Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова

– В смысле?

– Ну в прямом, – раздражаясь, пояснила пифия. – Если бы записка пролежала на столе несколько дней, то вокруг собралась бы пыль, а под ней – нет. Понимаешь?

– Погоди, – искренне удивилась полугномша. – Так ты умная что ли?

– Я не знаю, умная я или нет. Но это же очень просто и понятно! Для этого не надо быть умной! Достаточно иметь глаза и…

– Мозги?

– Наверное, мозги. Да. Но, погоди, при чем тут вообще это?! Я толкую тебе о том, что Летка уехала недавно!

– Значит, ты все-таки умная. А я думала, очередная смазливая дура, как и все эльфийки.

Пифия даже не сообразила, из-за чего обидеться сначала: из-за того, что ее открыто обозвали смазливой, или из-за всех остальных оскорбленных дурами эльфиек. Она оценивающе посмотрела на Рикнаку, прикинула и так и этак… И решила не обижаться совсем. Во-первых, смазливая и красивая – это практически одно и то же. Так что, пожалуй, сойдет за комплимент. Во-вторых, полугномша, хоть и с удивлением, но признала ее умной… А за эльфиек заступаться она и подавно не будет. К полукровкам они относились не многим лучше, чем к остальным расам. Своего папашу-эльфа она в глаза ни разу не видела. Мать умерла рано, не оставив о себе даже тени воспоминаний. Пифию вырастила тетка, сестра матери, твердо уверенная в том, что проку от ушастой племянницы ей не будет никакого – лишний рот, обуза. Лайн не любила о ней вспоминать. Тем более что никаких нежных родственных чувств к тетке не испытывала вовсе.

«Но тетка меня вырастила, – в который раз твердо напомнила себе полуэльфка. – Вырастила, а не бросила замерзать в сугробе. Когда умерла мать, была зима. И я бы точно умерла от холода или от голода. У тетки была тяжелая жизнь: четверо детей, запущенное хозяйство и никудышный муж-пьяница. А она меня не бросила. И я за это должна быть ей благодарна». Уже дважды юная пифия убедилась в том, как важно выбрать правильного мужа. Любимого – это очень важно. Но вдвойне важнее – правильного. Такого, на которого можно положиться. Можно повернуться спиной, точно зная, что он в подставленную спину не ударит, а, наоборот, прикроет и защитит. И вот так, вдвоем, прикрывая друг другу спины, намного проще идти по жизни. Проще и радостнее.

Мать ошиблась и потому умерла, не в силах растить ребенка и вести хозяйство в одиночку. Эльфы крайне трепетно относятся лишь к чистокровному потомству. А сколько перепорченных ими красавиц остались ни с чем? Устоять перед эльфами действительно сложно – они прекрасны, умны и обходительны. Только вот, добившись своего, бесследно исчезают в предрассветном тумане.

Тетка ошиблась и потому превратилась в толстую вздорную бабу, вынужденную тащить на себе и детей, и мужа. Нет, уж лучше вообще никогда не выходить замуж, чем вот так.

– Почему мы отсюда не уходим? – подала голос полугномша, так и не дождавшись реакции на свой выпад в сторону полуэльфки и ее сородичей.

Пифия поняла, что задумалась надолго.

– Не знаю.

– Мы уже выяснили, что твоей подруги здесь нет и пока что не будет. Может, теперь уже пойдем? Мне не по себе, чувствую себя воришкой.

– Да тебя-то я как раз и не звала, – пробормотала Лайн, уже окончательно взяв себя в руки и не спеша обшаривая комнату придирчивым взглядом. – Лета оставила записку именно здесь, значит понимала, что я приду сюда ее искать. Можешь считать это приглашением, если хочешь.

– Может, она мужу своему ее оставила, – скорее утвердительно, чем вопросительно буркнула Рикнака.

– Этот вряд ли. Они в последнее время не ладили.

– О! Так может, она от него и того?

– Чего – того?

– Сбежала.

Пифия от души рассмеялась.

– Да чтоб Летка? От Яна? Да ни в жизнь! Нет, ну до белого каления она довести его, конечно, сможет и даже с удовольствием. Но чтоб сбегать… Поверь мне, она уже набегалась. И от него в том числе.

– Тогда что ты хочешь здесь найти?

