Владыка ночи - Андрей Ливадный

- А что такое изменение, отец?! - дрожащим голосом спросила Юнона.

Герон присел на скамью.

- Я не могу ответить тебе прямо и односложно, Юна, хотя знаю истину. Ты просто не воспримешь ее, испугаешься еще больше... Прежде чем понять природу изменения, задумайся, вспомни, что тебе известно о Селене периода расцвета цивилизации, и попробуй сама сравнить, что сохранилось с той поры, кроме руин и городов-убежищ?

Девушка машинально закусила губу, пытаясь вспомнить все прочитанное в древних книгах, содержание которых она зачастую воспринимала как красивую сказку или несбыточную мечту, и, выполняя просьбу отца, мысленно сравнила эти познания с той реальностью, что окружала ее в повседневной жизни.

- Сервы? - наконец неуверенно произнесла она.

- Да, - кивнул отец. - Они совершенно не похожи на нас по своей природе, многие люди считают их исчадиями темной стороны планеты, куда не достигает свет Владыки Ночи, но ты должна понимать, что это - невежественные суеверия. Сервы были созданы людьми и в древности служили нам, облегчая быт, выполняя тяжкую работу...

- Но они...

- Не перебивай, Юна. Дай мне высказаться до конца.

- Извини, отец...

Герон украдкой посмотрел на дочь и продолжил:

- Никто не знает, что случилось с Селеном, почему солнце стало таким жгучим, а ночи ледяными. Даже мой учитель Гоум не мог объяснить, отчего с каждым годом воздух становится все более разреженным, но он открыл мне глаза на природу диких сервов. По его словам, когда в древности с Селеном произошла катастрофа, люди укрылись в убежищах, а миллионы сервов были предоставлены сами себе. На них не воздействуют дневная жара и ночной холод... вернее сказать, для этих созданий условия внешней среды не играют такой критической роли, как для всего живого. Гоум знал, что все машины, населяющие современный Селен, когда-то были созданы людьми, а значит, любой из сервов изначально нес какую-то полезную функцию, просто, в результате затянувшейся на века катастрофы, они на самом деле "одичали", утратили свое первоначальное предназначение. Люди спрятались в подземных городах, природа Селена погибла, и сервы, предоставленные сами себе, начали приспосабливаться к условиям окружающей среды. Они стали видоизменяться, совершенствоваться, понимаешь? Старик Гоум называл этот процесс термином "эволюция".

- Ты хочешь сказать, отец, что заросли металлических кустов, плюющиеся деревья и вся летающая или ползающая нечисть - это всего лишь машины наших предков, изменившиеся до полной неузнаваемости?

- Ты абсолютно права, Юна. Стоит лишь добавить, что, при всех видимых изменениях, часть современных сервов по-прежнему хранит память о своем былом предназначении.

Юнона сокрушенно покачала головой:

- Все равно, отец, я не понимаю, почему ты так спокойно говоришь об исчадиях темной стороны. Сервы - причина многих несчастий, ведь именно плюющиеся металлические кусты распространяют проклятие изменения.

- Вот мы и подошли к сути проблемы, Юна. Я не зря сказал тебе: несмотря на "одичание" и трансформацию форм, большинство сервов помнит о своей изначальной функции. Семя, которое разбрасывают плюющиеся кусты, состоит из колоний микромашин. Гоум говорил мне, что эти мельчайшие, невидимые невооруженным глазом микромеханизмы - есть не что иное, как полезнейшее изобретение наших предков, позволившее им не только заселить Селен, но и колонизировать иные планеты. Просто за века регресса мы потеряли контроль над ними, утратили знания об истинном предназначении той серебристой субстанции, которую ныне называют проклятием, да и сами микромашины в результате бесконтрольного воспроизводства начали представлять определенную опасность. На самом деле старик Гоум наглядно доказал мне, что дозированная инъекция микромашин в кровь человека приводит к управляемому изменению жизненных процессов. Маленькие кибернетические симбионты живут в крови, как обычные тельца, они изначально сконструированы для внедрения в человеческий организм. Результатом их деятельности является неслыханная приспособляемость человека к условиям внешней среды. Когда человек, в крови которого обращаются микромашины, попадает под палящие лучи солнца, эти маленькие симбионты перемещаются в капилляры, пронизывающие кожу, и аккумулируют излишек энергии, предохраняя своего хозяина от ожогов. Затем стоит такому человеку попасть в лютый мороз, микромашины начинают отдавать накопленную энергию, согревая хозяина, поддерживая постоянную температуру тела. Кроме этого, существует еще несколько способов применения колоний микромашин. Их можно поселить на кожных покровах и с помощью специальных матриц сформировать из металлизированных клеток разъемы для подключения полезных устройств.

- Я не верю тебе.

- Юна, я видел это своими глазами. У Гоума было несколько матриц и импланты, которые подключаются к сформированным разъемам. Он не придумал это сам, а с риском для жизни добыл древние приспособления в разрушенных городах, где тысячи лет назад жили первые обитатели Селена.

- К чему ты рассказываешь мне эти подробности? - не сумев скрыть страх и отвращение, спросила Юнона. - Зачем ты пугаешь меня?

- Я тянул, сколько мог, Юна, - ответил Герон. - Зная, как относятся к измененным жители городов, я пытался подготовить тебя к нелегкому восприятию правды, заставлял тебя читать книги древних, в надежде, что ты поймешь: биологическая эволюция на Селене зашла в тупик, условия внешней среды ухудшаются с каждым годом, и твоему поколению придется делать осознанный выбор между медленной деградацией и единственным способом выживания...

- Нет. Не продолжай. Я не хочу слышать от тебя такие слова!

Герон тяжело вздохнул:

- Хочешь ты или нет, но тебе придется узнать правду, Юна. Я не могу допустить, чтобы тебя забила камнями безумная толпа.

Лицо Юноны стало пепельно-серым. Она порывисто встала:

- Я лучше уйду.

- Нет.

- Отец, я слушалась тебя во всем, но сейчас ты говоришь отвратительные вещи.

- Я вижу, ты поняла мой намек. - Герон тоже встал и жестом указал на запасной выход из оранжереи, которым, на памяти Юноны, никто и никогда не пользовался. - Пойдем. Я покажу тебе правду, а дальше ты вольна поступать, как хочешь.

Она не смогла воспротивиться. Привязанность к отцу все же была слишком сильна, чтобы взять и просто уйти, не окончив этот разговор. Если между ними останется недосказанность, они уже не смогут жить и общаться, как прежде, хотя Юнона подозревала, что прошлое уже необратимо ушло...

- Отец, неужели ты не мог просто промолчать, как делал многие годы, когда я спрашивала про маму? - с горьким упреком произнесла она.