Стихи - Илья Сельвинский

И снова по уши в огонь

Вплываем мы с тобой, Россия.

Опять судьба из боя в бой

Дымком затянется, как тайна,-

Но в час большого испытанья

Мне крикнуть хочется: "Я твой!"

Я твой. Я вижу сны твои,

Я жизнью за тебя в ответе!

Твоя волна в моей крови,

В моей груди не твой ли ветер?

Гордясь тобой или скорбя,

Полуседой, но с чувством ранним

Люблю тебя, люблю тебя

Всем пламенем и всем дыханьем.

Люблю, Россия, твой пейзаж:

Твои курганы печенежьи,

Станухи белых побережий,

Оранжевый на синем пляж,

Кровавый мех лесной зари,

Олений бой, тюленьи игры

И в кедраче над Уссури

Шаманскую личину тигра.

Люблю, Россия, птиц твоих:

Военный строй в гусином стане,

Под небом сокола стоянье

В размахе крыльев боевых,

И писк луня среди жнивья

В очарованье лунной ночи,

И на невероятной ноте

Самоубийство соловья[4].

Ну, а красавицы твои?

А женщины твои, Россия?

Какая песня в них взрастила

Самозабвение любви?

О, их любовь не полубыт:

Всегда событье! Вечно мета!

Россия... За одно за это

Тебя нельзя не полюбить.

Люблю стихию наших масс:

Крестьянство с философской хваткой.

Станину нашего порядка —

Передовой рабочий класс,

И выношенную в бою

Интеллигенцию мою —

Все общество, где мир впервые

Решил вопросы вековые.

Люблю великий наш простор,

Что отражен не только в поле,

Но в революционной воле

Себя по-русски распростер:

От декабриста в эполетах

До коммуниста Октября

Россия значилась в поэтах,

Планету заново творя.

И стал вождем огромный край

От Колымы и до Непрядвы.

Так пусть галдит над нами грай,

Черня привычною неправдой,

Но мы мостим прямую гать

Через всемирную трясину,

И ныне восприять Россию —

Не человечество ль принять?

Какие ж трусы и врали

О нашей гибели судачат?

Убить Россию — это значит

Отнять надежду у Земли.

В удушье денежного века,

Где низость смотрит свысока,

Мы окрыляем человека,

Открыв грядущие века.

1942, Действующая армия

Илья Сельвинский. Стихи.

Россия — Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

Баллада о ленинизме

В скверике, на море,

Там, где вокзал,

Бронзой на мраморе

Ленин стоял.

Вытянув правую

Руку вперед,

В даль величавую

Звал он народ.

Массы, идущие

К свету из тьмы,

Знали: "Грядущее —

                      Это мы!"

Помнится сизое

Утро в пыли.

Вражьи дивизии

С моря пришли.

Чистеньких, грамотных

Дикарей

Встретил памятник

Грудью своей!

Странная статуя...

Жест — как сверло,

Брови крылатые

Гневом свело.

— Тонко сработано!

Кто ж это тут?

ЛЕНИН.

Ах, вот оно!

     — Аб!

           — Гут!

Дико из цоколя

Высится шест.

Грохнулся около

Бронзовый жест.

Кони хвостатые

Взяли в карьер.

Нет

        статуи,

Гол

        сквер.

Кончено! Свержено!

Далее — в круг

Входит задержанный

Политрук.

Был он молоденький —

Двадцать всего.

Штатский в котике

Выдал его.

Люди заохали...

("Эх, маята!")

Вот он на цоколе,

Подле шеста;

Вот ему на плечи

Брошен канат.

Мыльные каплищи

Петлю кропят...

— Пусть покачается

На шесте.

Пусть он отчается

В красной звезде!

Всплачется, взмолится

Хоть на момент,

Здесь, у околицы,

Где монумент,

Так, чтобы жители,

Ждущие тут,

Поняли. Видели,

        — Ауф!

                 — Гут!

Желтым до зелени

Стал политрук.

Смотрит...

