Рыба-одеяло - Константин Золотовский

И снова полезли водолазы под воду, пробрались в отсеки и обнару­жили дырявые переборки и раскрытые иллюминаторы. Дни и ночи ломали переборки и подавали наверх, наглухо задраивали судовые иллюми­наторы, а вовсе разбитые заколачивали деревянными пробками. Снова пустили в ход насосы. Зашумела вода. «Потемкин» качнулся, полезли вверх его трубы и палубы. Наконец он весь вышел и стал на плаву. Из трюмов парохода тянуло острым запахом ила, йода и морской соли. А на мокрой палубе будто кто-то ломал сухую вермишель. Это много­численные ракушки под солнцем открывались и трещали створками.

7. Подъем «Меркурия»

В 1916 году пароход «Меркурий», имея на борту шестьсот пассажи­ров, а в трюмах большое количество груза, шел со скоростью десять узлов из Очакова в Одессу и наскочил на немецкую мину. Раздался оглу­шительный взрыв. «Меркурий» накренился и стал тонуть. Среди пасса­жиров началась паника. Пароход гудел пронзительно и протяжно, взы­вая о помощи.

Впереди тем же рейсом на Одессу шел крупный пароход. Капитан его, увидев катастрофу, дал ответный гудок и хотел оказать помощь, но встретил сопротивление. Пассажиры первого класса – дворяне и куп­цы – потребовали не останавливаться. Они испугались взрыва и боя­лись, что сами наткнутся на мину возле «Меркурия». Капитан заявил им, что обязан помочь гибнущему судну. Тогда на мостик бросились офицеры царской армии и, грозя револьверами, заставили капитана идти своим курсом.

Как только тонущие люди заметили, что спаситель покидает их, ужас с новой силой овладел всеми. Море штормило. Две шлюпки, спу­щенные с борта, под ударами волн перевернулись. Больше лодок не было. За полтора десятка спасательных кругов и пробковых поясов ухватились сотни рук и разорвали их в клочки. Примчались катера бли­жайшей спасательной станции и рабочие лодки, но успели спасти немно­гих. По палубе «Меркурия» с тяжким гулом катились огромные волны. Гибнущее судно скрылось в пенном водовороте.

Владельцы «Меркурия» стали ходатайствовать об извлечении зато­нувшего груза, а заодно и утопленников. В подъеме самого «Меркурия» они не были заинтересованы, пароход был застрахован на крупную сумму.

Разгрузкой трюмов на «Меркурии» занялось водолазное предприя­тие купца Болохина, который заработал на этом деле большие прибыли. Затем пароход оставили. Местная газета сообщала: «Желание поднять «Меркурий» по нынешним условиям признается неосуществимым».

И вот начальник одесского отряда Григорьев решил проверить: действительно ли невозможно поднять пароход?

Водолаз Сергеев спустился на судно. Свинцовые подошвы стукнули о тихую верхнюю палубу. У ног Сергеева лежали офицерская каска с двуглавым орлом и дамская галоша. Он сошел в жилую палубу по ракушечным ступенькам трапа. Первая каюта была наполовину рас­крытой. У входа валялась трость с серебряным набалдашником. Перед столом – скелет с манишкой на шее. На спинке кресла мундир с гене­ральскими эполетами. Многие каюты оказались закрытыми.

Осмотрев машины и кочегарку, трюмы с товарами, обследовав кор­пус, Сергеев дал сигнал и вышел наверх.

Чтобы добраться до киля «Меркурия», водолазы вынули около вось­ми тысяч кубометров крепко спрессованного грунта. Начали пробивать тоннели, как раз под пробоиной. Оттуда безостановочно сползала грязь, доски, мануфактура, забивая грунтосос. То и дело чистили его. Доски падали прямо на шлемы, глушили водолазов, грязь залепляла иллюми­наторы, битое стекло резало руки. Старый водолаз дядя Миша Стродов, который по своим преклонным годам уже не спускался под воду, не успе­вал чинить водолазные рубахи, продранные зазубренным железом. Ве­село попыхивая самокруткой, он рассказывал эпизоды о своей работе на «Меркурии» еще у купца Болохина.

«Поднимали мы груз с «Меркурия», а заодно, по просьбе Красного Креста, доставали вино для раненых госпиталя. Хранилось оно в буфете, а туда через люк не попасть – заклинен. Так мы через угольные шахты пробирались, вдоль всего судна, по узенькому коридору. Сожмешь водо­лазные плечищи, стравишь весь воздух и извиваешься, как минога. Метров двадцать целый час ползешь.

Один у нас притащил оттуда маленькую плоскую бутылку, а прочи­тать выдавленные на ней буквы не умеет. Отвинтил витую стеклянную пробку и попробовал. Видим, мается парень, за живот держится. Ну, к доктору сразу.

