Пульт мертвеца - Тимоти Зан

Ты придешь к знанию правды, и правда освободит тебя…

К счастью, в этом случае узнать правду было нетрудно. Пройдя два шага до столика, я взял с него жезл и снова уселся в анатомическое кресло.

— Стена: фронтальный вид, — скомандовал я компьютеру. И передо мной светло-голубая стена каюты вдруг превратилась в черный прямоугольник космического пространства…

Я набрал в лёгкие побольше воздуха, надеясь освободиться от душившего меня чувства неопределенности и неприятных ощущений в желудке. Слева, в стороне, излучая неестественно-приглушённый свет, висело светило системы Солитэр.

С минуту я продолжал смотреть на него, затем моим вниманием завладела остальная часть этого чёткого, как в планетарии, купола звездного неба, где я желал отыскать сам Солитэр. Сделать это было нетрудно: небольшой серпик, как раз понизу, чуть направо от центра, и такой же самый серпик на несколько градусов в сторону. В нормальном космическом режиме мы практически сядем как раз на его верхушку, если попытаться выразить все это на языке астрономии. Точность немыслимая, в особенности, если она исходит от покойника…

Я покрутил головой, в надежде отогнать эту кошмарную мысль.

— Стена: координатная сетка, — произнес я. Тотчас передо мной возникла легкая, тонкая, красная решетка системы координат. — Стена: сектор пятьдесят пять. Увеличение: одна тысяча.

Картинка скользнула, дёрнулась, и в ту же секунду всю стену заполнили два полумесяца, Солитэр и Сполл, — всем известное исключение из правила о том, что двойные планеты — не самый лучший надел, чтобы на нем закрепиться. Очень смутно я вспомнил, что где-то читал о том, что оба этих мира были населены, хотя особых причин для того, чтобы предпочтение было отдано не Споллу, а именно Солитэру, я уловить так и не смог. Да и не интересовало это меня сейчас. Мой кризис неведения и сомнения отступил — мы продирались сквозь Облако, и теперь, если мне повезёт, я сумею выкроить достаточно времени для сна и отдыха. Я попытался устроиться поудобнее в кресле…

И вдруг замер…

— Стена: изображение Коллет, — приказал я. — Изображение на четверть, увеличение…

Пока компьютер был занят поисками газового гиганта и подсчетами увеличения для демонстрации затребованного мною изображения, прошло несколько секунд. Затем два полумесяца-близнеца исчезли, и, несмотря на то, что был готов к тому, что мне предстояло увидеть, я не смог удержаться от невольного восклицания.

Нет, конечно, не сама планета заставила меня изумиться. Как и было запланировано, четверть стены занимало зеленовато-серое, чуть размытое изображение поверхности Кол-лет, почти незримо соединенное равномерными полосами газовых гигантов. Над его обоими полюсами висел зыбкий, кремового оттенка туман, в то время как с десяток пятнышек по обе стороны его экватора и спирали, исходившие от них, свидетельствовали о необычайной силы ураганах, которые не прекращались со времени прибытия первых колонистов на эту систему семьдесят лет назад. Абсолютно стандартная типичная планета, если не обращать внимания на ее кольца.

Это были не обычные газовые кольца: слабенькие кружки, состоящие из пыли и мелких частиц льда, которые никто, кроме самых дотошных наблюдателей, заметить не в состоянии. Кольца эти буквально наполняли всё левое поле стены-экрана, выдаваясь далеко от поверхности планеты тысячей молочно-белых поясков.

Нигде, ни на одной из планет системы Патри не существовало подобного природного феномена, и по этому поводу не утихали дискуссии, суть которых сводилась к тому, что, дескать, не будь эти визиты на Солитэр так сильно ограничены, Коллет, несомненно, превратился бы в главную достопримечательность для туристов. Лишь Сатурн в Солнечной системе в какой-то степени мог соперничать с этим зрелищем, и те немногие, кому довелось увидеть обе системы колец вблизи, единодушны в том, что данное зрелище куда более захватывающее.

Куда более захватывающее… и несравненно более прибыльное. Я довольно долго не мог отвести взора от этого зрелища, странная меланхолическая грусть наполняла меня. Казалось нелепым, что такое сказочное творение Божье полностью было повинно в том, что существует «Пульт Мертвеца», живущий за счет человеческих жизней. Даже с такого огромного расстояния благодаря компьютеру можно было достаточно хорошо рассмотреть руды высочайшей насыщенности, которые и превратили Солитэр в источник всех этих бед и… сделали его причиной смерти стольких людей.