          О Ленине

Вспомнил... И вдруг

Он над оравою

Вражеских рот

Вытянул правую

Руку вперед —

И, как явление

Бронзе вослед,

Вырос

          Ленина

Силуэт.

Этим движением

От плеча,

Милым видением

Ильича

Смертник молоденький

В этот миг

Кровною родинкой

К душам проник...

Будто о собственном

Сыне — навзрыд

Бухтою об стену

Море гремит!

Плачет, волнуется,

Стонет народ,

Глядя на улицу

Из ворот.

Мигом у цоколя

Каски сверк!

Вот его, сокола,

Вздернули вверх;

Вот уж у сонного

Очи зашлись...

Все же ладонь его

Тянется ввысь —

Бронзовой лепкою,

Назло зверью,

Ясною, крепкою

Верой в зарю!

1942, Действующая армия

Илья Сельвинский. Стихи.

Россия — Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

Пейзаж

Белая-белая хата,

Синий, как море, день.

Из каски клюют цыплята

Какую-то дребедень.

Вполне знакомая каска:

Свастика и рога...

Хозяин кричит: "Параска,

Старая ты карга!"

Параске четыре года.

Она к цыплятам спешит.

Хозяин

         сел

               на колоду,

На каску хозяин глядит.

"Видали? Досталась курам!"

Он был еще молод, но сед.

"Закурим, что ли?"-

"Закурим".

Спички. Янтарь. Кисет.

И вот задумались двое

В голубоватом дыму.

Он воевал под Москвою.

Я воевал в Крыму.

1945

Илья Сельвинский. Стихи.

Россия — Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

О Родине

За что я родину люблю?

За то ли, что шумят дубы?

Иль потому, что в ней ловлю

Черты и собственной судьбы?

Иль попросту, что родился

По эту сторону реки —

И в этой правде тайна вся,

Всем рассужденьям вопреки.

И, значит, только оттого

Забыть навеки не смогу

Летучий снег под рождество

И стаю галок на снегу?

Но если был бы я рожден

Не у реки, а за рекой —

Ужель душою пригвожден

Я был бы к родине другой?

Ну, нет! Родись я даже там,

Где пальмы дальние растут,

Не по судьбе, так по мечтам

Я жил бы здесь! Я был бы тут!

Не потому, что здесь поля

Пшеницей кланяются мне.

Не потому, что конопля

Вкруг дуба ходит в полусне,

А потому, что только здесь

Для всех племен, народов, рас,

Для всех измученных сердец

Большая правда родилась.

И что бы с нею ни стряслось,

Я знаю: вот она, страна,

Которую за дымкой слез

Искала в песнях старина.

Твой путь, республика, тяжел.

Но я гляжу в твои глаза:

Какое счастье, что нашел

Тебя я там, где родился!

1947

Илья Сельвинский. Стихи.

Россия — Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

О любви

Если умру я, если исчезну,

Ты не заплачешь. Ты б не смогла.

Я в твоей жизни, говоря честно,

Не занимаю большого угла.

В сердце твоем оголтелый дятел

Не для меня долбит о любви.

Кто я, в сущности? Так. Приятель.

Но есть права у меня и свои.

Бывает любовь безысходнее круга —

Полубезумье такая любовь.

Бывает — голубка станет подругой,

Лишь приголубь ее голубок,

Лишь подманить воркованием губы,

Мехом дыханья окутать ее,

Грянуть ей в сердце — прямо и грубо —

Жаркое сердцебиенье свое.

Но есть на свете такая дружба,

Такое чувство есть на земле,

Когда воркованье просто не нужно,

Как рукопожатье в своей семье,

Когда не нужны ни встречи, ни письма,

Но вечно глаза твои видят глаза,

Как если б средь тонких струн организма

Новый какой-то нерв завелся.

И знаешь: что б ни случилось с тобою,

Какие б ни прокляли голоса —

Тебя с искалеченною судьбою

Те же теплые встретят глаза.

И встретят не так, как радушные люди,