Незнакомый муж - Барбара Ханней

Кэрри устала и понимала, что, наверное, лучше лечь. Доктор велел ей больше отдыхать. Но она не находила себе места и начала раскрывать тайны этого нового для нее дома.

Держа в руках чашку чая, она обошла дом, изучая незнакомые предметы – кухонную утварь в шкафу на кухне, вещи в ванной, включая женский халат, висевший на крючке за дверью, и корзину для грязного белья, в которой лежали джинсы Макса и синие футболки. Здесь же стояли две раковины – одна с чашкой с бритвенными принадлежностями, другая – с милыми бутылочками с жидким розовым мылом и увлажняющим кремом.

Все казалось «обжитым» и странно нормальным.

В холле она остановилась перед картинами на стене. Ничего примечательного. Несколько очаровательных пейзажей, ваза с тропическими фруктами, другая ваза у открытого окна с дикими цветами. Приглядевшись, Кэрри увидела, что на всех картинах одна и та же фамилия. Марни Роззитер. Может быть, Марни – одна из родственниц Макса?

В гостиной она нашла большой портрет, тоже написанный Марни: мужчина, очень напоминавший Макса. Его отец? Дедушка?

Однако пока она не нашла ничего, что говорило бы о ее присутствии в этом доме. Кэрри чувствовала себя невидимкой. Обычная жена.

В ней начал подниматься небольшой ураган паники. Возможно, это ужасный обман. И Макс ее похитил.

Эта глупость чуть не превратилась в убеждение, и она поспешила войти в следующую комнату, столовую, где увидела коллекцию фотографий в серебряных рамках на старомодном комоде.

О, мой Бог!

Кэрри подошла ближе и увидела себя. В свадебном платье. Она выходила из церкви рука об руку с Максом Кинсайдом.

У нее затряслись руки. Она поставила кружку на салфетку и взяла фото, чтобы лучше рассмотреть. Какое роскошное, мягкое, летящее и романтичное платье. С милым кроем, открывавшим плечи. Макс тоже выглядел потрясающе красивым в черном смокинге.

Но внимание привлекла не одежда, а сияющее счастьем выражение на ее лице. И на лице Макса.

Ослепительно – вот единственное слово, которым можно охарактеризовать то, как они выглядели. Ослепительно и триумфально. Сияя очевидной радостью.

Боль в груди разрасталась, давила на ребра и заставляла горестно сожалеть, что она ничего не помнит, глядя на фото. Как же ей хотелось все вспомнить, снова испытать те подлинные чувства, которые она увидела!

Кэрри поставила фото на место и почувствовала, как в ней медленно разливается ободряющая теп лота от того чувства, что Макс оказался настоящим. В общем, ничего страшного, что он понравился ей с первого момента появления в больничной палате. Не было ничего дурного в ее сразу же возникшей симпатии и в том, что та усиливалась с каждым часом, проведенным в его компании.

Ей вовсе не требуется бороться с чувствами и желаниями, рождавшимися в душе. Он был и остается ее мужем. Он любит ее. Они любили друг друга. И… любят?

Приободрившись чудесным образом, она стала рассматривать другие фотографии. Ее давние подруги Джоанна и Хейди – подружки невесты – были одеты в одинаковые наряды, антрацитового оттенка шелковые платья с розово-белыми букетами.

Потом внимание Кэрри привлекла еще одна фотография. На ней она приезжала на свадьбу, выходила из сверкающего на солнце черного лимузина, украшенного белыми атласными лентами, и шла к церкви под руку с высоким и довольно представительным седовласым пожилым мужчиной. Он, вероятно, вел ее к жениху, но, хотя он и выглядел смутно знакомым, Кэрри не могла до конца узнать его. Он явно не ее дядя или старый друг семьи. Отца ведь она никогда не знала, тот умер, когда она была совсем маленькой.

Кэрри все еще гадала, кто бы это мог быть, когда услышала скрип открывающейся кухонной двери и шаги Макса. Он вошел в холл и остановился в проеме.

Кэрри повернулась.

– Привет, – тихо произнес он.

От одного взгляда на него у нее забилось сердце.

– Как Барни? – догадалась спросить она.

– Отлично. Я объяснил ему нашу ситуацию. Он ждет, когда сможет встретиться с тобой.

– Ладно. – Все еще чувствуя неловкость разговора о неизвестном Барни, Кэрри повернулась к фотографиям. – Я только что нашла их. Думаю, это окончательное доказательство, что мы связаны в один узел. – Она попыталась сказать это как можно легче и удивилась, что у нее получилось. Макс, понятное дело, устал от ее настороженного вида.

– Ты была красивой невестой, Кэрри.

– Ты и сам неплохо выглядел.

Он быстро улыбнулся, но не стал выглядеть счастливее.

