Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского - Гомер

Окружала царя Одиссея заботой своею

В том троянском краю, где страдали ахейцы, скорбя! {220}

Никогда не бывали столь боги в любви откровенны,

Сколь Афина Паллада была, его сердцем любя!

Если б ею с такой же любовью, и ты был овеян, —

Сама память о браке пропала б во многих из них».

И в ответ Телемах рассудительный молвил, робея: {225}

«Старец, сбудется вряд твоё слово; о людях больших

Говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится

Никогда ни по воле богов, и ни в просьбах моих».

Отвечала ему сероглазка, богиня Афина:

«Что за слово твоё из ограды зубов вдруг летит; {230}

Защитить нас и издали богу легко, коль стремится;

Согласилась скорей бы на бедствия, чтобы прийти,

Сладкий день возвращенья увидеть, от бедствий спастися,

В дом вернуться, чем пасть пред своим очагом, как, с пути,

Агамемнон предательством пал от жены и Эгиста. {235}

И богам невозможно от смертного часа совсем

Человека избавить, им милого, коль он уж чисто

Усыпляющей Смерти Судьбой в руки отдан, как все».

Отвечал Телемах рассудительный верной богине:

«Ментор, кончим о том говорить, сокрушает нам всем {240}

Сердце очень; его возвращения мы не увидим, —

Смерть и чёрную Керу готовили боги ему.

Я теперь, об ином вопрошая, хочу обратиться, —

Нестор, – правдой и мудростью всех превосходишь, к тому ж,

Говорят, был царем, повелителем трех поколений, {245}

Образ светлый, бессмертным подобен. Теперь я приму, —

О, Нелид Нестор, правду скажи ты, меня не жалея,

Как убит, был Атрид Агамемнон, владыка мужей?

Менелай находился где? Что же за средство, всех злее,

Изобрёл Эгист хитрый, чтоб сладить с большим из царей? {250}

Или Аргоса он не достиг, не в ахейцах, с чужими,

И врага своего тем подвигнул к убийству быстрей?»

Нестор, князь же геренский, ответил словами своими:

«Сын, скажу откровенно, чтоб мог ты всю истину знать;

Так вот всё и случилось, как думаешь сам; смог бы с ними {255}

В доме брата Эгиста живого, вернувшись, застать,

Сам из брани троянской, Атрид Менелай светло-русый,

Труп его бы тогда не могла и земля покрывать,

Лишь стервятники, псы бы его растерзали, раструсив

В поле где-то за градом далёко; родная жена {260}

Ни одна б не оплакала, – лютое зло делал трусом.

И пока мы сражались, придя к неприступным стенам;

В безопасном углу он, у конного Аргоса града

Сердце лестью опутал жены Агамемнона сам.

Но самой Клитемнестре божественной было преградой {265}

Дело стыдное, – мыслей порочных она не вела;

Был при ней песнопевец, ему сам Атрид так отрадно,

В Трою плыть уж готовый велел знать супруги дела.

Когда воля богов и её предала преступленью,

Песнопевца Эгист сам на остров пустынный сослал {270}

И оставил, – и хищные птицы предали растленью.

Он жену, переспать с ним желавшую, в дом пригласил;

Много бёдр на святых алтарях жёг богам всесожженьем,

Много вкладов, и златом, и тканями, в храм приносил,

Дерзко дело такое, с нежданным окончив успехом. {275}

Мы ж, покинувши землю троянскую, всяк порознь плыл,

Я, Атрид Менелай, сопряжённые дружбою тесной.

Были мы пред святым Сунионом, Афинский где мыс;

Менелаева кормщика Феб Аполлон на потеху

Быстрой, тихой стрелой умертвил, – управляя с кормы {280}

Судном, крепко держал многоопытной твёрдой рукою

Фронтис Онеторид, он из всех земнородных, как мы,

Тайну знавший владеть кораблём непогодою злою.

Путь замедлил, хотя и в дорогу спешил, чтобы здесь

Погребенья честь другу воздать, навсегда упокоив; {285}

Но когда на своих кораблях крутобоких гордец

В море тёмное шёл, и высокого мыса Малеи

Достигал, – повсеместно гремящий Зевс сам круговерть

Закрутил, на Атрида ветра шумной бури повеяв,

Вздыбив мощные, тяжкие волны, как горы кругом. {290}

Корабли разлучив, половину их к Криту развеял,

Где кидонов у светлой струи Иардана был дом;

Виден гладкий утёс, восходящий над влагой морскою,

В бездну моря вдвигаясь, в пределах Гортины бугром;

Там, на западный берег у Феста великой волною {295}

Нот нагнал корабли, и утёс их дробит до кусков,

Корабли все погибли; спаслись лишь от Смерти в прибое,

Люди с этих, разбитых об острые камни судов.

