Каменное перо - Павел Георгиевич Козлов

Контракта для того, чтобы он заключил с тобой дополнительное соглашение. Я думал, ты это уяснил.

Мой разум, должно быть, и вправду был в то время в тумане, потому как я даже не устыдился своей оплошности. Мне казалось, что в таком отчаянном положении было немудрено не обращать внимания на очевидные вещи.

– Второй вопрос, ожидаемый и запоздалый, – продолжал Принц. – Мы идем далеко. В Саджию, что на самой границе Лилии и Таливара. Отсюда – пять дней пешим ходом, а там, когда местность станет попроще и ваши бесконечные леса и туманы останутся позади, мы возьмем лошадей и проскачем еще неделю.

Он принялся рассказывать мне о том, как мы поделим провиант и какие вещи нужно будет с собою взять, чтобы поклажа не была слишком тяжелой, но я понадеялся на родителей и только покивал ему с ответствующим видом. Мои мысли были уже очень далеко. Как и было обещано, на исходе недели отец повелел мне собираться. Я должен был отправиться в путь следующим утром.

Я помню, как вечером накануне пошел ливень, и отец, сидя у очага и задумчиво поглаживая бороду, сказал, что с утра будет небывалый туман.

Матушка тогда смолчала, а я, заставив себя все-таки пробежаться взглядом по вещам и припасам, которыми родители снарядили меня в дорогу, отправился спать.

Я проснулся спустя некоторое время и стал лежать с закрытыми глазами, слушая тишину. Что-то произошло, но я не мог понять, что именно. Когда я все же догадался, что прекратился дождь – и оттого вокруг сделалось так тихо – на меня снизошла такая благодать, что я снова заснул.

Слава всевышнему, я спал без сновидений.

Мне показалось, что, когда отец разбудил меня, за окном еще стояла глубокая ночь.

– Просыпайся, Габриэль, – тихо произнес он, и я удивился, потому что он очень редко называл меня по имени. – Выходи на улицу, сын.

– Что случилось, батюшка? – спросил я, натягивая рубаху и протирая глаза. Воздух казался таким серебристым, как будто туман просочился сквозь стены и заполнил нашу хижину.

– Падают звезды, – ответил отец.

Мы вышли на порог. И правда, звезды падали вниз.

Небо окрасилось в нежный перламутр, который у самого горизонта сгущался до оттенков цветущей сирени. Светлые сполохи задумчиво расчертили мир; медленно, скорбно, звезды падали вниз по плавным и обреченным траекториям, как одинокие слезы катятся по щеке, как струйка воды сбегает по стеклу после робкого осеннего дождика. Им не было счета; одна за одной и во всех местах сразу, они стекали по небосводу и исчезали за кронами иссиня-черного леса.

– Смотри, – прошептал отец, – вот полетела твоя звезда.

И я увидел ее: она держалась скромно и шла более прямо, чем остальные, и скорее других пропала из виду.

– Она упала, – сказал я.

– Да. И это добрый знак.

– Я не понимаю вас, батюшка, – признался я. – Мне нужно идти за ней?

– Ни в коем случае! – отвечал отец. – Никогда не гонись за упавшей звездой, сын! Следуй за Принцем. Отныне ваши дороги неразделимы.

Он положил руку мне на плечо и легонько подтолкнул меня в сторону хижины, давая понять, что нужно было торопиться. Я спешно оделся и начал собирать вещи.

Тем временем матушка, которая уже была на ногах, затворила ставни, и мы больше не видели, как звезды падали с неба. Она принялась хлопотать и помогла мне с поклажей.

Я надел серый плащ, серые штаны и серую рубаху и стал неотличим от тумана. Мои светлые волосы я подвязал так, чтобы они перестали ниспадать мне на лоб, а отец дал мне старый кинжал и огниво.

Во мне вновь бурлила тысяча вопросов, но батюшка торопил меня, а я бы не осмелился их задать. Вместо этого я спросил:

– Вы верите ему?

Не было нужды уточнять, кого я имел виду.

– Он нашел меня, Габриэль, и зашел на маяк, а это очень весомая порука.

Я кивнул про себя. Матушка говорила похожие вещи. Отец продолжал:

– Теперь мои долги придется возвращать тебе. Путешествуй вместе с ним и слушай свое сердце, и ты обязательно найдешь дорогу домой. Возьми это письмо, – сказал он внезапно, протягивая мне запечатанный конверт и избегая моего взгляда, – и прочитай его, когда почувствуешь, что вопросов стало невыносимо много. Но, прошу, дай Принцу возможность объясниться, не вскрывай конверт без крайней на то надобности.

Я кивнул, но разум мой отказывался понимать и малую долю из того, что говорил батюшка.

Мы вместе вышли за порог. Звездопад прекратился, и пустое небо бархатно синело предрассветным обещанием. Утро было потусторонним, зачарованным.

Отец кивнул мне, матушка молча обняла меня, крепко-крепко, и я направился к маяку. Пока я шел вдоль кромки леса, мысли не давали мне покоя. Все они были такими неясными, что я никак не мог сформулировать, что же меня волновало, но в моем положении это было неудивительно и даже верно.

Принц уже ждал меня около маяка. Он посмотрел на меня непонятным взглядом и молча поздоровался. Не говоря ни слова, он закинул за плечо видавшую виды сумку и зашагал прочь, а я поспешил за ним. Так началось наше странное путешествие.

Первый день мы почти не разговаривали. Я привыкал к компании Принца, а он молча шагал впереди. Он специально повел меня в обход деревни, куда мы с батюшкой раньше наведывались на ярмарку, и вскоре мы углубились в чащобу. Казалось, что это он вырос в наших лесах, а не я – так уверенно он выбирал дорогу, ориентируясь на какие-то одному ему ведомые признаки. Я не спрашивал, я терпеливо ждал его рассказа. Теперь, когда этот миг был рядом, мне не хотелось его торопить. Я будто знал, что, когда Принц решит наконец прервать мое неведение, я навсегда потеряю что-то важное.

Мы остановились на привал, и Принц наставлял меня: мы разведем костер и будем нести дозор по очереди.

– Мы ни в коем случае не должны спать одновременно, – наказал он. – Буди меня при малейшем шорохе, мы не можем быть слишком осторожными.

Я кивнул. Мы помолчали.

– А чего нам стоит опасаться? – спросил я, не совладав с любопытством.

– Я расскажу, – пообещал Принц. Он вызвался первым нести дозор, и я заснул, не дождавшись от него ни слова.

На второй день мы покинули знакомую мне местность. Наш путь лежал через лесные овраги, выныривал на луга и снова утопал в лесах. Я перестал узнавать окрестности, но знакомая сизая мгла не хотела отпускать меня из своей эфемерной хватки. Я вслух выразил свою озабоченность. Неужели леса такие протяженные? Неужели