На грани возможного (ЛП) - Стоун Кайла

Ханна сжала скрюченными пальцами ручку коляски. Неправильно сросшиеся кости болели от холода.

— Мне не нужны твои оправдания.

Он кивнул, устремив взгляд на воду, руки засунуты в карманы, плечи сгорблены, как у человека, потерпевшего поражение.

— Коулман приказал бы меня застрелить. Или повесить. Рейносо тоже. Даже Бишоп, наверное. Я знаю, что это ты. Коулман не казнил меня из-за тебя.

Ханна покачала головой и ничего не сказала.

— Я понимаю, почему ты меня ненавидишь. Мне часто снятся кошмары. О том, что мы сделали. Та девушка, лежащая в снегу… огонь… то, что я совершил.

В ее голове промелькнул образ бессознательного Майло, запертого в доме Ноа. Вонь дыма, душившего ее легкие, жар пламени, слепой ужас, когда она мчалась в горящий дом.

— Ты поджег дом с моим сыном внутри. Мне не нужна твоя благодарность, Лютер. Мне ничего от тебя не нужно.

Он вздрогнул, как будто она его ударила. Его взгляд метнулся к детской площадке, к Майло.

— Не смотри на него, — прошипела Ханна сквозь стиснутые зубы. — Не смей!

Лютер открыл рот, словно собираясь спорить с ней, пытаться отстаивать свою правоту, но поджал губы и кивнул.

— Я заслужил это.

— Чувство вины не делает тебя хорошим человеком, — отрезала Ханна. — Это делают твои поступки. Если хочешь быть хорошим человеком, будь им.

— Я ничего не могу сделать, чтобы заслужить твое прощение?

Ханна резко рассмеялась.

— Прощение? Ты серьезно?

Лютер уставился на нее, затравленным взглядом. Голодным и отчаянным.

Она устало вздохнула.

— Мы не убили тебя. Прими это и иди своей дорогой.

— Я в долгу перед вами. За это. За то, что вы сделали для моего отца. — Его лицо исказилось, как будто он боролся с новыми слезами. — Скажи мне, что сделать.

Она боролась со своим гневом, раздражением и обидой. Согласие встретиться с ним шло вразрез с ее собственными инстинктами.

Он несчастен и жалок. Но Лютер не заслуживал ее жалости.

Ханна почувствовала крошечную йоту того, чего хотела бы не чувствовать.

Она встретила его взгляд.

— Ты хочешь искупления?

— Да.

— Заслужи его.

— Скажи, как.

Шарлотта суетилась и хныкала. Она проголодалась. И слишком замерзла. Разочарованная, Ханна раскачивала коляску назад и вперед. У нее полно дел. Лучше, чем это.

Им нужно подготовиться к встрече с генералом и его армией.

— Тебе пора идти, — сказала она.

Лютер помрачнел.

— Когда он умрет, он будет один. Мой отец. Я не могу смириться с этой мыслью.

— Он не один. Мы сделаем все возможное, чтобы ему было спокойно. Больше я ничего не могу обещать.

— Это немало. Спасибо. Что захочешь. Я сделаю это. Просто скажи. Что угодно.

Нехотя Ханна согласилась.

— Поговори с Лиамом. Может, у него есть что-то для тебя. Что касается меня, я больше никогда не хочу тебя видеть.

Получилось жестко, но это правда.

Лютер кивнул, в его затравленном взгляде мелькнула искра надежды.

— Справедливо. Но я хочу. Помочь, я имею в виду.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Майло!

Лютер прокричал Ханне вслед.

— Я другой человек. Я лучше. Я могу быть лучше.

Ханна толкала коляску быстрее и не отвечала.

Глава 9

Квинн

День сто четвертый

— Эй, Росомаха! — прокричала Квинн сквозь грохот бензопилы.

Лиам выключил бензопилу и выпрямился. Наступила жуткая тишина, птицы затаили дыхание.

Квинн спрыгнула с велосипеда, откинула подставку и поправила винтовку, перекинутую через спину. Теперь она везде ездила на велосипеде, поскольку в ярко-оранжевом дедушкином Форде F150 1978 года — «Оранж Джулиусе» — почти кончился бензин.

Она стянула с ручки сумку с бутылками воды; ее перевязанная рука вспыхнула от боли. Квинн проигнорировала боль. Порезы болели всю поездку на велосипеде. Синяки на бедрах и туловище причиняли страдания, а лицо напоминало разбитый арбуз. Что еще нового?

