Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли - Кэтрин Уэбб

— Какая тема вечерней лекции, милый? — спрашивает Эстер, когда Кэт отходит. — Альберт? — зовет она, потому что он не отвечает.

— Прошу прощения, дорогая?

— Сегодняшняя лекция. Я спросила, о чем она будет.

В Ньюбери раз или два в неделю читают лекции, и Альберт старается их не пропускать, в особенности если они касаются вопросов философии, биологии или религии.

— Э… должна быть очень интересная лекция. Называется «Духи природы и их место в религии мудрости». Лектор — восходящая звезда в теософических кругах, кажется Дюрран. Он из Рединга, если я правильно помню.

— Духи природы? Что бы это значило? — говорит озадаченная Эстер. Она не спрашивает, что такое «теософические», поскольку боится, что не сможет правильно повторить слово.

— А вот именно это, дорогая Этти, я и собираюсь выяснить, — говорит Альберт.

— Он что, имеет в виду домовых? — Она негромко смеется, но тут же умолкает, потому что Альберт слегка хмурится.

— Не стоит смеяться над тем, чего мы не понимаем, Этти. Разве существа из детских сказок и мифов не имеют прототипов в реальности?

— Да, конечно, я не хотела…

— В конце концов, все мы знаем, что у человека имеется душа. А что есть призраки, как не лишенные тела человеческие души? Никто же не будет, в самом деле, спорить с многочисленными доказательствами их существования?

— Конечно, Берти, — соглашается Эстер.

— Существует гипотеза, что и у растений есть своего рода духи-хранители, которые заботятся о них, направляют их рост, следят за размножением, — продолжает Альберт.

— Конечно, я понимаю, — говорит Эстер, теперь уже совершенно серьезно.

Они на мгновение умолкают, слышно только, как они жуют и как звякают вилки.

— Ты идешь к миссис Эвери играть в бридж? В котором часу мне тебя ждать? — спрашивает Альберт через какое-то время.

— О, думаю, я вернусь раньше тебя, милый. Мы будем играть самое позднее до десяти, — поспешно отвечает Эстер, зная, что Альберт не одобряет игру в бридж, и желая как можно быстрее закрыть эту тему.

— Миссис Данторп тоже придет? — спокойно спрашивает Альберт и неодобрительно поднимает бровь, что всегда огорчает Эстер.

— Я… я не знаю, Альберт. Сомневаюсь. В прошлый раз ее не было…

— Она в самом деле не та…

— Я знаю, дорогой, знаю. Но даже если она и придет, уверяю тебя, мы будем играть на спички, ничего более, — убеждает его Эстер.

Страсть миссис Данторп к азартным играм известна всем. За рождественские праздники она просадила в покер столько, что ее мужу пришлось продать лошадь.

— Меня тревожит не только это…

— О, не беспокойся, Берти! В конце концов, репутация у миссис Эвери безупречна, и я надеюсь, ты хоть немного доверяешь мне.

— Конечно доверяю, дорогая Эстер. — Альберт улыбается. — Я знаю, что душа твоя чиста.

Предательский румянец заливает лицо и шею Эстер.

На самом деле она же не солгала, убеждает себя Эстер, пока машет Альберту, уезжающему на велосипеде. Ему предстоит проехать две мили до Тэтчема, чтобы там сесть в поезд до Ньюбери, где будет лекция. Когда викарий скрывается из виду, она набрасывает легкое пальто, Кэт подает ей булавки, и Эстер прикалывает шляпу, поправляет прическу.

— Я вернусь к половине одиннадцатого. Чашка какао была бы весьма кстати, — весело произносит Эстер.

— Хорошо, мадам, — бормочет Кэт.

Эстер отмечает черные круги у нее под глазами и то, что она до сих пор, хотя с ее приезда прошло немало времени, нисколько не поправилась. Ступая по садовой дорожке, Эстер мысленно обещает себе поговорить об этом с Софи Белл. Она замечает, что с севера надвигаются сердитые багрово-черные тучи, словно громадные зловещие деревья, выросшие на линии горизонта. Эстер поворачивает обратно за зонтиком.

Ее мысли возвращаются к Альберту. Эстер понимает, что Альберт недолюбливает миссис Данторп не столько из-за ее пристрастия к азартным играм, хотя это, конечно, уже само по себе плохо, сколько из-за того, что она медиум и не единожды во время их игры в бридж проводила свои сеансы. И сколько бы Эстер ни говорила себе, что не может знать этого наверняка, факт остается фактом: в предыдущее воскресенье, когда она разговаривала со своей подругой Клер Хиггинс, та весьма недвусмысленно намекнула, что сегодня снова будет сеанс. Эстер охватывает трепет предвкушения.

