Дважды убитый - Марина Серова

В застоявшемся знойном воздухе жаркой летней ночи, над самым моим ухом грянул динамит угрозы:

— Иванова, падла, сама пришла… Щас я те сикель вырву!

Моя голова, словно торпеда, вошла в мерзко нависающее над пахом брюхо Пузыря. Продолжая движение вперед, я повалила его навзничь, слыша, как он судорожно хватает ртом воздух.

Я оценила ситуацию — до веревки метров десять — и кинулась в сторону забора. Сердце ломилось из груди, то поднимаясь к самому горлу и пульсирующим комком перекрывая дыхание, то тяжело падая в брюшную полость свинцовой бляхой.

Со стороны бани летели крики, топот бегущих ног вспахивал жирные борозды в темной мякине душного воздуха.

— Не стрелять, эта сука мне нужна живой. — Горюнов пытался направить разрозненные усилия преследователей в нужное русло. — Мутный, хватай за ноги!

Костлявые пальцы Мутного яростно вцепились в мои лодыжки, когда я уже почти ухватилась за решетку. Изо всех сил отталкивая его, я пыталась подтянуться и, сбросив с ног живой балласт, прервать этот смертельный акробатический номер. Мне удалось освободить правую ногу, и, пару раз промахнувшись, я все-таки сумела попасть ему в голову. Заорав, Мутный шлепнулся на землю. Ухватившись за прохладные стержни решетки, я почти уже закинула свое тело наверх, когда еще несколько рук ухватили меня за ноги и рывками потянули к земле. Я почувствовала, как пальцы мои разжимаются, и начала проваливаться в бездну. В самый последний момент я сгруппировалась, как спортсмен на старте, и что было сил оттолкнулась от забора параллельно земле, увлекая за собой удивленных преследователей.

— Во, блин, дает! Ну, теперь не уйдешь!

Пришлось делать по-настоящему низкий старт из положения лежа, что мне и удалось. А куда бежать? Одна на участке, окруженном почти трехметровым забором, с четырьмя гарными хлопцами, готовыми выщелкнуться перед своими хозяевами. Со мной «макаров», но, открой я сейчас огонь, меня все равно в конце концов пристрелят, как загнанную лошадь. Очень уж не равны силы. Ладно, пока будем отбиваться, а по ходу дела что-нибудь придумаем. Пробежав немного в сторону неосвещенного угла участка, я достала из кармана кастет и быстро надела его на левую руку. Первый из нападавших, а это был напарник Мутного по похищению, метров на десять опередил своих приятелей и был уже рядом со мной, замахиваясь для удара. Чуть пригнувшись, пропуская его кулак над головой, я распрямилась, как пружина, направив согнутую в локте левую руку с кастетом снизу в челюсть нападавшего. Раздался хруст костей, и неудавшийся боксер, потеряв сознание от жуткой боли, описал в воздухе небольшую дугу и приземлился на спину, высоко вскинув ноги.

Минус один.

Остальные, видя, какой оборот приняло дело, сбавили темп и перешли на шаг, обступая меня полукольцом. Нельзя дать им обойти меня сзади. Я лихорадочно перебирала все пути отхода, ни на миг не выпуская из поля зрения своих противников, вооруженных ножами, палками и даже обрезками арматуры. И тут мне показалось, что у меня появился шанс на спасение, нужно только подобраться к воротам.

— Зубило, мать твою, двигай вправо, перекрой ей отход! Шницель, блин, а ты влево. — Командирский голос Леонида Максимовича раздавался откуда-то сверху.

Мельком я посмотрела в сторону дома и увидела силуэт Горюнова на балконе второго этажа, где он облюбовал себе наблюдательный пункт, прямо как патриций в Колизее. А я, как гладиатор на арене, окруженный хищниками, искала путь к спасению и свободе. Я решила пробиваться по правой стороне, которую преграждал Зубило. Он полностью соответствовал своей кличке. Глубоко спрятанные под густыми бровями глаза, голова, словно вытесанная из камня неумелым скульптором, впервые взявшим в руки резец, скошенный лоб, выдвинутое каре подбородка, бычья шея, мощный торс гиперстеника заставляли сомневаться в быстроте его реакции, ловкости и сообразительности. Но он оказался шустрее, чем мне показалось, и даже успел ухватить меня за рукав пиджака. Нечего было и думать вырваться из этих «нежных» объятий. Я ударила с разворота кастетом в голову, кровь брызнула из рассеченного виска. Он издал звериный вопль и рухнул, словно набитое соломой чучело.

Минус два.

