Греческий миллиардер и Я - Мэриан ТИ

Миколас выдохнул:

— Какого чёрта?

Вельвет прошептала:

— Не заставляй меня умолять.

В мгновение ока он стянул свои купальные шорты и уже накрыл её тело своим. Она тут же обвила его шею руками и поцеловала.

Под воздействием её чувственного поцелуя, тело Миколаса напряглось, ощущения усиливали прикосновения её великолепной груди к его коже, а также её длинные шелковистые ноги, которые раздвинулись, обвивая его бёдра.

— Ты ведь девственница, чёрт возьми, — пробормотал он, но ничего не мог с собой поделать, и уже опускался с поцелуями ниже к её шее, посасывая именно то место, на котором он уже оставил отметину ранее в музее.

— Ты должна желать, чтобы я сделал это нежно.

Глаза Вельвет прикрылись от наслаждения.

— Нет. Никаких нежностей, — это была правда. Она хотела, чтобы всё произошло жёстко, быстро и захватило её, не оставляя ей ни единого шанса, чтобы задуматься как это может быть. Она так сильно его любила. И понимала, что если они займутся любовью, он навсегда останется в её сердце. Было так глупо идти на такой риск, но Вельвет была не в силах этому противостоять.

Когда губы Миколаса стали прокладывать себе дорожку вниз по её телу, Вельвет полностью отдалась его власти. Она позволила себе только поглощать ощущения, которые заставляли её нарушать тишину громкими стонами, потому что Миколас играл с её сосками, осторожно покусывая и облизывая каждый. Он так долго и сильно сосал их, что Вельвет просто не могла прекратить изнывать и извиваться под его телом. Не могла перестать сжимать его волосы, и толкать его голову ближе к себе, чтобы он сосал ещё отчаяннее.

Она протяжно застонала, ощущая, как Миколас скользнул вниз по её телу рукой, и, коснувшись киски, раскрыл её, именно так, как долгие месяцы приказывал делать это ей. Он поглаживал её. И, о, Боже! Это было в сотни раз лучше, чем любой её оргазм, который она сама себе подарила. На этот раз именно пальцы Миколаса ласкали её складочки и проникали внутрь сладкого места. Ей больше не нужно представлять их, и осознание того, что Миколас в действительности рядом с ней, мгновенно толкнуло её через край.

— Миколас, — выдохнула она, выгибаясь всем телом, и толкая бёдра на встречу ему. — Кажется, я сейчас кончу.

— Тогда сделай это, любовь моя, — и чтобы усилить её ощущения, он опустился своими тёплыми губами на её клитор, и отчаянно стал его ласкать, усиливая проникновение пальцев.

Она вскрикнула. Вельвет все ещё продолжала шумно стонать, содрогаясь под воздействием бурного оргазма, понимая, что Миколас уже возвышается над ней. Она устремила на него ошеломлённый взгляд, когда почувствовала, как он широко раздвигает её ноги своими коленями.

А потом, резким движение он вошёл в неё.

О… Боже… — она просто не могла поверить насколько огромным он был.

Лицо Миколаса было сосредоточенным, и, стиснув зубы, он прошептал с сожалением в голосе.

— Будет больно, Вельвет.

Тяжело сглотнув, она ответила:

— Я не против, — и это была правда, потому что она любила его. И больше никому не желала отдаваться.

Миколас держал своё тело под полным контролем, толкаясь членом всё глубже и глубже, стараясь дать Вельвет возможность привыкнуть к его размерам. Но вскоре головка его члена коснулась её девственной преграды, и он понял, что тут уже не до нежностей.

— Прости.

Это было единственное предупреждение, которое она получила перед тем, как Миколас порвал её плеву.

Она ахнула, и её лицо побледнело от нахлынувших ощущений. Она готовилась к тому, что будет больно, но не настолько. А он ведь ещё даже не закончил. Губы Вельвет распахнулись от шока, её глаза метнулись к лицу Миколаса, когда она чувствовала, как он всё глубже и глубже проникает в неё. О, Боже, как долго это будет продолжаться? Казалось, будто он длиной в несколько метров.

— Ещё немножко, — выдавил Миколас.

Вельвет прошептала в панике:

— Не думаю, что там ещё осталось место.

Миколас скользнул руками под неё, и, сдавив ягодицы, приподнял её бёдра вверх, обеспечивая необходимый угол, и вошёл на всю длину.

Вельвет замерла. Слишком… полностью наполненная. О, Боже, она никогда не думала, что может быть такой наполненной… членом. Членом Миколаса.

Он опустил на неё взгляд.

— Всё ещё болит?

Она честно ответила:

— Да.

Её тон заставил бы его улыбнуться, если бы он и сам не испытывал боли.