Она по-новому зауважала Ханну, которая даже с искалеченной рукой добилась большего, чем большинство людей. Сила может выглядеть не только как что-то значительное.

Квинн поковыляла по дороге к Лиаму, морщась от боли в ребрах.

— Я принесла тебе свежей воды из нашего насоса. Это работа Уитни, но я вызвалась.

Она держала рогатку и несколько флешетт в кармане куртки, но обновила оружие. Теперь Квинн повсюду брала с собой AR-15, «Берретта» висела в кобуре на поясе, а лезвие карамбита плотно прилегало к ремню.

Она протянула Лиаму бутылку с водой.

— Как поживаешь?

Лиам нахмурился, но бутылку с водой принял. Он сделал большой глоток и вытер лоб рукавом куртки.

Над ними сквозь решетку ветвей пробивался солнечный свет. Утро выдалось холодным, но около полудня сквозь облака проглянуло солнце.

Может быть, эта арктическая зима наконец-то ослабит свою власть над Мичиганом. Впрочем, может быть, это слишком большая надежда.

Джонас Маршалл и еще один волонтер, вооруженный винтовкой AR-15 с оптическим прицелом, дежурили в ста ярдах по обе стороны дороги, пока Лиам и Бишоп валили бензопилами платаны и клены.

Несколько деревьев уже преграждали дорогу, расположенные на расстоянии около двадцати футов друг от друга.

В тридцати ярдах от них Бишоп обвязывал веревкой участок толстого ствола, прикрепленного с помощью цепей к лебедке старого «Форда».

Квинн беспокойно перевела взгляд с Лиама на Бишопа, потом обратно на свой велосипед.

Они стояли одни на дороге. Она могла видеть разведчиков далеко впереди.

Бишоп оторвался от своей работы, увидел ее и поднял большой палец вверх.

Она знала, о чем он думает. Это ее шанс. Лучше им воспользоваться.

Квинн нахмурилась, но пастор уже вернулся к креплению следующего дерева.

— Как ребра? — Лиам изучал дорогу, деревья, дома, приютившиеся в лесу, всегда готовый к опасности.

Квинн пнула кусок асфальта.

— Все чертовски болит. У меня сплошные гематомы.

Лиам хмыкнул, словно ему знакомо это чувство.

— Что? Как я выгляжу?

— Как будто поспорила с носорогом и проиграла.

Она потрогала свою нижнюю рассеченную губу, начинающую покрываться струпьями. Ей не хватало кольца. Оно осталось где-то в складских помещениях «Вортекса», вместе со здоровым куском ее плоти.

— Звучит подходяще.

— Ты молода. Все заживет. — Лиам окинул ее тяжелым взглядом. — Не делай больше таких глупостей.

Она почувствовала, как съеживается под его оценивающим взглядом. Как будто он осуждал и находил ее недостойной. В конце концов, ему пришлось рисковать собственной жизнью, чтобы вытащить из этого ада.

Разговор складывался не так как ей хотелось бы.

Квинн сглотнула. Часть ее желала повернуться и убежать. Она могла бы провести остаток жизни в своей спальне, свернувшись калачиком под грудой одеял. Это же нормально, правда?

Вместо этого Квинн встала прямо и заставила себя расправить плечи.

Ради этого она и приехала. Бишоп сказал, что она не сможет преодолеть стыд, живущий внутри нее, если не исправит отношения с Лиамом.

Она не могла струсить сейчас.

— Ты злишься на меня?

Его брови приподнялись.

— С чего бы мне на тебя злиться?

— Потому что я ушла одна. Я решила все сделать сама. Я не рассказала тебе о Саттере, потому что хотела отомстить. Но вместо этого я чуть не убила нас обоих.

Лиам поджал губы.

— Лучше и не скажешь.

Ее лицо горело, как раскаленные угли.

— Саттер непременно должен был убить тебя. Он больше, сильнее, опытнее. И злой как гадюка. Тебе очень повезло.

— Я знаю это.

— У тебя есть мужество, милая, но тебе предстоит долгий путь.

— И это я тоже знаю.

Он изучал ее долгую минуту.

Пара малиновок щебетала с кленового дерева на другой стороне дороги. В душе нарастала тревога, но Квинн ждала, держа рот на замке.

Наконец, он пожал плечами.

— Ладно, тогда.