Почему? Кэрри снова почувствовал приступ тревоги. Неужели она ведет себя не так, как обычно? Интересно, какой она была женой? Страстной? Импульсивной? Хотелось, чтобы Макс прямо сейчас обнял ее и разогнал все сомнения поцелуем.

Но этого не произошло. Он слишком заботлив.

Кэрри взяла фотографию, где она стояла вместе с незнакомым седовласым пожилым мужчиной.

– Кто этот человек? Он вел меня к венцу?

– Да. – Макс подошел ближе и серьезно взглянул на фото в ее руках. – Это наш сосед.

– Сосед? – переспросила она, чувствуя еще более запутавшейся, чем раньше.

– Да.

– Как его зовут?

– Дуг Петерсон.

– Почему, черт возьми, он вел меня к венцу?

Глаза Макса засветились симпатией.

– Кэрри, это твой отец.

Глава 6

– Мой отец? – Потрясение просто взорвало Кэрри.

– Да, – мягко, но уверенно ответил Макс.

Но у меня нет отца. Мой отец умер.

В ней взбунтовались все чувства, сложившись в паническую смесь гнева, смущения и сомнения.

Все детство она сожалела, что у нее нет отца. Столько раз пыталась представить его, призывая на помощь свою богатую фантазию: сильного, доброго, любящего мужчину, который бы ее баловал.

Как же ей не хватало отца! Она заметно отличалась от других детей. Ее родители не были в разводе. Отец не приходил к ней по выходным и на каникулах. Он умер. Ушел навсегда.

А теперь вот эта новость.

У нее закружилась голова, ноги стали ватными. Она упала бы, если бы Макс не поддержал.

– Эй, не переживай так. – Его твердые, как камень, руки удержали ее, она почувствовала себя беспомощной и положила голову ему на плечо, благодарная за его силу.

– Тебе нужно прилечь, – посоветовал он.

– Прежде всего ты должен рассказать мне, что все это значит. Как этот человек может быть моим отцом?

– Не все сразу.

И прежде чем она поняла, что он делает, Макс легко взял ее на руки и понес, словно она весила не больше котенка. Без дальнейших разговоров отнес в спальню.

Несколько коротких мгновений она безрассудно наслаждалась тем, что ее несет сильный здоровый мужчина, но мгновения пролетели быстро, и вот она уже лежит на большой белой кровати.

– Спасибо. – Она буквально утонула в подушках. – Со мной все в порядке, Макс. Это просто шок от известий о моем отце. Я не совсем понимаю.

– Знаю. Я объясню. – Он отошел на шаг от кровати с обеспокоенным и в то же время теплым выражением на лице. – Но сначала принесу тебе воды.

– Нет. Мне не нужна вода. Я только что выпила чашку чаю. – В нетерпении Кэрри оперлась на локоть. Потеря отца всегда была черной дырой в ее жизни. Ей нужно было знать все. – Расскажи мне о Дуге Петерсоне.

Чуть поколебавшись, Макс снова подошел ближе. К ее удивлению и тайной радости, он сел на край кровати. Его бедро касалось ее ноги, заставляя мучительно осознавать их близость.

– Я еще раньше преодолел шок, который вызвала новость о твоем отце, – сказал он. – Извини, но тебе придется пройти через все это снова. В прошлый раз тебе это далось с большим трудом.

Кэрри нахмурилась:

– Интересно, и когда это произошло? Как я встретилась с ним?

– Дуг и Меридит были на свадьбе Гранта и Клео, на той самой, на которой мы с тобой познакомились.

– Меридит – жена Дуга?

– Да, его новая жена. Ну, не совсем новая. Они женаты около десяти лет. Она тетя Гранта.

– О’кей. – Кэрри едва справлялась, чтобы находить линии соприкосновения со всеми этими чужими для нее людьми. – Итак, я встретилась с тобой и с этим мужчиной, который в тот же вечер заявил, что он мой отец?

Это звучало невероятно.

– Он твой отец, Кэрри. – Голос Макса звучал тепло и был полон симпатии. – Твоя мать вышла замуж за Дуга, когда ей было двадцать один год. Она призналась, что, скажем так, «ввела тебя в заблуждение», когда сказала, что твой отец умер.

Ничего себе.

Кэрри будто споткнулась и начала падать в черную дыру, полностью дезориентированная. Она не понимала, где верх, где низ. Все эти годы у нее, оказывается, был отец.

Как могла мать лгать ей в таком важном деле?

– Почему она так поступила?

– Точно не знаю. – Макс хмуро смотрел в пол. – Как я понял, Сильвия осознала свою ошибку вскоре после того, как вышла замуж за Дуга. Она не могла жить в буше. Уединенная жизнь в глуши не для нее.

Это, пожалуй, похоже на правду. Ее мама всегда была городской женщиной. Без всякого сомнения. Она не могла обходиться без подружек, походов в кафе, на выставки, в театры.