Я сердито помотал головой, чтобы прогнать эту досадную мысль. Мы были здесь, почти в центре системы Солитэр, и почти всё, что я видел, снова наводило меня на мысли о «Пульте Мертвеца» и той цене, которая была заплачена за возможность насладиться этим зрелищем отсюда, с борта «Вожака». Мне была необходима внутренняя самодисциплина для того, чтобы окунуться в пучину этих кошмарных двух недель, которые мне предстояло провести здесь.

Так не печалься же о дне завтрашнем — он сам о себе позаботится. Каждый день приносит достаточно огорчений…

Отключив экран-стену, я выбрался из своего сиденья и направился к койке, лёг и уснул.

Мы коснулись причала космопорта Солитэра с названием «На краю радуги» уже на исходе утра следующего дня. Это у нас на борту утро заканчивалось, а «На краю радуги» день клонился к вечеру. Вероятно, было уже поздновато для того, чтобы что-то успеть в этот же день, но всё же можно было попытать счастья в закоулках местной бюрократии. И уже через четверть часа после приземления я сидел во взятом на прокат автомобиле и по весьма современной автостраде направлялся в сторону столицы этих мест, городу Камео, который располагался в двадцати километрах от космопорта.

Компьютер автомобиля был достаточно снабжен обстоятельной программой-путеводителем, и после краткого общения с ним выяснилось, что место, куда я хотел добраться, называлось Хабрин Чоски, и нужен мне там был Дворец Справедливости. Я приказал ему отвезти меня туда, когда мы проезжали пригороды Камео, и уже через несколько минут я был там.

Примерно через такое же количество минут я снова сидел в авто, которое доставляло меня обратно, к причалу «На краю радуги».

Куцко уже стоял за воротами «Вожака», когда появился я, и следил за установкой будки охраны.

— Вас искал мистер Келси-Рамос, — вместо приветствия сказал он, едва я ступил на борт «Вожака». — Погодите минутку, я должен испытать сенсор обнаружения оружия. Вот, ловите.

Я на лету поймал некую штуковину, похожую на булавку, которую он бросил мне, и попытался не сморщиться, когда он прицеплял мне ее на тунику. Мне приходилось видеть, что могут сделать эти «булавки» человеческому существу, и мне стало жутковато, когда я заимел эту штуковину на себе.

— Я говорил капитану Бартоломи, что собираюсь в Камео, — сообщил я, когда Дьюг Иверсен вышел из будки и принялся щелкать какими-то переключателями.

Арка надо мной издала поросячий визг.

— Прекрасно, — кивнул Дьюг.

И Куцко тоже кивнул ему в ответ.

— Но капитана-то мы проверять не можем. А вам с собой телефон носить бы надо, — полушутя заметил он. — Капитан сейчас в рубке вместе с Айкманом.

Великолепно. Более достойного завершения этого дня, чем общение с Айкманом, и придумать невозможно.

— Вот радость-то, — невольно пробормотал я и возвратил ему булавку.

Куцко недоуменно уставился на меня.

— Простите? С вами все в порядке?

— Пока не очень. Но я еще не готов упасть на спину и поднять вверх лапки. — Я кивнул на будку охранника. — К чему всё это? Мы что, гостей дожидаемся?

— Да, гостя, и не одного, — кивнул Куцко. — Мистер Келси-Рамос решил, что мы остаёмся на борту, и ни в какие отели не поедем.

— Правда? — Я вздрогнул. — А с чего бы это?

Он заговорщически ухмыльнулся.

— Эксперт-то в этом ведь вы — это вы мне обо всем должны рассказывать. Сначала истинную причину, а потом уж и официальную.

У нас уже издавна это стало своего рода игрой, но сейчас никому из нас играть в неё не хотелось.

— Миха, у меня нет времени…

— Ладно уж, Джилид, повеселите меня. Кроме того, у вас такой вид, будто клад открыли.

Я непонимающе взглянул на него, почувствовав нечто вроде благодарности за его юмор, хотя и слегка черноватый.

— О, все в порядке, ничего особенного.

Он нацепил на себя любимую маску непроницаемости, и она не сошла с него и тогда, когда уже я пытался разглядеть за ней что-то еще. Вообще, это было очень легко, несмотря на то, что среди его коллег встречались весьма мрачные и замкнутые типы. В основе своей Куцко был человеком искренним.

— Главная причина состоит в том, что он не доверяет здешним отелям, — медленно произнес я, посматривая в сторону, туда, где находилась будка со всякими охранными устройствами, отметив про себя её далеко не случайное размещение.