Дом у миссис Эвери самый большой в деревне, прекрасно обставленный, каким и должен быть дом богатой вдовы. Ее муж много вложил в железные дороги, успел увидеть, как его деньги выросли десятикратно, а потом погиб из-за того самого изобретения, которое сделало его богачом: однажды поздним вечером его кеб, пересекавший пути, был сбит проходившим поездом. Кебмен уснул на передке, а его пассажир, судя по всему, был мертвецки пьян. Миссис Эвери достался весь его капитал со скукой в придачу, и вдова сделалась центром светской жизни деревни и даже всех окрестностей Тэтчема — разумеется, если аристократическая публика не входила в число гостей миссис Эвери. Теперь она тратит уйму времени на визиты к друзьям и родным в Лондоне и всегда в курсе последних веяний моды; на Эстер она наводит самый настоящий страх. Однако жене викария не подобает бояться миссис Эвери, и Эстер прилагает все усилия, чтобы поддерживать с ней хорошие отношения. В те вечера, когда появляется миссис Данторп, это не тяжкий труд.

Миссис Данторп грузная, с большим бюстом. У нее поблекшие каштановые волосы и вылинявшие голубые глаза. Ей под пятьдесят, и разбогатела она довольно поздно, настолько поздно, что так и не смогла избавиться от гнусавого тэтчемского выговора, как ни старалась. Если бы не ее удивительные способности, она наверняка не стала бы частой гостьей в доме миссис Эвери. Но благодаря им она гордо восседает в обитом шелком кресле, пока прибывают другие гостьи, каждая из которых приветствует ее если и не с таким же почтением, как хозяйку, то с большим энтузиазмом.

— Миссис Данторп… я так надеялась вас сегодня увидеть! Вы опять усадите нас в круг? Мы услышим что-нибудь от духов? — спрашивает миниатюрная Эсме Буллингтон, и ее голосок звучит лишь немногим громче шуршания камыша, когда она пожимает руки пожилой леди.

Миссис Данторп загадочно улыбается.

— Ну, моя дорогая, это зависит только от желания нашей обворожительной хозяйки. Если она согласится и если на то будет воля всех собравшихся, конечно, я могу предпринять попытку заглянуть в невидимый мир, — отвечает она достаточно громко, чтобы слышали все, и миссис Эвери сердится.

— Может быть, хотя бы подождем, пока все не соберутся, и выпьем по стаканчику шерри? — предлагает миссис Эвери весьма холодно.

Миссис Данторп как будто вовсе не замечает укора, зато Эсме Буллингтон, покраснев, отходит от медиума.

Эстер вежливо обходит всех собравшихся в комнате, прежде чем подойти к своей близкой подруге Клер Хиггинс, жене одного из зажиточных фермеров Коулд-Эшхоулта. Всего собралось тринадцать дам: старательно подобранное число. Они потягивают шерри из хрустальных бокалов, и уже скоро лица у них под слоем светлой пудры разрумяниваются, смех становится искренней, и кажется, что свет в комнате дрожит, заставляя ярче блестеть атласные ленты, кожу и глаза. Нарастающее оживление подобно низкому гулу: невозможно точно указать его источник и невозможно не замечать его. Наконец миссис Эвери, которая ценит хорошие манеры превыше всего, решает, что они должным образом пообщались, и тогда она, прокашлявшись, говорит:

— Миссис Данторп, как ваше настроение? Не хотите ли предпринять попытку связаться с духами?

Гостьи разом замолкают и внимательно наблюдают за миссис Данторп, пока та как будто обдумывает вопрос.

— По-моему, вечер сегодня будет удачный, — произносит она наконец, и в ответ раздается взволнованный гул голосов и радостный возглас Эсме Буллингтон.

С серьезными лицами они спешат к большому круглому столу в дальнем конце комнаты, вокруг которого расставлены тринадцать кресел, обтянутых красным плюшем. Миссис Данторп приглашает всех сесть поближе и, уперевшись локтями в стол, взяться за руки. Эстер сжимает одной рукой крошечные пальчики Эсме Буллингтон, а другой — сухую, морщинистую ладонь старой миссис Шип. Пока они болтали и выпивали, за окнами поднялся ветер, и его судорожные порывы похожи на чей-то далекий шепот. Из-за этого ветра ветки глицинии, с уже набухшими почками, царапают оконное стекло, и всем кажется, будто кто-то стучится к ним. Поскольку день стоял теплый, занавески отдернуты и рама немного поднята, чтобы в комнату шел свежий воздух. Но теперь похолодало, и сквозняк леденит своим прикосновением. Еще не до конца стемнело, однако за отражениями в оконном стекле видно только темное серое небо, испещренное облаками, да кривые ветки старой мушмулы в саду. Эстер невольно вздрагивает и чувствует, как у Эсме напряглась рука.