Всё его тело кричало, чтобы он отчаянно двигался. Она ощущалась так великолепно, такая тугая, отчего он весь дрожал от желания овладевать ею.

— Уверена, что всё ещё болит?

В приступе паники она впилась ногтями в его плечи.

— Если хоть на дюйм двинешься, я тебя убью.

— Говорит та, которая практически сама меня изнасиловала, — пошутил он. Вельвет смотрела прямо в его глаза.

— Двинешься. Убью.

Прошло несколько долгих и мучительных мгновений.

— Всё ещё болит?

— Двинешься. Убью.

Миколас сжал зубы. Чёрт возьми, так может продолжаться вечность, если он что-то не предпримет.

Вельвет пискнула, когда поняла, что Миколас начал двигаться. Даже малейшее движение внутри неё заставило её глаза наполниться слезами. И Вельвет почувствовала, как слезинка покатилась по щеке.

Он увидел это.

— Прости, — натянуто сказал он. — Сейчас будет лучше, — он скользнул рукой между их телами.

— У тебя не выйдет.

Миколас поцеловал её, поглощая остаток её слов, одновременно оживляя её клитор ласками. Он целовал её нежно и страстно, продолжая порхать пальцами над клитором, делая её влажной и жаждущей. Он продолжал её целовать, даже когда почувствовал, как расслабляются её стенки, как они увлажняются и начинают трепетать вокруг него, а её длинные ноги широко раскрываются, побуждая его к действиям.

Он поднял голову.

— Вот теперь, — прошептал он, — я могу тебя трахнуть.

Прежде, чем она успела ему что-то ответить, он уже приводил свои слова в действие. Он проникал в неё медленно и чувственно в начале, пока она не стала задыхаться в стонах и извиваться под ним, что заставило Миколаса быстрее и жестче толкаться в неё, снова и снова заявляя права на тело Вельвет. Он так глубоко проникал в неё, что она видела звёзды, и о, Боже, она желала этих звёзд всё больше.

— Больше, — умоляла она, думая, что теперь ей всегда будет мало Миколаса. Она плотно прижалась к нему, стараясь встречать его каждый толчок. Её руки скользнули к его гладким, упругим ягодицам, и Вельвет вонзила в них ногти, призывая его брать её глубже и жестче.

Миколас зарычал от ощущений.

— Тебе хочется, чтобы я был жестче? — Прохрипел он, практически полностью выходя из неё, а затем новым мощным толчком проникая обратно, вонзая свой член до упора. Он повторял это снова и снова, каждый раз заставляя Вельвет выкрикивать его имя. Звук её удовольствия был для него лучше любого афродизиака, заставляя Миколаса более отвержено клеймить её своим телом.

Её ногти оставляли отметины на его спине, голова металась то вправо, то влево, когда она чувствовала, как всё тело поёт изнутри, и Вельвет точно знала, что сейчас на неё нахлынет оргазм.

— Миколас… — слова «Я люблю тебя» вертелись на кончике языка, но зная, что она не может их сказать, Вельвет только сильнее притянула его к себе и впилась в плечо зубами.

Боль и удовольствие от её неожиданного укуса заставили Миколаса задохнуться, его спина прогнулась, и неожиданный оргазм разрядом пронёсся по его телу.

— Чёрт! — Его движения стали дикими, и изливаясь наслаждением, он увлекал Вельвет за собой. Опустив руки между их телами, Миколас без труда нашёл её клитор, и одним ловким движением, заставил её задохнуться от ощущений и получить бурное освобождение.

Когда она проснулась, первой её мыслью было то, что нужно уйти. Было воскресенье, и все учителя должны были вернуться в свои общежития. У неё не было другого выбора, как уйти… от Миколаса.

Миколас лежал на боку, запустив одну руку под подушку. Он пристально смотрел на неё, не отрывая взгляд с того самого момента, как Вельвет медленно открыла глаза. И вновь слова «Я люблю тебя» выжигали дыру в её груди.

— Доброе утро, любовь моя, — он лениво погладил её щеку, заворожённый красотой её бледной кожи. Он проснулся немного раньше её и не мог перестать любоваться. Определённо точно он знал, что не сможет её отпустить. Он это понял в тот самый момент, как только ощутил её на вкус. Но теперь, после невероятного опыта полного овладения её телом, данная истина только подтвердилась.

Она принадлежала ему, но всё должно быть на его условиях. Они должны всё сделать правильно, и никаких напрасных ожиданий. У каждого есть своя цена. Даже его собственная мать, его прекрасная, жизнерадостная мать, которая была для него всем миром, можно сказать продала восьмилетнего Миколаса его деду, потому что любила роскошную жизнь больше, чем собственного сына.