Пять других кораблей синеносых, похищенных бурей,

Ветр могучий, и волны ко брегу Египта мчат вновь. {300}

В той стране собирая сокровища, злато, лазури,

Он ходил меж народов иных языков, и тогда

Сам Эгист совершил беззаконие в Аргосе хмуром,

Смерть принесши Атриду, – безмолвствовал люд, как всегда.

Целых семь лет он властвовал в златом обильной Микене; {305}

На восьмой из Афин возвратился к нему, в знак суда,

Богу равный Орест, и убийц поразил, – в своё время,

От Эгиста погиб зло его легендарный отец.

Пир созвав для аргивян великий, Орест погребенье

Дал преступнице матери, вместе с Эгистом вконец. {310}

В тот же счастливо день Менелай, воевода опасный,

Прибыл, злата собрав, сколь он мог в кораблях своих везть.

Телемах, ты недолго вдали своей родины странствуй,

Дом, наследье отца благородного, бросив на кон

Для грабителей, жрущих твоё беспощадно; растянут {315}

Всё, без пользы останется путь, что тобой совершён.

Менелая тебе я советую нынче, – возжаждай

Посетить; в дом недавно им флот из чужбин приведён,

Стран, людей, из которых никто, занесённый однажды

По широкому морю стремительным ветром, не мог {320}

Возвратиться; откуда и в год долететь к нам не жаждет

Птица быстрая, – страшен великой пучины итог.

Ты поедешь отсюда иль морем со всеми своими,

Иль землею, – коней с колесницей, желаешь, даст бог,

Дам и я, и пошлю с тобой сына, – укажет любимый {325}

В Лакедемон божественный путь, русый где Менелай;

Можешь сам расспросить его, – правду одну лишь подымет,

Лжи, конечно, не скажет, – умом одарён через край»,

Кончил. Солнце померкло, и тьма наступила повсюду.

Слово тут сероглазка, богиня Афина: «Прощай! {330}

Старец, речи твои рассудительны, медлить не буду;

Принесите вино, языки, Посейдону царю,

Также прочим богам сотворить возлиянье, как чудо;

Время думать о ложе покойном и Сне. Я смотрю, —

Уже гаснет закат, и прилично уж больше едва ли {335}

Нам за трапезой бога сидеть; но пора ждать Зарю», —

Говорила дочь Дия; почтительно все ей внимали.

Для умытия рук слуги дали воды им потом;

Дети светлым вином чаши им до краёв наполняли,

Справа их разносив, по обычаю полным ковшом; {340}

На пылавший огонь сотворили они возлиянье

Стоя; как сотворили его, насладились вином,

Сколь желала душа; Телемах же с Афиной заране

Стал к ночлегу на свой быстроходный корабль спешить.

Нестор, гостя сдержав, говорил: «Не позволят с Ураном {345}

Вечный Зевс и другие бессмертные боги решить,

Чтоб к ночлегу отсюда вы шли на корабль быстроходный!

Иль постель не найдётся у нас? Я не нищий так жить,

Будто в доме моём ни покровов, постелей походных

Нет, чтоб сам насладился покоем, и гость дорогой {350}

Сном? Покровов и мягких постелей у нас сколь угодно.

Чтобы сын Одиссея, великого мужа, в покой

Выбрал сам корабельную палубу спальней, пока я

Жив, мои сыновья обитают со мной под одной

Кровлей, всех, кто пожалует к нам, угощать дружной стаей!» {355}

Сероглазка, богиня Афина ему говорит:

«Умно слово сказал ты, возлюбленный старец, и станет

Делать волю твою Телемах, – по приличью решить.

Я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею

Ночь провел. Самому ж мне на чёрный корабль поспешить {360}

Должно, наших людей ободрить, и о многом поведать, —

Я из спутников наших старейший годами; они

Молодые, ровесники все Телемаху, с ним спеют

Вольно, дружно его в корабле проводили одни;

Для чего и хочу я на чёрный корабль возвратиться, {365}

И с Зарёю пойти мне к народу кавконов. От них

Нужно, чтоб заплатили мне долг там немалый, старинный.

Телемаха, раз в доме твоём здесь, у вас погостит,

С сыном младшим отправь в колеснице; коней же, пуститься,

Дай проворнейших в беге, и силой отличных в кости», – {370}

Так сказав, сероглазка Афина сама удалилась,

Ввысь орлом улетев; ужаснулись ахейцы; грустил

Старец, чудо своими глазами увидев, как милость.

Руку взяв Телемаха, ему дружелюбно сказал:

«Ты, конечно, и сердцем не робок, и крепкою силой, {375}

Коль тебе, молодому, сопутствовать бог пожелал,