Три подруги и пустынная кошка (СИ) - Солнцева Анастасия

Вот и эта, растрепанная, мертвенно-бледная после едва успевшего завершится перехода женщина, с огромными испуганными глазами и чуть вздрагивающими ресницами глядела на него словно на бога, спустившегося на землю по небесной лестнице, как бы банально это не звучало.

— Как вас зовут? — тихо, четко выговаривая каждый звук и при этом удивительно мягко поинтересовался Князь, чуть склонив подбородок к груди.

— Аксинья, — с трудом и не с первого раза выговорила женщина.

— Я думаю, вам будет лучше остаться сегодня у меня, — не предложил, а приказал ей Князь, так, как умел только он один. И от таких его предложений еще ни один не смог отказаться.

— У вас? — переспросила Аксинья, вздрогнув всем телом.

— Да, — с улыбкой кивнул Ян и указал рукой на замершую в сторонку горничную. — Анна вас проводит.

Так Аксинья оказалась в замке своего хозяина, который полностью забрал её под свой контроль, а после осталась с ним навсегда, когда выяснилось, что женщина — непревзойденный садовник, у неё начинало расти и цвести всё, даже иссохшие в прошлом столетии корни кустарника неизвестного происхождения, случайно завалявшиеся в углу кладовки.

Единственным её недостатком, по мнению Князя, была нежная привязанность к обсуждению других людей. Это в ней было, когда она была человеком, это в ней осталось и когда она стала вампиром.

И именно её голос, который она попыталась опустить до приглушенного шепота услышал Князь в оранжерее.

И это уже само по себе показалось странным, потому что шептать Аксинья категорически не умела.

Глава 4

Женщина разговаривала с каким-то мужчиной, в котором вампир, притормозив у чуть приоткрытой двери в оранжерею распознал одного из охранников, недавно взятого на работу для контроля за прилегающей к замку территории. Парень был из клана банши, по каким-то причинам не пожелавший в нем остаться, а отправившийся в одиночное плавание.

— Я тебе говорю, это точно она, — убеждал он в чем-то Аксинью.

— Да нет, что-то мне не верится в такое, — хоть женщина и пыталась говорить тихо, но с силой её голоса это было все равно, что попытаться заставить снег не быть холодным.

— Да почему?

— Да потому что не похожа она на принцессу!

— Да это ж она в человеческом облике, — втолковывал садовнице охранник. — А в море она другая!

— Какая другая?

— Ну, не знаю… Я слышал, как дочка нашего главного говорила, что она — нереида.

— И что?

— А то! Значит, у неё должны быть хвост, жабры и плавники.

— Вот и с чего ты это взял? — всплеснула руками садовница, размахивая какими-то длинными жесткими стеблями. — Ты что, видел её в настоящем облике?

— Не видел! Но они живут, знаешь где? На самом дне моря! Там, куда людям в жизни не добраться! А значит, у них должно быть что-то, что позволяет им находиться на такой глубине, то есть, плавники, жабры и хвосты!

— Они же не рыбы, — начала отстаивать свою точку зрения Аксинья, для пущей убедительности притопнув ножкой, отчего подпрыгнули и жалобно звякнули друг об друга несколько цветочных горшков. — А маги, и не важно, где они живут!

И они продолжили оживленно дискутировать на животрепещущую тему. Постояв под дверью еще минут пятнадцать Князь разобрался в чем дело. Охранник пытался доказать, что школьная подруга одной банши из его клана — это скрывающая свою личность наследница морского трона, у которой под водой пропадают конечности и отрастают плавники. А Аксинья в свою очередь считала, что девушка ведет слишком тривиальную для принцессы жизнь, но даже если это она, то никаких плавников у нее и в помине нет.

Вот с того самого подслушанного разговора Ян тоже невольно заинтересовался этой якобы принцессой. Воспользовавшись своими связями, он кое-что разузнал о той, которую подозревали в королевском происхождении. Выяснилось, что девушка — выпускница местного вуза. Была одной из лучших студенток. Преподаватели считали её умной, ответственной, схватывающей всё не лету. Друзья говорили о ней как о девушке, которая на все имела свою точку зрения и с которой было бесполезно спорить, так как она всегда побеждала. На этом весьма скудная характеристика заканчивалась.

Сообразительная? Да.

Умная? Скорее всего.

Талантливая? Возможно.

Красивая?

