Ссыльный край - Петр Мохирев

– Никогда я никому о своей жизни так не рассказывала, а перед тобой вот почему- то разговорилась.

Дождь успокоился, ветер тоже, лишь слышно было, как в сотни голосов с другой стороны полога пищали комары, они обсуждали очевидно, свою жизнь, комариную…

Самоловы они поехали проверять на следующий день, как поставили. Ставить пришлось наугад, знали, что мужики здесь иногда осетров ловили, просто выехали на середину протоки, спустились пониже избушки, примерно до середины острова, здесь он постепенно уходил от каменной стороны и протока расширялась. Поставили ловушки возле огромного бурлящего камня, по самолову с каждой стороны. Евдокия была постарше, посильнее, она и работала с самоловами, Анна же сидела в лодке на задней беседке и правила маленьким рулевым веслом. Она иногда ездила с отцом на самоловы и теперь подсказывала подруге, что и как надо делать. Якоря сделали сами. Днём, после того, как управились с утренним надоем, съездили на каменную сторону, подобрали два тяжеленных камня – плиты, здесь округлых камней совсем мало, в основном плоские, похожие на плиты, их и брали на якоря. Вырубили из черёмухи лапы, то есть часть ствола, с отходившими от них толстыми ветками, ствол наполовину стесали топором, ветки отрубили подальше от ствола и их концы заострили. Потом две лапы уложили стёсанными сторонами по обе стороны камня и крепко накрепко стянули их проволокой с обеих сторон. Получился тяжёлый якорь, с торчащими в стороны толстыми заострёнными ветками, которые на дне под нагрузкой запахивались в грунт. Такие якоря делали в деревне все мужики.

Евдокия поймалась за наплав, подождала, когда успокоится на течении лодка, журча носом от набегавшей на неё воды, и медленно стала перебираться по верёвке вверх. Течение лодку натягивало довольно сильно и женщине приходилось работать обеими руками, упёршись одним коленом в борт лодки. Уды были забиты мусором не сильно, простоял-то самолов всего одну ночь, но перебирала его Евдокия медленно и неумело, часто останавливалась, поправляла пробки и вдруг она тревожно подняла голову.

– Ой, Аня, дёргает кто – то, и сильно, наверно осетёр попался, я боюсь, я его не вытащу!

– Не бойся, вытащишь, крючок в лодке есть, вон в носу лежит, больше ничего и не надо, тебе раньше быков приходилось забивать на ферме, и то не боялась.

Вскоре показался из воды хвост осетра, он не стал дожидаться, когда его вытащат в лодку, а проявил характер: выпрыгивал из воды, бил хвостом во все стороны, водил самолов вместе с лодкой из стороны в сторону. Анна восторженно подсказывала.

– Страви самолов метра на два – три, теперь обмотни хребтовину на уключину, вот так, отдохни маленько, подождём, пока он успокоится.

– Я Аня сильно боюсь, я их никогда не вытаскивала!

– Ну, если боишься, то давай я, я ведь тоже их не вытаскивала, а знаю, что справлюсь, крючком цепляй за пузо и тащи через борт.

– Ладно, я сама тогда, у тебя, поди и силы не хватит вытащить его.

Осётр тем временем и правда успокоился, и вёл себя вполне пристойно. Евдокия перебралась по хребтовине повыше осетра, взяла в правую руку крючок и, глядя на тёмную, покрытую большими острыми плащами, спину осетра, всё приговаривала.

– Ой мамочка, ой мамочка.

– Ты только не торопись Дуся, только не торопись, он успокоился, и ты будь спокойна.

Евдокия изловчившись, подцепила за пузо крючком осетра и одной рукой за хребтовину самолова, второй за черенок мощного крючка, перетащила рыбину за борт лодки. Осётр на подтоварине стал дёргаться, извиваться, хлопая хвостом во все стороны, свободные уды при этом своими острыми концами со свистом летали по воздуху. Евдокия подтянулась по самолову повыше, обмотнула хребтовину за уключину лодки и уставилась на вытащенного осетра.

– Анька, я его вытащила, понимаешь, сама вытащила!

– Подожди не много, не приближайся пока к нему, а то удой зацепить может.

Вскоре рыбина притихла, женщины осторожно повытаскивали из него уды, скинули их за борт, вытащили из-под осетра подтоварину и он оказался на самом дне лодки, в луже скопившейся там воды. Глядя на добытого осетра, на женщин напал хохот, а Евдокия всё повторяла.

– Я так боялась, что не вытащу его, он такой большой и так сильно дёргал, я уж думала, что он меня может и из лодки выдернуть, а я его крюком как подцепила и давай тащить, и ведь вытащила же.

– А я знала, что ты его вытащишь, ты такая сильная, я нисколечко не сомневалась в тебе.

– Ведь бывает, что и опытные мужики тонут, когда большие осетры попадаются, там уж кто кого.

