Не бойся, тебе понравится! - Дарья Андреевна Кузнецова

другом дело. У Халлелы проблемы с головой посерьёзнее. Не до органических изменений, но я немного пообщался, сделал выводы. Это не заразно, но влияет. Их бы обоих хорошенько пролечить. Разделить и пролечить. Но не уверен, что дадутся. Выясни про них обоих всё что можно, ладно? Что с ним происходило в плену, что у неё в прошлом. Вдруг получится установить главное травмирующее воздействие и даже без комплексного лечения хоть немного купировать…

— Да плевать мне на эту… Холеру! — резко возразил Шад, не позволив договорить. — Отцепи её от брата и вылечи его… Что? — осёкся он под странным, пронзительно-задумчивым взглядом Мутабара.

— А ты не обратил внимания, да?

— На что?

— Да эта их связь… Впрочем, наверное, мне показалось, и всё дело в эксперименте. Тут сложно судить…

— Я это ненавижу, — веско оборвал Шад. — Говори как есть.

— Между тюремщиком и жертвой нередко возникает сложная психическая связь, созависимость, если угодно. Я не возьмусь делать заключение без тщательного исследования обоих, но… Шад, он притащил её с собой и поселил, как я понимаю, в своей детской комнате!

— Насколько всё может быть плохо?

— Я не думаю, что всё настолько драматично, возможно это результат его растерянности в новой жизни, а Халлела — это…

— Короче.

— Это может быть неизлечимо. Во всяком случае, быстро и без активного содействия с его стороны. Такая связь, да еще подкреплённая этим проклятым экспериментом… Даже если их энергетически разделить и выслать её в Абалон, да даже если её убить, подобная травма может сказаться гораздо сильнее плена. Но, повторюсь, я не возьмусь делать заключение без внимательного изучения всех обстоятельств. И уж точно лучше не предпринимать серьёзных шагов по разрыву связи, пока не станет понятно, насколько всё плохо. Конечно, если брат нужен тебе живым, здоровым и вменяемым.

— Понятно, — сумрачно буркнул Шад. — Тряхну связи.

Проще всего оказалось получить доступную информацию по плену Шахаба. В конце концов, именно Шаду в конечном итоге подчинялись шайтары, которые выпотрошили лабораторию вместе со всей документацией и наличными работниками, вызвать кого надо — не так уж долго.

Сведения оказались не ужасными, но — тревожными. Почему Шахаб все эти годы молчал, его брату объяснять не требовалось: он прекрасно знал, что малой никогда не умел связно врать, да и вообще переговорить его, хитростью что-то выведать — проще некуда, а эльфийские дознаватели тем более быстро «раскололи» бы бесхитростного мага, так что выбор он сделал единственно возможный. И молчал настолько убедительно, что его во все бумаги записали как немого и сумасшедшего. Дружелюбному когда-то и открытому шайтару наверняка дорого пришлось за такое заплатить.

По всему выходило, что именно в этом одиночестве и отсутствии общения состояла самая драматичная часть плена. Детальной информации о том, что происходило с братом первые два года, получить не удалось, а вот последний был как на ладони, и… да, наверняка тяжёлым, но не настолько, как Шад боялся. Никто его не пытал, иногда брали кровь и магию, и только. Держали фактически на цепи, и это тоже не могло не сказаться, и объясняло отношение к эльфийке. Но не пугало.

А вот то, что он узнал о пленнице, впечатлило гораздо сильнее.

Выяснение деталей заняло немало времени, так что домой Шад вернулся хмурым, задумчивым, и к полуночи. Ярая уже вернулась, но еще не спала и пыталась совместить два дела: выбор отделки для своего кабинета и работу. Муж застал её сидящей на полу посреди пустой комнаты, обложившейся какими-то набросками, документами и образцами. Остановился на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку, скрестил руки на груди. Прервать не боялся, просто — любовался. Отдыхал душой, так она выглядела спокойно, уютно и умиротворённо. Именно этого ему не хватало сейчас.

— Ты долго собираешься там стоять? — со смешком поинтересовалась орчанка через минуту, не вынимая носа из бумаг.

— Ещё не определился.

Ярая наконец подняла голову, окинула его задумчивым взглядом.

— Случилось что-то ещё или ты переживаешь исключительно из-за брата?

Шад только поморщился. Подошёл к жене, осторожно устроился позади неё.

— Вот нравится же тебе на полу сидеть, — проворчал он. — Стулья есть!

— Вот и нравятся вам эти стулья, пол же есть! — ехидно отбила орчанка и с удовольствием откинулась на широкую грудь мужа, отложив бумаги. — Ты переживаешь просто так или выяснилось что-то определённое? — продолжила допытываться она.

Скрывать подробности Шад не стал, да и не собирался изначально, просто хотелось устроиться поудобнее перед разговором. Рассказал всё как есть — и о том, что брат прихватил с собой пленницу, и о том, что о ней выяснилось.

Халлела раньше принадлежала к побочной ветви одного из правящих кланов, Лейдиль. Как и положено, по достижении тридцати шести лет, возраста зрелости и совершеннолетия у эльфов, её выдали замуж за уважаемого мужчину из другого клана, с которым семья очень стремилась породниться. Однако в первую брачную ночь новобрачная прикончила собственного мужа и одного из гостей поместья. Вины не отрицала, в содеянном не раскаивалась, отбыла полувековое наказание где-то на плантациях. Семья после такого преступления от неё отказалась, эльфийку не просто выгнали из рода, но отрезали от корней. Деталей процедуры из инородцев никто не знал, но после такого мало кто выживал.

Однако кто-то разглядел в преступнице потенциал, её привлекли к работе — неслыханное дело для женщины подобного происхождения, и сейчас, пусть и под псевдонимом, она была учёным с мировым именем, специалистом по расовой магии, энергетическому обмену и преобразованию магических энергий.

Поделился он и собственными впечатлениями от общения с пленницей.

— Забавный казус… — рассеянно хмыкнула Ярая, выслушав всю историю.

— Тебя это веселит? — хмуро уточнил муж.

— Не то, о чём ты подумал, — мягко возразила она и, извернувшись, утешающе поцеловала его в подбородок. — Я про ушастую. Она — казус. Для эльфов она выродок в последней степени, то есть нечто абсолютно отверженное и ничтожное, во времена существования рабства отрезанных даже рабы презирали. Поэтому пытаться вернуть подобное существо домой — марать руки, об этом даже думать нельзя. Но она ценный специалист, который работал на военных, и не попытаться вернуть его нельзя. Очень интересно, как светлоликие друзья станут выкручиваться из этого цугцванга. Особенно сейчас, когда они так сократили своё присутствие. Я наведу справки по своим каналам, есть у меня пара знакомых эльфистов. Глянуть бы на неё без твоего брата…

— Позже, — решил Шад, поколебавшись. — Пусть сначала врач понаблюдает.

* * *

— Помню, помню, как же… Чудовищный был скандал, грандиозный! — обрадованно сообщил старый орк, бывший дипломат, а ныне — преподаватель эльфистики в дипломатическом институте, когда Ярая изложила