Ну…

Яну передали её фотографию, сделанную, судя по антуражу, на выпускном вечере. Внимательно всмотревшись в молодое и достаточно смышленое лицо, вампир сам для себя определил, что не назвал бы девушку красивой. Симпатичная с точки зрения обычной человеческой внешности — да, но вряд ли та, которой бы оборачивались вслед. К тому же, она была совсем не в его вкусе, слишком…простенькая, что ли?

Но больше, чем сама девчонка, его заинтересовал другой человек, тоже запечатленный на фото. И пусть он явно пытался увернуться от камеры, пряча лицо в тени, но фотограф успел «поймать» его, а вспышка дополнила своё дело. И пусть снимок получился размытым, без приятной глазу четкости, но два светло — голубых пятна вместо глаз вызывали… так скажем, интерес. Обывателю могло бы показаться, что произошел какой — то сбой во время съемки, но вампир знал, что иногда фотографии показывают больше, чем кажется на первый взгляд. Больше, чем нужно. Словно вскрывают саму суть жизни.

— Что б тебя, — выругался Ян, всматриваясь в снимок. Теперь все его внимание занимал этот парень. — Не может быть…

С того дня прошло несколько месяцев и кое — какие случившиеся за это время в городе события заставляли задуматься. Ян внимательно присматривался к происходящему вокруг и любое событие, выбивавшееся из категории привычного, снова и снова подталкивало его к попытке сложить два и два, и получить четыре. И хотя ни сложить, ни умножить, ни поделить у вампира так и не получилось, его все равно мучило беспокойство. Что-то было не так и он продолжал искать первопричину этого «не так».

Теперь еще этот бал, на которой его так яростно пыталась затащить мать.

Было ли все это связано или нет?

Но ответ на этот вопрос он так и не смог найти, хоть и потратил на размышления весь день.

Наступил день бала.

С самого утра все обитатели замка пребывали во взволнованном состоянии, во многом — из-за мадам Ясмин, которая начала готовиться к вечернему мероприятию еще за десять часов до него, приводя в состояние суеты, близкой к истерии, всех, кто находился рядом с ней в радиусе полукилометра. К обеду прибыли те, кого сам Ян мысленно назвал отрядом смертников, потому что находиться рядом с его матушкой, готовящейся к ответственному суаре, было близко к попытке суицида. Кого среди них только не было — куаферы, портнихи, визажисты, стилисты, имидж — консультанты и прочая орда, которая прихватила с собой такое количества чемоданчиков, коробок, стоек с одеждой и прочего добра, что заняла две больших комнаты, одна из которых была банкетным залом на тридцать персон.

Глядя на все это безумие Ян лишь вздыхал, мысленно молясь всем богам о терпении и надеясь, что сегодняшний день закончится быстро, а уже завтра его мама уедет обратно в Швейцарию.

Но отделаться малой кровью молодому хозяину не дали — сперва мадам Ясмин заставила сына перемерять с дюжину костюмов, сшитых специально по его меркам для Бала Дождей. И все это ради того, чтобы убедиться — первый костюм из той самой переливающейся ткани, отороченный серебряной ниткой самый лучших вариант. Потом ему пришлось вынести несколько долгих часов в кресле куафера, который щелкая вокруг его головы ножницами, едва ли не замерял каждую волосинку линейкой. Яну пришлось призвать на помощь все своё терпение. Он почти сточил зубы, так сильно стискивал челюсть, сдерживаясь из последних сил, чтобы не свернуть раздражающе мечущемуся вокруг его кресла парню шею. И вот, казалось бы, все мучения подошли к концу, но тут настало время подбирать обувь…

— Ненавижу балы, — прорычал Ян, ступая в Белый зал Летнего дворца, принадлежащего герцогине Зальцбургской. Это было залитое ярким искусственным светом огромное помещение с изысканным интерьером, высокими потолочными сводами и золотой лепниной, которое при помощи пилонов и арок поделили на зоны. Наиболее вычурно и роскошно выглядела центральная часть, по которой перемещались участники бала, уже собравшиеся в полном составе. Они прохаживались туда-сюда, весело болтали и приветствовали, целуя воздух у щек друг друга, пока шныряющие между ними безмолвными тенями официанты разносили наполненные напитками бокалы. Остальные части зала — боковые, были вспомогательными, справа разместился оркестр, слева были установлены диванчики со столиками, чтобы танцующие имели возможность отдохнуть и перекусить.