Глаза у Евдокии предательски заблестели, и она зашмыгала носом, вместе с ней всплакнула и Анна.

– И чего мы расплакались с тобой, ведь вытащили же осетра, радоваться надо, а мы плачем, давай дальше самолов проверять.

На втором самолове так же сидел осётр, с ойканьем и причитаниями, но уже гораздо увереннее, Евдокия вытащила и его. Поднимаясь на вёслах вдоль берега к стоянке, они чувствовали себя самыми счастливыми. Берег был топкий, илистый, заросший осокой, шестом здесь не поможешь, только вёслами надо работать. На дне лодки лежали два крупных осетра, они тёрлись друг о друга, громко хлопали хвостами о днище лодки, периодически открывая и закрывая жаберные крышки. Напротив избушки стояла осиновская лодка и с угора спускались по годами натоптанной тропинке, колхозные парни.

– Ну что рыбачки, хоть лягушонка какого поймали?

– А вы зачем к нам приехали, коров будете помогать доить?

Глаза у выпрыгнувших из лодки женщин лукаво улыбались. К ним подошёл Эдуард, младший брат Анны.

– Траву смотрели, да силосные ямы, да инструмент кой какой привезли, в понедельник с конями приедем, будем силос закладывать. А вы чё такие счастливые, у обоих рот до ушей?

– Да вот вам обрадовались, всё хоть веселее будет на острове, а то одни, да одни, ну как там погуляли в Петров день?

– Хорошо погуляли, напелись, натанцевались, жалели, что вас с нами нету, ну чё, с частиком – то плавали?

– Да, теперь мы с рыбой, возле травы вытащили с пол – ведра щучек, окуней, сорожек, а на течении по косе даже с десяток хариусов попалось, спасибо вам за снасти.

– А самоловы сумели поставить?

– Вчера ещё их в воду сбросили, нечего им в ящиках лежать.

– Ничё не попало?

– Почему не попало, два осетра вытащили, вон в лодке лежат.

– Ладно, врать-то.

Анна босыми ногами зашла в воду и отодвинула подтоварину с накинутой на ней мешковиной, Эдик заглянул через её плечо и присвистнул.

– Ну, девки, вы даёте, осетры – то крупные, килограмм по двадцать пять – тридцать будут, как же вы их вытащили?

– Это я их со страху вытащила – ответила Евдокия – тянула, тянула и вытянула, как ту репку.

– И что же вы теперь делать будете с ними, ведь вам же их до конца лета не съесть.

– А знаешь что Эдик, посади-ка ты их пока на кукан, пусть живые в воде посидят.

Евдокия непонимающе уставилась на подругу.

– Зачем?

Анна загадочно улыбнулась.

– Так надо.

Через два дня, вытащив осетров из воды, женщины закинули их в лодку и поехали на другую сторону острова. Обогнув Ермаков с верхнего конца, они переехали протоку между островами и приткнулись к самому хвосту маленького островка Осерёдыш. Стоял жаркий летний день, на небе ни одной тучки. Хорошо хоть лицо освежал лёгкий восточный ветерок – суховей, да чуть тянуло прохладой от воды. Дальше за Осерёдышем начиналась глубина и сильное течение, там шёл фарватер. Евдокия в очередной раз делилась своими сомнениями.

– Ох, Аня, как я боюсь, это мужики рыбу выезжают продавать на теплоходы, а мы бабы, нас и обмануть могут, или утопить, или просто заберут рыбу, а нас оттолкнут от теплохода, и что мы тогда, мужики часто баб обижают, да ещё чужие.

– Не хныкай ты, никто нас ещё не обидел и рыбу не отобрал. – Она кивнула на осетров, лениво пошевеливающих плавниками. – А деньги нам с тобой ох как нужны, в колхозе же их нам не платят, лишь одни трудодни начисляют. Нам с тобой и одеть-то нечего, на вечёрки в мужских рубахах ходим, да хоть бы конфету какую ребятишкам купить.

Время медленно тянулось к вечеру, Анна рассматривала, как слетевшаяся в рой мошка кишела над самой водой. На влажном тёплом иле, усевшись вплотную друг к другу, а где и прямо одна на одну, собралось несколько десятков белых бабочек – капустниц и из кустов к ним подлетали их соплеменницы снова и снова. По самому урезу воды на длинных ногах, покачивая длинноклювой головой, ходил серый куличок, ему никакого дела не было до случайно появившихся здесь людей, у него были свои заботы, он с завидным постоянством тыкал в воду своим клювом и очевидно находил там что – то съестное и вкусное. Хорошо было слышно, как бурлила на течении остроносая крестовина красного бакена. Анна не выдержала.

– Жара-то какая, искупаться бы.

– Да здесь ноги в няше утонут по колено и трава кругом, бр-р-р.

– Ничё, вечером искупаемся, после дойки, у нас там берег хороший.