– Я не знаю. Зацепку, ключ, подсказку. Что-нибудь. Я хочу знать, куда и по какой причине уехала моя подруга, не пожелав ввести меня в курс дела или хотя бы попрощаться! – говоря это, полуэльфка шныряла по всем углам и тыкала в особенно темные закутки канделябром.

А потом что-то произошло. Пифия вдруг замерла, будто споткнувшись, и очумело уставилась в пространство перед собой. Глаза ее были широко раскрыты. Зрачки сузились, превратившись в маленькие точки. Пальцы, судорожно сжимавшие канделябр, побелели. Рикнака не спешила оказывать первую помощь только по одной причине – за год она таких внеплановых трансов у неопытных прорицателей насмотрелась достаточно. И точно знала, что лучше их в этот момент не отвлекать. Глядишь, и вправду напророчат что-нибудь дельное.

Время шло, картина оставалась прежней. Вдруг пифия вздрогнула, выронила загрохотавший канделябр, пробормотала сквозь зубы что-то неразборчивое и, схватившись за голову обеими руками, привалилась спиной к стене. А вот теперь можно было действовать. Рикнака проворно схватила с пола канделябр, поставила его на стол и удовлетворенно убедилась в том, что ковер ни капли не пострадал. Она почему-то очень расстраивалась, когда портились хорошие вещи. Ковер был очень даже ничего. Добротный такой ковер, лет десять еще может послужить. Тем временем оставленная на произвол судьбы пифия стекла по стеночке прямо на пол и теперь гневно мычала, не в силах, видимо, выразить свое негодование словами. Полугномша молча взяла ее под мышки и поставила на ноги.

– А ну-ка пойдем в нашу комнату, и там ты все мне расскажешь, – непререкаемым тоном сказала она.

Лайн только обалдело кивнула – как и обычно, после таких видений, сил у нее ни на что не осталось. Рикнака деловито задула все свечи, выволокла в коридор полуобморочную пифию и заперла дверь амулетом. А потом потащила полуэльфку практически на себе, ибо когда та пыталась иди самостоятельно, то билась попеременно то об одну стену, то о другую – так сильно несчастную шатало.

– Ну ты прям как пьянь кабацкая после трехдневной гулянки, – шипела сквозь зубы полугномша, но пифии было не до нее. Она думала. И от того, что она думала, все внутри нее сжималось и приходило в ужас. Для начала впервые в жизни ей удалось по-настоящему увидеть будущее. В том смысле, что спонтанными видениями никого не удивишь, а у нее получилось предсказать будущее человека через связь с предметом и по конкретно заданному вопросу! Да, это получилось не нарочно – просто совпало так! – но ведь получилось. Она, Лайн, держала в руках канделябр, который Лета, по всей видимости, любила (ну а как же его не любить, ведь он такой красивый!), и вслух произнесла животрепещущий вопрос. И все получилось! Хотелось бы возрадоваться этому, возликовать, и на том окончить. Но видение было, мягко говоря, безрадостным. И, судя по всему, Летке-заразе грозит нешуточная опасность. А муж ее, как на зло, запропастился невесть куда. Значит, выручать не в меру активную подругу придется именно ей – Лайн. А это именно то, чего она делать совершенно не умеет. То есть совсем. И крепкого мужского плеча, на которое в трудную минуту можно опереться, рядом не наблюдается (не считать же за такое плечо полугномшу, право слово, хоть именно на ней Лайн сейчас и висела всем весом). И широкой мужской спины, за которой можно укрыться от жизненных невзгод, не наблюдается тоже. То есть мужских плеч и спин в ее распоряжении было хоть отбавляй – сказывалась отцовская кровь, и Лайн все-таки была писаной красавицей… Но все они были какие-то неправильные и «не те». Тем более пифия сильно сомневалась, что они всерьез станут решать ее проблемы. От обиды она даже всхлипнула и хорошенько прикусила губу, дабы не разреветься прямо посреди коридора. Хороша же она будет, если обрыдает волокущую ее Рикнаку. Ладно. Она будет сильной и не станет раскисать. Она прямо сейчас возьмет и что-нибудь придумает. В конце концов, если не знаешь, как или не можешь сделать сама – пойди и найди того, кто знает как и может сделать. И убеди его тебе помочь. Этот мифический «кто-то», способный одним махом решить