Сказания старой Праги. Чудеса и тайны древнего города - Адольф Вениг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это, Ваша Королевская милость, в пивоварне поют солодовники. Это стародавняя привычка у тех, кто занят этим ремеслом: они варят пиво и поют набожные песни, чтобы в ночной час спастись от дремоты и быть внимательными в своей работе, чтобы не получить какое-то увечье.
Королю это очень понравилось, он приказал остановиться перед пивоварней, слез с коня, а за ним спешилась и вся его дружина. Они вошли в пивоварню, в которой все работавшие тут же поняли, какие особые гости к ним пожаловали. Все тут же выказали почтение своему господину, восклицая: «Да здравствует король!» А потом повели господ туда, где варилось пиво. Бочку, стоявшую вблизи от пивного котла, застелили чистым полотном, то же сделали и со стульями, стоявшими у бочки, и старший пивовар учтиво предложил королю, чтобы тот изволил сесть.
Король не побрезговал этим радушным приглашением и сел к бочке. И принесли ему настоявшегося пива в новом высмоленном жбане, а также подали хлеба и соли по стародавнему обычаю гостеприимства. И король, закусив подсоленной краюшкой, с удовольствием выпил пива и похвалил его. Потом он щедро одарил всех солодовников и, попрощавшись, вышел на улицу, чтобы продолжить свой путь.
То королевское посещение было огромной честью для пивоварни, в память о том и была установлена каменная доска на стене дома с описанием того события.
О Каролинуме
На фруктовом рынке на углу Железной улицы стоит здание, называемое Каролинум, принадлежащее Пражскому университету. Раньше тут находилось студенческое общежитие Карлова университета, переехавшее сюда в 1386 году, когда Вацлав IV сменил дом для студентов на новый, построенный богатым горожанином по имени Йохлин Ротлев.
Ротлев, которому в Праге принадлежало несколько домов, садов и виноградников в предместьях города, все стремился преумножить свое богатство. Как и другие пражские горожане, он получил право золотодобычи в Йилове, где издавна добывали золото. Нанял он горняков, те разработали штольню у Йилова, вломились в скалу – за золотой жилой, которая тянулась там под землей. Работали они долгое время, штольня все тянулась и тянулась, но сильную жилу так и не обнаружили.
Но Ротлев хорошо знал, что в скалах у Йилова скрывается золотая руда, он видел, как другим улыбается счастье, как горняки вывозят из штолен золотоносную руду, а потом вымывают из нее золото в лотках. Только ему, Ротлеву, никак не везло, не шло к нему золото никак. Но он так загорелся, денег не жалел, сам часто приезжал в Йилов, чтобы наблюдать за работой. И мешочек за мешочком серебряных монет привозил он туда для платы за труд горняков. И когда через некоторое время случилось так, что золотую жилу в его штольне все-таки обнаружили и начали добычу и промывку золота, радость его была огромной. Но жила эта оказалась скудной, из нее добыли лишь немного золота, и вскоре она иссякла совсем.
Ротлев снова и снова гнал людей на работу, требовал расширять штольню, денег он на это не жалел. Но потом и денег не осталось. Пришлось продавать что-то из недвижимого имущества. Так продал он в Праге дом поблизости рынка, продал и второй, и третий, продавал и виноградник за виноградником у заставы. Поскольку деньги ему были нужны срочно, продавал он свое имущество задешево, деньги текли у него между пальцев, как вода, они быстро заканчивались и нужно было искать новые. Но Ротлев был одержим жаждой золота, ничто его не могло остановить. Его жена, добрая и хозяйственная женщина, увидев, сколько всего уже спустил ее муж, умоляла его поклясться ей, что он бросит золотодобычу, чтобы сохранить то, что еще можно сохранить, пока не поздно.
– На что тебе такая алчность? – говорила она. – Не везет тебе с этим, пропадет там, в Йилове, все наше имущество. Не лучше ли было бы, если бы ты бросил эту добычу золота и приглядывал в городе за нашим хозяйством? Откуда ты знаешь, как там горняки хозяйничают, ведь ты не можешь быть там все время, может, они тайно прячут золотую руду. Брось это все, продай штольню, если еще найдется на нее покупатель, и будем тут снова спокойно жить.
Но Ротлев отвечал, что все это женская болтовня, что она ничего не умеет, кроме как жаловаться; пусть только подождет и увидит, как он разбогатеет, как будет уважаем среди самых влиятельных пражан. Он не верил, что горняки его обманывают, у него там был свой доверенный человек, очень надежный, который присматривает за всем. Так что ничего не остается, как терпеть, ведь счастье когда-то объявится.
Жена Ротлева, увидев, что ее уговоры напрасны, молча наблюдала, как дома гибнет их хозяйство и имущество теряется в бездонном болоте, она тосковала и часто плакала. За золото платят слезами.
Ротлев уже мало что имел и близок был к бедности. Но от своей надежды не отказывался. Однажды в полдень под окнами дома Ротлева остановился всадник на загнанном коне, соскочил и поспешно направился в дом. Это был старый служащий Ротлева, тот самый, что в Йилове присматривал за работами. Он принес своему хозяину недобрую весть. Горняки оставили работу в штольне, не желая больше ждать плату, которую господин пообещал и не послал. Кроме того, они хотели идти в Прагу, чтобы пожаловаться главе города на Ротлева, поскольку он нанял их на работу, а теперь противозаконно задерживает им плату.
– Ты знаешь, господин мой, – добавил верный служащий, – ведь я сам почти не верил в успех и тебе советовал бросить это дело. Но сегодня ночью приснился мне удивительный сон. Во сне я увидел маленького мужичка, который подошел к моему ложу. У него были седые усы по пояс, была на нем шахтерская одежда, у пояса его была рудничная лампа, в руке он держал железный лом. Ни слова не говоря, он поманил меня пальцем, чтобы я встал и пошел за ним. И я встал, вышел за ним из дома и оказался прямо у штольни. Там он с поднятой лампой пошел вперед, иногда оглядываясь на меня. И пришли мы с ним туда, где горняки побросали свою работу. И тут мужичок остановился, обернулся ко мне и вытянутой рукой показал в сторону скалы. Но опять не промолвил ни слова. А когда я хотел его спросить, не указывает ли он мне на то место, где скрыто золото, свет лампы погас, мужичок исчез и я остался
