем мирам, не только у нас. Правда, не все им продают. А время играет против них. Если тамошним инженерам удастся в сжатые сроки построить по готовым лекалам мощный и легкий авиационный двигатель, топливо для которого не разлагается в Центруме, баланс сил заметно изменится. Сурган получит подавляющее преимущество, такое, что и представить сложно. Это будет мощь, которую противникам не сломить.

– Причем вы всеми силами желаете этого не допустить, – закончил за него Дима.

– А для чего мы тут, по-твоему, сидим? – хохотнул старик. – Если все начнут свободно шастать с полными рюкзаками барахла туда и обратно, порядка не жди. Недоглядишь – и к нам домой такое притащат, Хиросима с Чернобылем безобидными вечеринками покажутся.

Всевед посерьезнел, немного помолчал и добавил:

– Без нормальной авиации сурганцам в грядущей заварушке ой как несладко придется. Она им нужна, причем позарез. Вот и крутятся, как умеют…

По всему выходило, что Диме на какое-то время лучше остаться здесь. Всевед предложил ему ровным счетом два варианта на выбор: убраться на Землю прямо сейчас, чему он с нескрываемой радостью был готов поспособствовать, или же присоединиться к пограничному корпусу, написав заявление о приеме на службу. Правда, для этого кандидатуру должны были утвердить в штабе после всех проверок и формальностей, что, по словам старого пограничника, обычно занимает некоторое время. Корпус, если верить старику, постоянно испытывал дефицит толковых кадров, только принимали на службу далеко не всех.

Возвращаться не имело никакого смысла: раз уж в деле замешаны иные миры, в существовании одного из которых Дима только что убедился на собственной шкуре, полиция ему вряд ли поможет, да и дорога обратно в Центрум будет для него закрыта навсегда. Значит, начинать поиски нужно здесь. В то, что к похищению отца пограничники никоим боком не причастны, он поверил даже быстрее, чем в сам факт возможности путешествий из одной вселенной в другую: этим парням уж точно было бы выгоднее прикончить старика на месте, чтобы не множить проблем. Даже если бумаги не доберутся до покупателя, отец без труда восстановит чертежи или построит еще один образец двигателя. Как с досадой заметил Всевед, теперь им самим предстоит приложить усилия, чтобы разыскать изобретателя во что бы то ни стало. На Земле или в Центруме. Живого или мертвого. Дима надеялся, что все-таки живого. Больше всего во всей этой истории он беспокоился о здоровье отца – больное стариковское сердце могло и не выдержать подобных приключений. Нет, лучше не думать об этом.

Иными словами, альтернатив хитроглазый пограничник ему вроде бы и не оставил. Вздохнув, Дима попросил перо и бумагу. «Молодец, – одобрительно хлопнул его по плечу Всевед, – походишь пока в рекрутах, да и ребятам к тебе присмотреться надо. Все одно потом характеристику писать. В общем, осваивайся помаленьку». На чем, бишь, он там остановился? Клорион валдарринг…

Хлопнула дверь, и в помещение шагнул Стас в сопровождении второго пограничника, представившегося Диме по местной традиции кличкой Стылый. Давний знакомец поставил в угол карабин, снял и встряхнул куртку, избавляясь от забившегося под воротник мелкого песка. Стылый тут же протопал подкованными подошвами в общую гостиную, завозился возле стоявшего у стены буфета. Звякнуло стекло, забулькало.

– Ни хрена, – подвел итог их короткому походу Стас. – Паровозники говорят, не было таких пассажиров.

– И по другим заставам ничего, – шумно отдуваясь и занюхивая выпитое рукавом, добавил Стылый. – Может, в Штаб телеграфировать?

– Это успеется, – ответил Всевед. Порылся в ящике стола, достал оттуда свернутый в трубку бумажный лист, раскатал перед собой, прижав по углам чернильницей и пустым стаканом. На свет явилась испещренная множеством мелких значков и линий карта. – Значится, так, – склонился над столом старик, – мы находимся вот тут. Из нашего мира, из местности, откуда исчез отец этого молодого человека, попасть можно только сюда, в пустоши возле границы с Цадом…

Всевед обвел на карте пальцем небольшой круг.

– Отсюда похитители могли переправить его поездом вот сюда, в Антарию, или сюда, в Гранц. Однако железнодорожники утверждают, что в последние дни никого, похожего по описанию, туда не возили. Выводы?