Месть нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

— Мы должны пойти вперед. Гелен и сам поможет Иону.

— Но ведь тогда они будут добираться до замка целую вечность, — запротестовал Сигурд. — Если мы все возьмемся дружно…

— Мы вдвоем дойдем до замка к вечеру и вышлем всадника, который подберет Гелена и Иона. Король и королева уже волнуются, а мы должны в первую очередь думать о них.

Сигурд хотел было возмутиться, но Гелен и Ион взглядом показали ему, что спорить не стоит.

Сигурд высоко ценил Эолинда как советника, учителя и друга. Но временами он удивлялся тому, что старик настаивает на соблюдении придворного этикета. Гелен и Ион были друзьями Сигурда, но ни один из них никогда не решался прямо заговорить с Эолиндом. Кроме того, старик заботился только о принце и в случае опасности без сожаления оставил бы друзей своего подопечного в беде.

— Ну? — спросил Эолинд, требуя поторапливаться.

Сигурд виновато кивнул друзьям.

— Как только мы доберемся до замка, сразу же вышлем вам помощь.

Гелен и Ион смотрели на него без осуждения и злобы.

Сигурд и Эолинд некоторое время молчали, направляясь к замку. Время от времени исландский принц украдкой бросал взгляды на своего учителя, но тот делал вид, что не замечает этого — такова была его роль в игре взаимоотношений с сыном короля.

Эолинд был странным стариком. Эльза и Гернот рассказывали, что он был частью замка и уже много поколений служил королям Исландии, воспитывая их детей. По его огрубевшему лицу, покрытому седой щетиной, которую он и не пытался сбривать, трудно было определить, сколько же ему лет. Сигурд не встречал в Исландии человека, который был бы настолько стар. Хотя время уже выказывало власть над телом старика, его руки еще могли отпускать звонкие пощечины, а голос был настолько уверенным, что возразить Эолинду не решались даже воины и военачальники. Король тоже прислушивался к словам советника, который никогда не говорил о прежних правителях, как бы его ни просили об этом.

Наконец Сигурд не выдержал:

— Что ты имеешь против Гелена и Иона?

Эолинд даже не взглянул на него, сосредоточившись на дороге.

— Я не должен ничего против них иметь.

— Они мои друзья, и я хочу, чтобы ты относился к ним с уважением.

На лице Эолинда мелькнула улыбка.

— Мой принц, вы можете требовать уважения к себе, но не уважения к другим. Чего бы вы потребовали еще — уважения к камням или деревьям?

— Но почему ты уважаешь меня, а вот моих друзей — нет?

— Вы принц. Ваша воля и ваше благополучие — вот моя задача.

Сигурд немного задумался, а затем ответил:

— Тогда ты уважаешь не меня, а ту роль, которая была дана мне при рождении.

— Да, так и есть.

Эолинд сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся, словно он не понимал, что своими словами может обидеть принца.

Сигурд остановился. Через пару секунд Эолинд заметил озабоченность на лице своего воспитанника и тоже замер на месте, глядя на принца.

— Если вы желаете, мы, конечно, можем немного поспорить по этому поводу, но нам нельзя замедлять ход. Я уверен, что родители хотят видеть вас за ужином.

Сигурд с раздражением продолжил путь. Ему не нравилось, когда Эолинд им командовал, но, с другой стороны, он не мог ему не подчиниться.

— Неужели я для тебя совсем ничего не значу?

Эолинд плюнул на дорогу.

— Как человек? Ничего. Как принц? Все.

Сигурд не понимал старика.

— Значит, ты бы служил любому другому принцу? Я, признаться, разочарован.

Эолинда, казалось, нисколько не смутило заявление юного принца.

— Это потому, что у вас нет никаких обязательств. Как я могу становиться зависимым от личных симпатий? Должен ли я отказать королю в служении, если глупость его сына не на шутку раздражает меня? Нет, конечно. Ко мне приводят принцев и принцесс, а я забочусь о них.

— Я только надеялся, что ты… я имею в виду, с годами…

Эолинд громко вздохнул. Он знал эти разговоры принца.

Мальчик был сильным, как дрык, но обидчивым, как девчонка. Мать воспитывала его на книгах, а не на бычьей крови, как полагается воину.

— Вы ищете понимания там, где в нем нет необходимости. Если вы не можете различить дружбу и долг, то какая вам разница, первое это или второе?

Сигурд знал, что он получил все ответы, которые готов был дать ему Эолинд по этому поводу.

— Ты еще будешь скучать по мне, когда я уеду в Данию, — с обидой в голосе пробормотал юноша.

— Интересно, кто будет больше огорчен: я — в связи с вашим отъездом или датчане — по поводу вашего прибытия?

Настроение Сигурда заметно улучшилось. Он с самого начала года ждал своей первой большой поездки за море.

— Я слышал, что датчане играют совсем в другие игры, чем мы. И у них есть музыкальные инструменты, издающие звуки, которых ты никогда не слышал! А их мед заправлен специями и жжет язык!

Эолинд рассмеялся.

— Вы этого хотите? Чтобы мед жег вам язык? Что ж, думаю, вам будет очень хорошо у короля Дагфинна.

Пауза со стороны Сигурда затянулась, и Эолинд сразу же понял, о чем тот думает.

— Да, вам будет хорошо у короля Дагфинна, Сигурд. Именно у короля, при дворе, — подчеркнул старик. — И это не просьба. Учтите, я не хочу, чтобы мне пришлось говорить об этом с вашим отцом.

Сигурд поднял несколько камешков и стал бросать их в лес слева и справа от дороги. Медленно опускалась тьма, и от земли поднимался холод.

— Ну что мне делать при дворе? — проворчал Сигурд. — Все замки похожи. Так все говорят! И ты же знаешь Дагфинна! Он будет обращаться со мной, как с благородным конем, которым всем хвастаются.

— Вы принц Исландии и гость при его дворе. Вы ни в чем не будете испытывать недостатка.

— Но в том-то и дело! Эолинд, я не хочу, чтобы утром ко мне в спальню заходил слуга и мыл мне ноги! Я хочу познакомиться с людьми, которые ниже меня по рождению!

— Вы хотите посмотреть на шлюх и на воинов, от пьянства разбивающих себе кружки об голову, а потом валяющихся в луже собственной крови? Вы хотите оказаться там, где рука быстро тянется к мечу, а ночью не нужно спать?

Сигурд чувствовал себя захваченным врасплох.

— Откуда… откуда ты знаешь?

Эолинд засмеялся.

— Вы хотите того, чего хочет каждый мальчик, который начинает ощущать свое превращение в мужчину. Это называют свободой. А в вашем случае это свобода совершать глупости.

— Как ты думаешь, папа мне позволит?

Эолинд покачал головой.

— Ни в коем случае. И не только из-за переживаний о вас — ваша мать собственноручно заколола бы его ножом, если бы с вами что-то случилось.

— Мама всегда слишком много беспокоится.