Тот прочитал и смеется. «Что такое?» – спрашиваем. «Олеум рицини, то есть касторка!» Надолго запомнил парень это латинское на­звание.

И для себя таскали маленько. Таможенные чиновники в порту строго следили, чтобы водолаз ничего не вынес. Увидят у окон таможни на воде пустую бутылку – и нас обыскивать. Причаливаем к берегу, а чиновники прямо на бот, все обшарят, в костюмы водолазные посмотрят. Один раз каждую доски на палубе приподняли. Ничего не нашли. Заставили мы их снова доски приколотить.

Извелись таможенники, но так и не разгадали нашей тайны. А мы, перед тем как подняться с «Меркурия», подвешивали бутылки на крю­чок под днище водолазного бота. Когда потребуется, сверху багром подденем и вытаскиваем «рыбку».

А сам пароход тогда не подняли. У нашего купца пороху не хватило достать такую громадину. Да владельцы судна этого и не хотели».

Подготовительные работы на «Меркурии» отряд ЭПРОНа закончил в самый короткий срок – за месяц. Близился подъем.

«Не мог я заснуть, – вспоминает Сергеев, – тревожно за пароход. Встал, закурил и прикидываю: вес судна 1680 тонн плюс груз в трюмах да грязь, присос к грунту. Новое двенадцатиметровое полотенце выдер­живает нагрузку на растяжение сто тонн, а наши уже семь раз были в работе, износились. Значит, если не добавим еще, «Меркурий» оборвет эти».

Утром Сергеев обсудил свои прикидки со старшим инструктором Правдиным. «Все верно, – сказал Правдин, – но где взять дополни­тельные полотенца?» И медлить тоже рискованно – «Меркурий» состав­лял для отряда почти весь годовой план.

– Попытаемся, – сказали водолазы.

И стали продувать понтоны. На поверхности заходили белые волны. Вода закипела, вспухла и поднялась столбом метров на двадцать вверх. Между понтонами из воды на миг высунулось что-то вроде кашалота с бурой водорослью на спине. Понтоны, разойдясь в разные стороны, вдруг подпрыгнули, как кони, и сбросили «седока» – «Меркурий» исчез в волнах.

– Я чуть не заплакал, – рассказывал Сергеев, – повернулся к на­чальнику, а тот закрыл лицо руками и убежал...

– Сам не пойдет – зубами вырвем! – сжав кулаки, сказали водо­лазы.

И снова началась борьба за «Меркурий». По семь часов не выходил из воды старшина Барашков. Молодой инструктор Рудик проводил на дне моря восемь-девять часов. Водолазы Костин, Лозовский, Кудрявцев без устали лазали во тьме тоннелей. Но ушла хорошая погода и начались ветры.

Прогнозы одесской метеостанции никогда не были точными. Впо­следствии эпроновцы, обманутые сводками, угадывали погоду по мор­ским рачкам-бокоплавам. Если они уходят на дно, – будет ветрено, если всплывут, – штиль. Вспоминали и старые приметы, которыми пользовались мореплаватели еще во времена Джемса Кука:

Чайка ходит по песку,Моряку сулит тоску.Если чайка села в воду,Жди хорошую погоду.Если дым пошел к воде,Смотри в оба – быть беде!Если дым столбом валит, –Море штиль всегда сулит.Солнце ясно поутру, –Моряку не по нутру.Солнце ярко с вечера, –Тогда бояться нечего.

Шторм налетел внезапно. Эпроновцы заторопились в порт. Оборвал­ся буксирный канат от водолазного бота и моторного катера. Огромные водяные валы яростно обрушились на суденышки и придавили их к грун­ту. Море мстило людям.

Чуть ветер утих, вернулись обратно. Бот и катер нашли по масля­ным пятнам. Четыре часа поднимали их на поверхность. Просушили, прочистили, разобрали и смазали мотор. Через сутки отряд в полной го­товности приступил к прерванной работе.

Остропка понтонов требует особой тщательности, и на этот раз ее производили внимательнее, чем прежде, навешивая тяжелые пудовые скобы. Четыре компрессора Вестингауза гнали воздух в понтоны «Мер­курия», чтобы отжать из них воду. Море забурлило, и в бурой пленке водорослей вышел наконец морской пленник. На этот раз «Меркурий» тонуть не пожелал.

Но задерживаться здесь, чтобы откачать воду и заделать пробоину, было рискованно, – каждую минуту мог налететь штормовой шквал. Прибавили по обоим бортам еще несколько понтонов, и «Меркурий» на длинном тросе двинулся в порт вслед за буксиром «Сарыч». До Одессы четырнадцать километров.

В пути задул ветер, чего и боялись эпроновцы. Волны уже перема­хивали через судно. На траверзе Чабановки зыбь достигла шести бал­лов. У Дефиновки из порта на помощь подошел буксирный катер «Дельфин».