А сможет ли кукла? - Виталий Хлудов

— Кузьма, сука, заткнись там, когда не спрашивают. А то я сейчас тебе сам в лобешник твой тупой съезжу! — Обрезал Ермоленков и закончил. — В общем, давай-ка займёмся этим чмошником. Пускай бабки гонит. В понедельник, после выходных, подойди к нему и сделай, как я говорю.

— А что, тогда, когда его за шкирку мать таскала, много ли они денег вернули? — Заинтересовался историей Марат.

— Да не-е. Рублей пятнадцать, что ли? Говорю же: никому этот хмырь не нужен. А мать, если просечёт — что он у неё деньги таскает, сама же его ментам и сдаст! Не бзди, — Саша вновь повернулся к Артёму, — если что — я…

Ребята остались довольны своим прекрасным замыслом и уже находились в предвкушении «честно заработанных» денег. Вечер удался.

На следующей неделе у худощавого паренька с наивным лицом и вечно растрёпанными волосами начались проблемы в школе. Как и предполагалось, первое увещевание о «долге» он свёл в шутку. Не воспринял всерьёз и во второй раз. На третий раз между одноклассниками завязалась словесная перепалка. Перед одним из уроков, на перемене в классе, Артём Слепченко под всеобщие оскорбительные для «терпилы» насмешки завёл разговор на повышенных тонах.

— Ты в курсе, Лохматый, что ты мне сегодня должен был отдать пятьсот рублей? Я жду. Отдавай мои деньги! Не то в следующий раз будешь должен тысячу.

— С чего ты взял — что я тебе что-то должен? Объясни.

— Да все вокруг знают. Или ты считаешь — что эти все вокруг тебя дураки, а один ты — умный, да? То есть ты решил всех тут оскорбить! Да тебе за это знаешь, что можно сделать? Сань, подтверди! Этот чухонский тормоз мне должен кучу денег, верно?

— Лохматый, отдавай по-хорошему, а то сам знаешь — какие тёмные есть места за нашей школой после учёбы. Пробьют твою тормозную башку — никто даже не хватится. — Уверенно подтвердил Ермоленков.

— Вот видишь — что люди говорят. — Артём размашисто очертил круг рукой показывая на скалящих зубы от восторга довольных представлением одноклассников.

— Не должен я тебе ничего! Ты просто вымогаешь с меня деньги по беспределу и всё. Козёл ты просто, все вы тут козлы. — Отчаянно выдавил Лохматый.

— Не-е, ну вы слышали?! Ты чё, быковать надумал? А слабо после учёбы за школу сходить, за базар ответить? Или уже в штаны наложил? — завелся Артём.

— Да эта чухна тормоз свой в башке врубил. От штанов завоняет где-то через час. Там тоже — тормоз у него. — Загорланил под всеобщий смех Ермоленков.

— Не боюсь я. Если надо — и за школой могу то же самое тебе сказать. Суть дела не меняется.

— Ну, всё, Лохматый: сегодня вечером смерть твоя пришла! Если после уроков не придёшь на стрелку — живьём тебя закопаю!

Все последующие перемены ученики забавлялись импровизированным тотализатором. На учебной доске делались ставки на победу. Было очень весело.

После уроков весь класс собрался за школой. Лохматый шёл с опущенной головой, как на эшафот. Завидев его, Артём принял бойцовскую стойку и замахал ладонью — приглашая на бой своего «должника». И без того — бледный как простыня осмелившийся наглец не проявлял по виду желания драться. Дойдя до «ринга», он встал и посмотрел глазами отчаяния на заслуженного чемпиона.

— Ну чё, ты — давай, нападай на меня! Покажи всем — как ты машешься. — Подпрыгивая на месте храбрился каратист.

— Ты сильнее меня, никто и не спорит. Но это же не означает, что я тебе сразу что-то должен. Ты можешь ударить меня, но это ничего не меняет. Ты неправ!

— Давай-давай, ты чё?! Иди сюда! Поднимай кулаки и дерись!

Не дождавшись боевой активности от противника, Артём сделал отвлекающий манёвр левой рукой, а правой — провёл профессионально поставленный хук в область чуть ниже уха своему оппоненту. Лохматый упал на землю. Минуты через три он начал приходить в сознание. Несколько разочарованные поединком — ребята стали расходиться. Взирая сверху вниз на поверженного противника, чемпион произнёс:

— Значит, слушай сюда, Лохматый. Сегодня пятница. Если ты мне в понедельник не принесёшь тысячу рублей — тебе конец. Тебя просто встретит толпа вечером и отпинает тебя так, что ты пожалеешь о том, что не сдох маленький. Усёк? Знай же — я жду…

После выходных чудной неприятный тип по прозвищу Лохматый вернулся на учёбу с сильно раздутой левой щекой. Он почти не мог разговаривать из-за плохо открывающегося рта. Перед первым уроком Артём Слепченко подошёл к типу и вновь задал тот же вопрос:

— Ну как, принёс деньги?

Терпила вынул из кармана зеленоватую банкноту и протянул её Артёму.

— Вот, молодец! Так держать! Хочешь яблочком угощу?

Лохматый с ненавистью взглянул на вымогателя и помотав головой ушёл в сторону. Улыбка исчезла с лица спортсмена. Он отвёл глаза в сторону. Остальным — шутка зашла. Думаю, многие потом, вспоминая светлую школьную пору, ностальгировали о том, как в щедрый яблочный год придурок Лохматый не смог поесть спелых осенних фруктов. Сама жертва не в счёт — чудик никогда не понимал юмора и весёлых шуток. Тормоз он и есть — тормоз. Из нормальных ребят недовольным остался лишь Саня Ермоленков. Когда смех прекратился, он отозвал Артёма в сторону для приватного разговора.

— Слышь, а не лоханулись ли мы тут с деньгами? Что-то уж больно мало. Чего эта тысяча? Четыре пачки сигарет с фильтром. Давай заново. Давай — подойди к нему на следующей перемене и скажи…

— Да пошёл ты!.. — Огрызнулся новый владелец новенькой тысячной купюры. Потом — зазвенел звонок, ученики вошли в класс.

На следующий день Артём на учёбу не явился. Его не было две недели. К тому времени начались холода. О весёлом каламбуре быстро все забыли и принялись сочинять новые шуточные интерпризы.

А после новогодних каникул Лохматый перевелся в другой класс, параллельный. Ермоленков, неприятно для себя, заметил — что на новом месте к Лохматому все относятся вполне лояльно. Нет ни весёлых шуток про его темперамент, ни враждебных выпадов. На переменах, как ни в чём не бывало чудаковатый ученик со всеми здоровался и даже пользовался некоторым уважением среди новых соратников по учёбе. Наступила унылая пора однообразных школьных будней.

Забыл!

Неожиданно стемнело. Московский парк наполнился шумной стаей грачей. Александр приятно улыбнулся. Молодость всегда так приятно вспомнить! Затягиваясь сигаретой, отпускник не хотел возвращаться в реальность. Он смотрел на кленовую аллею и представлял себе родные Ушки, 93-й год, школьный двор. В то время Саша находился на вершине своего могущества,