Теперь их оставалось двое, и, несмотря на потери в своих рядах, они были полны решимости разделаться со мной. Я метнулась к сауне, делая вид, что моя цель — добраться до веревки. Там путь мне преграждал Шницель, поджарый, широкоплечий парень с ножом в руке. Этимология его прозвища была для меня загадкой. Нож он держал профессионально, у бедра, лезвие зловеще сверкало отраженным светом, готовое в любую секунду начать свое хищное движение. Шницель стоял на чуть согнутых ногах, корпус его был расслаблен, что давало ему возможность мгновенно реагировать на любое мое движение. Он все рассчитал и теперь только ждал, когда я подбегу к нему. Времени на раздумья не было. Сейчас меня повалят, скрутят в бараний рог, и останется тебе, Таня Иванова, считать часы, а может, и минуты до своей бесславной кончины. Но я еще не оставила надежды на спасение. Поворот на сто восемьдесят градусов, и я оказалась почти лицом к лицу с бандитом, держащим занесенный над головой кол. От неожиданности он затормозил на скользком газоне, широко расставив ноги, поэтому точного удара не получилось — кол опустился рядом со мной, лишь слегка зацепив ткань моего пиджака. Подъемом ноги я ударила его по гениталиям, вкладывая в этот удар все свое отчаяние. Может быть, ты, гад, никогда уже не произведешь на свет такого же ублюдка, как сам. Он завыл и запрыгал на газоне, как лещ на сковороде, оглашая всю округу страшными воплями.

Минус три.

— Какого хрена, сволочи! Не можете справиться с одной потаскухой?! — Разъяренный Леонид Максимович метался по балкону.

— Сейчас, Леонид Максимович, сейчас уроем эту сучку! — крикнул Шницель.

Я вся покрылась потом. Силы еще оставались, но, увы, не столько, чтобы справиться со Шницелем. А тот стоял, прищурив глаза, готовый к броску и уверенный в себе. Даже слишком уверенный…

— Шницель, ты же не ударишь даму?

— Еще как ударю, — ухмыльнулся он, поигрывая ножом. Было видно, что он отлично подготовлен, и при других обстоятельствах мне было бы даже интересно помериться с ним силой. Но не здесь и не сейчас.

Сделав скользящий шаг назад, я одновременно сунула руку под пиджак и вытащила свою механическую игрушку, направив дуло между бровей Шницеля. Щелкнула рычажком, снимая с предохранителя.

— Разожми пальцы и брось нож рядом с собой, — приказала я. — Я не шучу, не сомневайся!

Если он в чем и сомневался до этого, то теперь перестал. Вся его спесь куда-то улетучилась, и он сделался послушным, как хорошо выдрессированная служебная собака. Нож упал к его ногам.

— А теперь сделай пять шагов назад, повернись кругом и ляг на живот. Быстро, у меня нет времени!

— Ну мы с тобой еще встретимся! — процедил он сквозь зубы, но сделал все, как я велела.

— А вот это вряд ли, — буркнула я скорее себе, чем Шницелю, набирая скорость в направлении ворот.

Мне нужно было преодолеть метров сорок до стоянки, где расположились машины. Я выбрала путь между бассейном и баней, стараясь держаться подальше от дачи. План у меня был такой. Джип «Мицубиси-Паджеро» — довольно высокая машина, и стояла она прямо у забора, поэтому с крыши «Мицубиси» до вершины забора было не более полутора метров, преодолев которые я бы оказалась в относительной безопасности. Ночью на открытом неосвещенном пространстве гораздо легче скрываться от преследования.

До «Мерседеса», стоявшего рядом с джипом, который я собиралась использовать как стартовую площадку, оставалось несколько метров. Мысленно я уже сидела за рулем «девятки» и, с удовольствием работая педалями и рычагом переключения передач, мчалась в город, когда дикая боль, начиная с плеча, пронзила все мое тело. Правая рука, отказываясь слушаться, повисла плетью. В следующее мгновение я уже смогла увидеть Пузыря с куском арматуры в руке, который проявил завидную прыть, сумев прийти в себя после удара головой в живот, и достал-таки меня. Видно, он все это время, пока я отбивалась от его приятелей, пролежал за баней, а очухавшись, выбежал из-за нее сразу после того, как я промелькнула мимо, и сумел догнать меня. Теперь он замахивался для нового удара, но я, стоя к нему спиной, вонзила пятку в его мерзкий живот, достав почти до самого позвоночника. Пузырь, не ждавший от меня сопротивления, охнул и, согнувшись пополам, повалился на бок. Оставив его отдыхать, я прижала горевшую огнем раненую руку к себе здоровой рукой и, пользуясь капотами и крышами дорогих иномарок как ступенями лестницы, взобралась на забор.

С другой стороны было темно хоть глаз выколи, но времени на раздумья не оставалось, и, положившись на удачу, я шагнула в пустоту. Уже оторвавшись от забора, я услышала, что кто-то следует за мной, гремя подошвами по тем же капотам и крышам.