Время вороньих песен - Мара Вересень

провисла в петлях. Но запорные печати на ставнях и двери были нетронуты. Я прошла по неожиданно красивой, вымощенной разноцветными камнями дорожке, пусть между ними и проклевывалась упрямая жесткая трава, и попробовала ненадежную с виду ступеньку краем ботинка.

Стоя перед лавкой с саквояжем в руке, я осознала всю глубину своей глупости и никчемности. Я понятия не имела, как открыть дверь. У меня не было ключа ни к замку, фигурная скважина которого выглядывала из-под металлического язычка, ни к запорным печатям от охранного контура. Так бы и топталась, если бы Лайэнц не подошел спросить, куда вещи носить, через переднюю дверь или с заднего двора подъехать. Я сильно подозревала, что раз с лицевой стороны дом не ах, то тылы и вовсе в удручающем состоянии, а потом призналась, что не помню, где ключ.

– А у вас есть документы на дом? На договоре собственности должна быть печать владельца.

Я прикинулась дурой, что редко мне удавалось, притворно хлопнула себя по лбу и добыла пергамент с дарственной, с угла которого свисал на витиеватом шнурке плотный кругляш. Вампир аккуратно взял документ у меня из рук и поднес печатью к углублению по центру двери, принятое мной за “глазок”. По фасаду пробежала радужная судорога, дверь щелкнула и отворилась.

Видимо, приметы на счет проходящих вперед кошек и женщин здесь были не в ходу, потому что Лайэнц вдруг перестал быть милым мальчиком. У него в глазах зажглось по маленькой алой точке, а в руках затлел оранжево красный сполох, постепенно вытягиваясь в длинный светящийся хлыст. И он прошел вперед.

Я, уставившись на него во все глаза, дернулась следом, но он удержал меня на пороге.

– Дом долго был запертым, пусть контур не тронут, но его давно не обновляли, мало ли что может пролезть или пролезло и затаилось до того, как контур ставили.

Убедил. Гуля я однажды сама видела, больше не хочу. Правда, я тогда так и не поняла, кто был от встречи в большем шоке: я, от того, что он на меня из-под рухнувшей поленницы выскочил, или он от моих воплей, на которые даже Огаст среагировал, высунувшись с балкона – высокое двустворчатое окно в кабинете на него выходило и оттуда хорошо просматривалась часть заднего двора. Я, впредь зарекаясь от посильной помощи по хозяйству, швырнула в отвратную тварь поленом – в гуля, до балкона мне было бы не добросить – и быстро забралась вверх по приставной лестнице, напрочь забыв, что у меня где-то что-то болит, не гнется или хромает.

Другая нежить или разного рода восставшие мне встречалась только на страницах книг. Имелись какие-то смутные воспоминания о не-мертвых слугах, но настолько состоятельных семей в Кронене не было, а о Нодлуте вне стен “Сада благодати” я помнила ничтожно мало.

Феррато отсутствовал довольно долго. Не понятно почему, так как с виду в доме особо не погуляешь, размах не тот. Но мы с молчаливым возницей и его не менее флегматичной лошадью терпеливо ждали. Потом ставень на полукруглом окне второго этажа вздрогнул, раскололся надвое по центру (а я думала он сплошной!) створки медленно распахнулись и по очереди рухнули вниз. Одна прогрохотала по краю левого эркера и завалилась в бурьян, вторая, натужно скрипя, съехала по фасаду, смяв козырек над крыльцом, и разбрызгала щепки с дощечками по дорожке справа. В окне появилось сконфуженное лицо вампира. А вскоре явился и весь он, с паутиной на плечах и с хлопьями пыли в темных волосах. Глубоко вдохнул, сморщил нос и оглушительно чихнул несколько раз подряд. Что-то кракнуло. Меня толкнули под навес, а сверху глиняным дождем обрушилась часть черепицы.

– Будьте здоровы, – запоздало пожелала я.

– Я пришлю кого-нибудь починить вам крышу, – устыдившись своей разрушительности, отозвался Лайэнц.

– Думаете, поможет?

Не знаю, как часто краснеют вампиры, но вот этот конкретный при мне уже в который раз.

Я отошла в сторонку, чтобы не мешать мужчинам внести вещи, которых внезапно оказалось довольно много, а не только тот гроб-чемодан с моим гардеробом. Создалось ощущение, что Бальца начала собирать меня к отъезду едва ли не в день смерти Огаста. А может еще раньше. Знала же она о моем в тайнике под подоконником?

Подобралось желание подобрать юбки и сбежать, но сами понимаете какой из меня бегун, да и свидетелей стало значительно больше. Соседи подтянулись. Сначала с любопытством заглядывали в темное нутро дома, а потом переключались на меня. Есть ли среди них тот, кто с сорняками воевал?

Собираться в этой части улицы было где. Лавка располагалась с краю небольшого лобного места с фонтаном в центре. Почти в каждом из домов на первом этаже имелись витрины и даже вывески. Мое внимание привлек небольшой двухэтажный особнячок напротив с ярко-зеленой крышей.

А народ все прибывал и я, смущенная внезапной популярностью спряталась внутри.

2.5

Привезенное было внесено и сложено аккуратной горкой. Этакий островок порядка посреди разрухи, на который я и уселась. Благородно активированные вампиром светсферы под потолком и в углах едва разгоняли мрак. Почти все поверхности были скрыты под серым и пушистым. Пол, полки, массивный, похожий на прилавок стол, визуально делящий помещение на две неровные части. Наверх вела узкая, меньше метра в ширину лестница с темными ступенями. Немного зловещая. Лайэнц, когда обход делал, потревожил пушистое серое покрывало на перилах, оставил следы в пыли на ступенях, а над площадкой между пролетами – один из своих красноватых светляков.

Уходя, он прижал ладонь к груди, где под полой пальто во внутреннем кармане прятался подаренный рисунок.

– Несмотря на обстоятельства, я рад знакомству, госпожа Арденн. До визита надзирающего офицера не покидайте дом, пожалуйста. И с соседями поаккуратнее. А лучше вообще никак.

– А… когда?

– В любое время, – ответил Феррато и глаза отвел. – Мне искренне жаль, что с вами все это приключилось. Всего доброго.

После его ухода я воровато выглянула наружу. Соседи все еще любопытствовали. Главное, чтоб знакомиться не пришли, мне вроде как нельзя, но они-то не знают. Или знают? Я осмотрела полотно двери, но никаких красных крестов, белых кругов и начертанных посохом рун не обнаружила. 

Не знаю сколько я так уже сижу. Тут будто время остановилось и так же, как все прочее, покрывается пылью. В задумчивости сжевала уложенный Бальцей в саквояж бутерброд. Там он был не один, но я решила не шиковать. Потом встала и подошла к лестнице. Ступеньки высокие,